Зло любит меня - Даша Пар

Мои сны — осколки прошлого, непонятные, незнакомые, чужие. Я видела себя со стороны, отрицала своё лицо, просыпаясь в холодном поту. Кто я? Мне хочется и вспомнить себя, и никогда не вспоминать. Я знаю, что где-то там, в моей голове, притаились воспоминания о боли, что причинил он. Я не хочу больше страдать! Оставьте мне мою боль, она родная, знакомая, привычная. Не надо ту, из-за которой я оказалась здесь! Мне так хорошо быть пустой…

Однажды проснулась и поняла, что боль ушла. Не решаясь пошевельнуться, боясь, что это лишь мнимость, несколько часов пролежала без движения, пока не затекла шея. Первое движение, напряжение от ожидания возврата. И ничего. Пусто, боли нет. Я вскакиваю на ноги и быстрым шагом подхожу к стене напротив койки. Боли нет. Я прыгаю, кувыркаюсь, падаю на спину, громко-громко дышу. Боли нет. Тогда я нарочно ногтями нажимаю на кожу. Есть боль. Как пёрышко, невесомая, как ненастоящая, поддельная. И я звонко смеюсь, радуясь своему освобождению.

Из-за смеха в комнату заходит он, вижу и осознаю впервые его лицо. Красивый, страшный. Это никуда не делось. Забиваюсь в противоположный от него угол и тихо поскуливаю. Уйди-уйди, оставь меня! Плохой!

Он молча смотрит, потом что-то говорит. Этот набор звуков кажется знакомым:

— Лея?

Но мне не нравится. Я кривлюсь в бессильной злобе, царапаю ногтями плечи, выступает кровь. Незнакомец аж переменился в лице и быстро выбежал из комнаты.

— Сделай её нормальной! — кричит он новый набор звуков.

— Я предупреждала! — в комнату входит моя спасительница. У неё длинные чёрные кудрявые волосы и странный взгляд. От неё пахнет, как и от него — опасностью, но я-то знаю — она не причинит мне вреда.

— Маркус, не знаю, чем помочь. Она пустая. Примитивная эмоциональность. Примитивные мысли и чувства. Что я могу сказать? Ты убил её.

Убил её. Эти звуки имели привкус обречённости, безнадёжности, отвращения. Они что-то шевельнули внутри, перед глазами пронеслись картинки из снов. Это про неё. Про кого?

— Ты должна попытаться, Аннет, — а здесь слышалось звериное одиночество, из-за которого сводило скулы, боль не пришла, но её ожидание во стократ сильнее. Это рвало изнутри, я больнее впилась себе в плечи, отрезвляя, возвращая в комнату. Не хочу, не хочу вспоминать!

Новые дни, дни без боли, шли один за другим без изменений, похожие как две капли воды. Каждый день меня забирали и брали из руки кровь. Потом кормили безвкусной пищей и возвращали в комнату. Серая, до оскомины серая, комната.

Ко мне приходила черноволосая незнакомка. Она часами молча смотрела на меня, выматывая чужими чувствами. Это было неприятно, от этого хотелось выть, молить о пощаде, но я не понимала, что она делает. Потом девушка уходила, тяжело дыша и стирая со лба кровавую испарину. После её ухода я сидела в полной тишине, без движения, потревоженная странной чувствительностью, боясь заснуть. С каждым днём сны становились ярче, острее. Роднее. Я заново училась жить. Пока только в голове, но я предчувствовала, что скоро сольюсь с этими воспоминаниями и всё вернётся. Не хочу, не хочу, не хочу!

Иногда приходил он. Стоял, смотрел на меня, что-то рассказывал пустым бесцветным голосом. Он постоянно пытался коснуться меня, и я кричала громко, с надрывом, пугая его своим безумным воем. Он убегал, но всегда возвращался.

А затем пришёл день, когда всё вернулось.

Пришла незнакомка. По её лицу было видно, что она что-то задумала. От этого я по привычке забилась в дальний угол, боясь пошевелиться и привлечь к себе внимание. Молча наблюдая за девушкой, пыталась понять, что она делает. Наконец, девушка решилась. Её взгляд встретился с моим, и я ощутила жар, исходящий изнутри незнакомки. Она что-то сказала, непонятное, но пугающее до коликов, и я задрожала:

— Прости.

А затем прыжок в пустоту и нахлынувшие воспоминания. Вспышки, крики, боль. Она вернула ту ночь.

Боль от укола в шею.

Боль — ожоги на щеках. Вспышки.

Боль от крепких пальцев, впивающихся в шею. Колкий взгляд.

Боль от удара в стену, звон в ушах, кровь в волосах. Крик.

Боль — коленки, локти, ожоги-поцелуи, вопль. Страх.

Боль — осколки, впивающиеся в кожу. Не шевелись, они внутри. Царапины, гнев, отчаяние, паника.

Боль — тупая, острая, толчки, ожоги, порезы, крики, слёзы, страх.

Боль — огонь по венам, огонь внутри, всплеск, вспышка белого, испепеляющего пламени, обещающего освобождение.

Боль — уколы, иглы, осы, последний крик.

Боль — раскалённые угли, изнутри. Бесконечно. Без остановки. Без надежды на спасение.

Боль, боль, боль! Набатом по вискам и я кричу:

— За что?!

— Прости меня, Лея, — шептала девушка с кровавыми слезами. — Иначе тебя было не вернуть…

— Но я не хотела возвращаться! — слёзы ручьями текут по щекам, застилая обзор. Как же больно вспоминать. Как же больно думать, чувствовать, осознавать себя! Верните назад безымянную пустоту, я не хочу жить!

Запускаю пальцы в волосы, сжимаю голову, зажмуриваюсь. Но ничего не приходит. Это снова я. Изломанная, покорёженная, но живая.

— Я помогу, — говорит она, подходя ко мне и прикасаясь к плечу. — Скоро станет легче, Лея.

Её прикосновение — ожоги-воспоминания, кричу:

— Не трогай меня!

Но становится легче, воспоминания упрощаются, всё не такое острое, не так ранит, сердце не так сильно болит. Я закрываю глаза и пропадаю в пустых, спокойных сновидениях.

— Где он? — чужим, незнакомым голосом, спрашиваю у девушки.

Новый день, сегодня по новому сценарию. Безликий мужчина приносил еду. Блинчики с икрой, колбаса, чёрный чай, салат из огурцов и помидоров, апельсиновый сок. Всё свежее, вкусное, настоящее. Как давно я нормально не ела! С жадностью набрасываюсь на еду, в момент всё сметая.

Потом отправляюсь в душ — маленькая смежная комнатка. И первый раз за, несомненно, долгое время вижу своё отражение. И приходит оцепенение. Это я?

Кто это с длинными прямыми белыми волосами? У кого такие белые с чёрным ободком глаза? Бескровные губы? Острые скулы? Кто смотрит на тебя? Призрак или ты сама?

От паники тяжело дышать. Приходится напоминать себе, что цвет волос и раньше был таким. Глаза… они просто выцвели, нет-нет, со мной всё в порядке. Но понимание сильнее желаний — что-то изменилось, стало другим.

Подчиняясь простым импульсам, забираюсь в душ, выставляя его на полную мощность. Смыть, снять с себя чужую личину! Выбираюсь и вновь к зеркалу, под микроскопом изучая себя. И понимая — стала другой.

Тело обрело красивые рельеф, исчез жир, складки — всё то, что присуще обычному подростку. Пропали мелкие прыщики с плеч, исчезли чёрные точки с носа, брови обрели строгую прямую и бесцветную форму. Зрение — остроту, нос — великолепное обоняние. Усилились слух и осязание. Я заставила себя признать, что не вампир. Клыков ведь нет? А у Марка они были! Я ела простую пищу, а он никогда при мне не ел! Человек-человек-человек… не верю. Что-то иное.