Записки космического контрразведчика - Николай Рыбкин

— Вот как ты думаешь П., почему русские космонавты переносят эти болезни движения легче, чем вы, американцы ? — спросил он.

П. стал искать в закоулках памяти правильный ответ, и, естественно, образовалась пауза.

— А я скажу! — продолжал Глазков. — Ты вот сразу ответь мне, ты часто выпиваешь? — генерал поставил вопрос ребром.

— Нет, конечно, очень редко.

— А твой отец? — продолжал наступать Глазков.

— Совсем не пил, — был ответ П.

— Ну, о дедушке я и не спрашиваю, потому что в его время в США «работал» сухой закон! Так ведь? — и, не дожидаясь ответа, Глазков продолжил: — У нас же картина совсем другая! Деды воевали в Первую мировую, в революцию и в Гражданскую и для снятия стресса пили. Отцы прошли пекло Второй мировой, где уже каждый день наливали фронтовые 100 граммов. А состояние опьянения — это та же невесомость, так что наша переносимость к невесомости гораздо лучше. Она, можно сказать, уже на генетическом уровне, ты понимаешь?

— Да-да, конечно, — кивает уже выпивший П., и, кстати, заметно, что он этот треп воспринимает всерьез.

— Ну ладно, пошутил я, — говорит Юрий Глазков, наливая по новой.

— Нет, Юрий, ты прав, — теперь уже упрямо настаивает П. — И я в этом вчера убедился, да так, что сегодня еле пришел в себя. Мы не умеем пить! Ведь вчера « принимали » одинаково, и ваши ребята сегодня работали, как ни в чем не бывало, а я целый день в полной прострации!

Завершив монолог, П. стал рассказывать о той части вчерашнего дня, которую помнил... Остальные детали его поведения дополнили непосредственные участники событий. Итак, события предыдущего дня развивались следующим образом. По случаю присвоения очередного воинского звания полковника два офицера из отряда решили проставиться перед коллективом • По существующей традиции, каждое мероприятие отмечается отдельно, совмещать строго запрещено. Вот и договорились, что один проставляется в 11:00, другой — в 16:00. День был предвыходной, да еще и перед выездом в командировку на море.

Насилия во время фуршетов не было никакого, но всегда находились блюстители традиций, которые не давали возможности гостям сачконуть. Особенно, если это были иностранцы. И если они не проявляли должной стойкости, то «попадали» по полной программе и... в конечном счете испытывали все прелести русского гулянья и, что еще тяжелее, похмелья.

— Побывав на обоих фуршетах, — продолжал П. — я под контролем старших товарищей выпил все предложенное и, естественно, пропустил спортивные занятия в бассейне. В конце концов попал туда, но чтобы просто поплескаться и снять некую тяжесть в организме. Однако и здесь прогадал. Ведь был же предвыходной день, и в бане у бассейна другие хорошие люди тоже отдыхали по-русски и приняли меня в свои объятия. Эдак по-славянски «ненавязчиво» мне налили пивка с рыбкой, затем добавили водочки и только после этого почему-то вдруг решили устроить соревнование по переныриванию бассейна, зная, что я хороший пловец и ныряльщик. Я не стал спорить, но и не боролся за результат. Ваши же здоровяки с большими животами сделали «заход» и, буквально царапая ногтями по дну, прошли под водой большее, чем я, расстояние. Это задело меня, честолюбивого астронавта, и я предложил поединок по армреслингу. Ваши согласились и, хитро используя особенности деревенского стола, щедро политого пивком, уложили меня, лихого вояку. Я искренне сокрушался, говорил, что сегодня не в форме и много выпил. Но меня успокоили тем, что заявили: «Мы-то уже второй день не лимонад пьем!» И вдруг решили проверить меня на знание русского языка, чем я в общем-то гордился, и предложили спеть «чисто русскую» песню: «Ридна маты моя, ты ночей нэ доспала, ты водила мэнэ у поля край сэла!» Я пытался петь, затем перешел на подвывание и никак не мог понять, почему слова вроде бы русские, но такие непонятные. Подняв руки, я признал поражение, налил всем присутствующим и сказал тост: «Вы чудесные ребята!» Затем быстро сполз на лавку и уснул. Благо, что в таких компаниях, как правило, все друзья. Меня быстро доставили в профилакторий, ласково уложили и под контролем врача оставили до утра.

На следующий день все отъезжающие в командировку собирались на площадке перед памятником Юрию Гагарину. И вдруг, как говорят, «картина маслом»: пошатывающийся П. и доктор вслед за ним с чемоданом двигаются сразу в сторону магазина «Дары природы». Быстро заполучив по паре бутылок пива, лихо выпивают их с характерным интригующим звуком. При этом бутылки открываются большим пальцем правой руки.

Временами мы сообща смеемся над такими ситуациями, подтруниваем над своими зарубежными товарищами, попадающими в ту либо иную потешную историю, и делаем вид, что не замечаем, как и наши друзья постепенно становятся неизменными персонажами таких историй. А конец у них один и, к сожалению, это не хеппи-энд.

Взять хотя бы того же Юрия Глазкова. Умница, талантливый инженер, грамотный руководитель, прекрасный докладчик и оппонент. Он хорошо владел словом и умел красиво не только рассказывать, но и писать книги. И все у него складывалось отлично, если бы не одна, но пагубная страсть. Он мог бы жить и жить, с ним было интересно и весело, но, к сожалению, ему уже было сложно без спиртного. И это сгубило Юру. Сначала забарахлила печень, и потребовалось несколько операций, которые, к сожалению, не вернули его в строй. Его уже нет с нами, а мог бы сам не укорачивать себе жизнь. А сколько еще хороших в общем-то ребят упрямо гонят себя на печальную финишную прямую...

Дружба наперекор всему

Узнав у специалистов по транспортным перевозкам, что немецкие логисты самые «продвинутые», мы решили взять у них несколько уроков. Помощь нам предложил мой старый знакомый и хороший товарищ Зигмунд Йен, первый немецкий космонавт. Он быстро организовал встречу с нужными людьми в достаточно интересном историческом месте Берлина — крепости Шпандау, где отбывал наказание один из фашистских главарей — Гесс, а теперь там открыли модный ресторан.

Зигмунд зарекомендовал себя мудрым переговорщиком, и мы быстро решили все вопросы. Вот уж точно говорят: «не имей сто рублей, а имей сто друзей». Когда-то, в годы краха социалистической ГДР и проверок на лояльность, руководство Центра подготовки космонавтов помогло ему найти работу по профилю в Европейском космическом агентстве. Теперь он с удовольствием помогал нам в налаживании коммерческих связей с ФРГ. Мы встретились в марте 2008 года, и Зигмунд Иен пригласил нас на юбилей по случаю тридцатилетия своего полета. Хотя он летал в августе 1978-го, отмечать годовщину решили вместе с чешским космонавтом Володей Ремеком в конце мая.