Sindroma unicuma. Книга1. - Блэки Хол

Побросав ценные вещи в сумку, я оделась потеплее, сунула деньги в карман и постучала к Аффе. Она приняла мой скарб и запихала под кровать. Лизбэт что-то читала за столом под лампой.

- Слушай, а если за замок дорого запросят? У меня сейчас негусто с финансами.

- Сбегай. За спрос денег не берут, - посоветовала девушка. - Не выгорит дело, тогда будем соображать по-другому.

Меня согрели ее слова, когда она сказала "будем".

- Аффа, а как перевести с новолатинского "нон диспи фунда"?

- Сейчас, - задумалась она, возведя глаза к потолку. - М-м-м... дословно "не вижу дна".

- Спасибо. Я побежала.

Что и требовалось подтвердить.

Натянув поглубже шапку и умотавшись шарфом, я направилась через парк к дыре в ограде. Безветрие принесло пощипывающий морозец. Было одинаково холодно и днем, и ночью, и вечером. Когда я добежала до улицы с лавками, пальцы основательно пристыли - и в перчатках, и в сапогах. Подпрыгивая, забежала в ремонтную мастерскую. Темноволосый молодой человек за стойкой приветливо улыбнулся:

- Вы что-то хотели?

Я постукивала сапогом о сапог и шевелила пальцами, чтобы ноги быстрее отогрелись.

- Д-да. Посмотреть замки на дверь.

- Врезные, навесные?

- В-врезные.

Мастер указал на витринную полку.

- Мне можно и б-б/у.

- Б/у на заднем плане. Сам понимаете, стратегия продаж, - подмигнул молодой человек.

Я кивнула и принялась разглядывать замки. Хорошего, вернее, дешевого оказалось мало. Самый задрипанный и простенький стоил пятьдесят висоров, а остальные - и того больше. Увидев вытянувшееся лицо, мастер расстроился.

- Вам не понравилось?

- Наоборот. П-просто чудесно. Пожалуй, пойду, - повернулась я к двери, с ужасом представляя, как побегу обратно. Теперь Морковке грозила работа по ампутации всех моих конечностей из-за предстоящего глубокого обморожения.

- Постойте! - Молодой человек вышел из-за стойки. - Мы можем подобрать индивидуальный вариант, у нас действует система скидок и рассрочек.

Я встрепенулась:

- Каких рассрочек?

- Половина стоимости сейчас, остальное помесячно в три этапа.

Я сникла. В любом случае мне не подходили даже льготные условия. Но мастер не собирался отпускать, видимо, решив взять единственную посетительницу в осаду. Знал бы он, сколько наличности звенит в моих карманах, не стал бы рекламировать свои замки.

- Олег, - протянул молодой человек широкую ладонь.

Я стянула перчатку со здоровой руки.

- Э-эва, - пискнула, вложив озябшую лапку.

- Эва? - Глаза молодого человека расширились.

- Д-да, - испугалась я странной реакции.

- Марта! - крикнул он, повернув голову в сторону стойки. - К нам в гости зашла Эва!

Это могла быть 18.2 глава

Шторки в углу разошлись, и в проеме показалась невысокая пышная девушка - как ягодка смородинка: чернобровая, черноглазая, с пышной черной косой и румяными щечками. Вошедшая, приветливо и радушно улыбаясь, откинула перекладину и направилась ко мне.

Я в полной растерянности наблюдала за происходящим.

- Эва, очень рада вас видеть! - Незнакомка подхватила меня за локоть и потянула за стойку.

Мама! - завопил тоненький голосок. Это маньяки! Утащат, убьют и разделают на консервы!

Я тут же устыдилась своих мыслей. Хозяйка располагала к себе доброжелательностью, равно как и молодой человек.

- О-откуда вы меня знаете?

- Нам о вас много рассказали, - подмигнула Марта. - Тёма.

Тёма! Вот уж про кого не ожидала услышать. К тому же мы с ним встретились далеко от этого квартала, совершенно в другом месте.

- Может быть, я не та Эва, которая вам нужна? Вернее, не та Эва, о которой говорил Тёма. Вернее, Тёма не с той Эвой...

Тьфу, запуталась.

Марта улыбнулась:

- Ну, что мы стоим как неродные? Пойдем чайку попьем. - И настойчиво подтолкнула к стойке.

Мне стало неловко:

- Как-то неудобно, Я, наверное, пойду.

- Никаких "пойду"! - свела брови девушка. - Олег, скажи!

Молодой человек развел руками, мол, я-то здесь причем? Ясно, что из них двоих в доме руководила Марта. Почему-то, увидев их вместе, я сразу решила, что они близки, если не женаты.

- Безоговорочно! - насупилась девушка и повлекла меня за собой.

Пройдя по полутемному коридорчику, мы оказались в крошечной, но уютной кухоньке, размерами едва ли не в два раза меньшими, чем моя крохотулечная швабровка. Расчувствовавшись, я невольно хлюпнула носом, и чтобы отвлечься, начала разглядывать узорчатые вязаные рукавички-прихватки, расшитую грелку на чайнике в виде петушка, расписные дверцы шкафчика и розу, нарисованную на кусочке незанятой стены у стола.

- Олежек подарил на день рождения, - пояснила Марта, заметив интерес к пурпурному бутону с тугими лепестками.

Обстановка кухонного закутка дышала умиротворенностью и безмятежностью. На стенной рейке рядом с плитой висела кухонная мелочевка: венчик, ложки, пестики, толкушка, ситечки. Около небольшого столика, покрытого цветастой скатертью, теснились четыре табуретки с вязаными чехлами. Узкое окно кокетливо приоделось в нарядные занавески, из-за которых выглядывал пузатый горшочек с цветущей геранью. Словом, кухонька олицетворяла маленький комфортный мирок для двоих. На месте Марты я бы берегла уютную атмосферу и не пускала посторонних, могущих разрушить корявыми и грязными лапами хрупкое спокойствие. Девушка поняла меня и погладила по увечной руке.

- Садитесь. Отказ не принимается. Сегодня у нас пирожки с капустой. Будете?

- Буду, - кивнула я и вдруг снова шмыгнула носом, потом захлюпала чаще и чаще, пока не разрыдалась самым стыдобучим образом перед совершенно незнакомой девушкой.

Марта прижала меня к своей груди, и, гладя по голове, утешала какими-то словами, но я не вникала их смысл. Гораздо важнее было исторгнуть, выбросить из себя всё, что копилось и собиралось долгими днями и ночами: одиночество, непонимание, тоску. Слезы изливались со дна глубокого колодца, взбаламученные чужим счастьем и чужой любовью.

На кухню заглянул Олег, растерянно посмотрел Марту и исчез. Девушка не останавливала меня, давая выплакаться. Она протянула льняную салфетку, и я громко высморкалась. Что-то реву в последнее время, не переставая. Но, в отличие от истерики в институте, успокоение наступило быстро. Слезолитие походило на обычную медицинскую процедуру, принесшую облегчение.

- Вот и славно. Плакать полезно, - сказала Марта, поставив передо мной чашку, и налила душистого чая. - Я сразу поняла, что вам некому выплакаться.

Горячий фарфор грел ладони, вместе с которыми отогревалось и мое сердце. Девушка выставила на стол блюдо с румяными пирожками. Мы пили обжигающий чай, ели и беседовали.