Ласточки - Лия Флеминг

Вскоре он устроился у камина и стал рассказывать об армии, Германии, новом бизнесе и планах на будущее. И то и дело останавливался и улыбался им, как кот, полакомившийся сливками.

Глория продолжала смотреть на Грега. Лицо как у кинозвезды, с гривой светлых, приглаженных бриллиантином волос, пронзительные синие глаза и гоночный автомобиль – кабриолет! «Морган», позаимствованный из мастерской Чарли. Если с ним что-то случится, Грегу несдобровать! Зато он всегда был любимцем миссис Плам.

Глория так радовалась, что побежала переодеться в желтовато-коричневое платье, купленное в магазине на талоны, которые дал Кен за то, что она вчера выполнила все его требования.

При мысли о том, что он заставлял ее делать, ее щеки заливал густой румянец. Оседлать стул, как лошадь, со стеком, в цилиндре и туфлях на высоких каблуках… и абсолютно голая.

– Ты роскошна и естественна, – твердил он, а потом поцеловал ее в губы, и она не противилась.

Он так и не сказал, куда продал ее снимки, а она еще ни разу не рекламировала корсеты. Когда Глория спросила его об этом, он отмахнулся:

– Жаль видеть твое тело в розовом дамасте с китовым усом. Им нужно восхищаться. Ты будешь гордиться моими снимками…

Как она надеялась, что он знает, что делает. Некоторые позы казались ей непристойными. И все же при мысли о том, что снимки увидит Грег, она ежилась. Что он о ней подумает? А вдруг не оценит их художественное значение? Обнаженные тела хороши в музеях и художественных галереях, но просто на фото… почему она позволила Кену уговорить ее сделать такое?

Несмотря на то что он смугл, невысок и не слишком опрятен, в его присутствии она чувствует себя особенной, необыкновенно важной персоной и позволяет целовать себя. Он первый, кто заставил Глорию ощутить себя настоящей женщиной. Грег – второй…

– Неужели это ты? После стольких лет, – прошептала она.

– А это ты, такая же задорная и хорошенькая, – рассмеялся он. – И Мадди – настоящая модель из «Маршфилдс». Чарли чинит машины старого Маршфилда. «Бентли»-«купе» и «Даймлер». Давно ты там работаешь?

Он повернулся к Мадди, глядя прямо сквозь Глорию, будто не замечая ее.

– Ее пригласили, когда она училась в школе секретарей. А теперь, куда ни посмотришь, везде она. Манчестер, Лондон… скоро поедет и в Париж, – вмешалась Глория, не собираясь оставаться в стороне. – Я тоже модель, не как Мадди, но платят хорошо. Позирую для книг по вязанию, каталогов, все в этом роде, – солгала она, но как прекрасно это звучало!

– В самом деле? – улыбнулся Грег. – Как насчет автомобильной прогулки в холмы завтра утром? Прежде чем я уеду!

– Здорово! – вырвалось у Глории. Она уже видела, как мчится в автомобиле, и все оборачиваются ей вслед.

– И ты тоже. Думаю, я смогу втиснуть и троих, – кивнул Грег.

– Я бы с удовольствием. Но нужно прогулять Монти. Как бедняга Чарли? – спросила Мадди.

– Ему все еще не по себе. Лежит в постели. Но утром, думаю, встанет.

– Я поеду. Даже если Мадди не хочет, – вставила Глория, стараясь обратить на себя внимание.

Почему глаза Мадди мечут искры? Что такого она сказала? Она не станет горевать, если Мадди не поедет. Только лишняя помеха! Зато Грег будет принадлежать только ей, если миссис Плам даст на утро выходной!

– Прекрасная мысль! – воскликнула миссис Плам. – Но и Мадди не помешает подышать свежим воздухом. Слишком она бледна.

– Я поеду на Монти и вволю надышусь, а потом мне пора возвращаться в Лидс.

– Я подвезу тебя, – предложил Грег.

Глорию охватила паника. Почему он так внимателен к Мадди, а не к ней?

– Очень любезно с твоей стороны. Но сначала прогуляйся с Глорией. Да и тете Плам есть много что тебе показать. А мы поговорим по дороге, – предложила она, краснея.

Что же, тем лучше. Значит, местность свободна для вторжения Глории. Грегори Берн – лучшее, что с ней случилось с тех пор, как она оказалась в этом городе. И Глория сделает все, чтобы он принадлежал ей.

Грег, ежась на ледяном ноябрьском ветру, обходил знакомую территорию. Дорога через поля, через коровье пастбище, к «Олд Вик»… Все словно стало меньше. Более убогим. Но оставалось таким же зеленым и красивым. Запах горящего торфа, угля, лошадиного навоза и сена – все те же ароматы настоящей деревни.

Сауэртуайт совсем не изменился с того времени, как он жил здесь: серая каменная церковная колокольня, куда они ходили ловить летучих мышей, широкая рыночная площадь, вымощенная булыжником, обрамленная трехэтажными домами. Низенькие йоркширские коттеджи, хостел, совсем, как прежде, только пустой и печальный.

Здесь он был счастливее, чем в любом другом месте на земле. Взбирался на Древо Победы, высматривал самолеты, прятался от старой ма Блант, обменивался открытками и мраморными шариками.

Почти зима. Дерево обнажилось под холодным ветром, а под ногами лежит ковер из шуршащих листьев.

Грег невольно поднял голову, ожидая увидеть болтавшиеся ноги, веревочную лестницу и домик на дереве, где они всегда собирались. Горло перехватило, подступили слезы.

Он был так рад, что вернулся и может доказать всем, что и он вышел в люди. А не остался жалким вакки. И вернулся он с высоко поднятым хвостом, пусть и на чужой машине. Он должен был снова увидеть Мадди. Не мог выбросить ее из головы.

Грег обеими ногами стоял на дороге к успеху, нужно только подождать. В кармане звенели деньги. Он знал свое дело, умел дорого продать себя, но один взгляд этих сверкающих глаз – и он пропал. А как она выглядит в седле или на диване в гостиной! Каждый раз его сердце колотилось все сильнее. Ее глаза, ее тепло и привлекательность возбуждали, даже когда он просто думал о ней. Да, она разбудила в нем желание, даже до того, как он понял, кто перед ним. В ее присутствии он становился таким глупым!

Она – его Мадди. Его друг. Первое доброе дело, которое он сделал на том вокзале много лет назад, когда Плам доверила ему найти ее. Глория была прелестна, живая, задорная и очень забавная. Она не изменилась. Так же старается влезть в любую компанию, хорошенькая, с соблазнительной фигурой. Словом, почти неотразимая… но она не Мадди. С ней не стыдно показаться на людях, она ближе к его классу, чем молодая леди из Бруклин-Холла, но Мадди…

Почему он так рассержен и встревожен? Он приехал сюда не для того, чтобы всколыхнуть прошлое. Но воспоминания детства не давали покоя. Воспоминания об одиночестве и желание иметь свою семью.

Афтоны были добры к нему, но только работа заставляла забыть об одиночестве; она давала удовлетворение, помогала гордиться собой. Друзья Беллы и Алекса – не его поля ягоды. Слишком много денег, да и жизни они не знали – сплошное баловство.

Это возвращение напомнило ему, как он был беден, одинок, что он сирота и сколько в жизни потерял. «Олд Вик» подарил ему нечто вроде семьи, как и армия, и пребывание у Афтонов. Но он не принадлежал Бруклину, как бы ни была радушна с ним миссис Плам.

Он должен забыть об этой сентиментальной чепухе. Настала пора хватать свой шанс, повеселиться и оставить прошлое позади… но что ему делать, если рядом не будет Мадди Белфилд?

Мадди проснулась вся в поту. Ей снились кошмары: взрывы и вокзалы, где она стояла, пытаясь поймать поезд, куда ее не пускали. Ее насильно завезли куда-то далеко, и она не могла добраться домой к Плам и Монти. Конюшни горели. Монти был заперт внутри, и она не могла его спасти. Она рвала простыни и проснулась, задыхаясь и ловя губами воздух. И, вскочив, села. Где она?

Но тут Мадди вспомнила воскресный вечер. Она в полной безопасности, в голубой гостевой спальне. За двадцать четыре часа все разительно изменилось, ее чувства в смятении, и это из-за Грега.

Он появился неожиданно и потряс ее до глубины души. Наверное, это шок оттого, что он так вырос, так красив и мускулист в своем кожаном костюме. Именно таким она увидела его на снегу. И почти ощущала его запах, как лошадь чует страх, опасность или влечение.

Ее одолевали настороженность, неуверенность и смущение. Хотелось покоя и безопасности. Когда-то давно, с Дитером, Мадди позволила своим эмоциям взять верх, и что из этого получилось! Такое не должно повториться. Но было что-то в его походке, длинных ногах, осанке, поведении такое… что было трудно игнорировать. Он словно жеребец, выпущенный в табун племенных кобыл, и от этого ее бросало в жар.

Тетя Плам весь вечер допрашивала Грега, а Марри буквально развесили уши, слушая его рассказы о путешествиях по Европе. Грег спрашивал о Плезанс, стариках, Батти и других эвакуированных так, словно это действительно его интересовало. Они говорили о его письмах и ужасном марше через Северную Францию.