Год полнолуний - Александр Прозоров

Создатель наклонился, нашарил замки. В темноте их секрет разгадывать было долго, и Господь просто срезал преграду клинком. Ящик открылся.

— И правда, похоже на «Калашникова». — Несколько секунд Олег не решался дотронутся до найденного сокровища, потом резко схватил один автомат, отступил. Выдернул из-за пояса магазин, вставил на место, передернул затвор. Подождал, унимая дрожь в руках. Повернул ствол в сторону пробитого через крышу лаза и нажал спусковой крючок.

Та-та-та-та-та! — оглушающе загрохотал автомат.

— Есть! У меня получилось! Получилось! — во всю глотку заорал Создатель. — Трепещите, поклонники Дьявола! Возмездие идет.

Купить машину оказалось до удивления просто: Трофимов выбрал на толкучке пятнадцатилетнюю выцветшую «Ниву», которая по техпаспорту значилась зеленой, прокатился на ней до нотариуса; там прежний владелец выписал «генеральную» доверенность, получил полторы тысячи долларов и немедленно смылся, довольный тем, что получил за свою престарелую рухлядь самые настоящие деньги.

Однако Трофимов не считал себя обманутым. Он прекрасно понимал, что машина, теперь его машина, прошла уже больше двухсот тысяч километров, а вазовские двигатели рассчитаны от силы на полторы сотни, что пороги и днище нужно переваривать, а кузов красить, что «Нива» будет «жрать» масло и бензин, вода из луж будет чавкать под ногами — все это можно исправить. Главное: он получил вездеход, способный отъездить как минимум пять-десять тысяч километров, прежде чем окончательно развалится. Этого вполне хватит, чтобы найти уютный уголок для Синичкиных переселенцев. А потом посмотрим…

Испытывая вполне понятный душевный трепет от осознания непривычного статуса автовладельца, Саша сел за руль, повернул ключ зажигания — двигатель послушно зарычал, — включил передачу и отпустил педаль сцепления.

Машина чутко слушалась руля, уверенно тормозила, решительно разгонялась, не глохла, не гремела, не запиналась в движении, и к своему дому Трофимов подрулил уже с некоторой лихостью.

Антонина Митрофановна покупку не одобрила. «Вот еще проблему завел на свою шею», — покачала она головой, взглянув из окна на четырехколесное приобретение, и даже спускаться посмотреть отказалась.

Синичка тоже не выказала радости. Она долго ходила вокруг «Нивы», приглядываясь, принюхиваясь, прислушиваясь, и наконец задумчиво изрекла:

— А ты уверен, что она действительно будет ездить?

— Ну знаешь ли… — вскипел Трофимов, не находя слов от возмущения, открыл пассажирскую дверь и приказал:

— Садись!

— Не может быть! — только и выдохнула Синичка, когда машина сорвалась с места.

— Слушай, колдунья, — изумленно покачал головой Саша, выруливая на Витебский проспект, — ты же почти вечность в нашем мире живешь, каждый день из окна машины видишь, кем я работаю, знаешь. Что же тебя так удивляет?

— Если я с детства вижу, как стрекозы каждый день по небу носятся, это не значит, что я тоже могу летать.

— Почему же ты не удивлялась той первой поездке на автобусе?

— Там ты управлял большой и мощной, но посторонней силой, а сейчас ты чувствуешь повозку как часть самого себя. Это все равно что… самого себя за волосы поднять!

— Как барон Мюнхгаузен?

— А вы что, и это умеете?!

— Да нет, — рассмеялся Трофимов, — сказка это. Научишься читать, я тебе эту книжку дам.

— Значит, неправда, — улыбнулась девушка и погладила стекло. — Тебе нужно дать ей имя.

— Кому?

— Машине.

— Зачем?

— Я знаю заклинание, которое оберегает коней от болезней. Только для этого нужно имя. Иначе вибрации мира не ощутят заклятия.

— А если конь уже болен? — улыбнулся Саша, вспомнив про дыры, прогнившие в полу, и настоятельно требующие сварки пороги.

— Должен выздороветь, — категорически пресекла намеки Синичка. — Не знаю, насколько это поможет твоей железной лошадке, но живым помогает.

— Пусть будет Чапа? — предложил Трофимов. — И пусть «чапает» по дорогам как можно дольше.

— Ладно, — согласилась колдунья. — Тогда мне нужны две чашки речной воды. Желательно на берегу реки.

— А можно набрать в бутылку из-под лимонада? В багажнике вроде валяется пустая.

— Две. Одну надо нашептать для наречения именем, а вторую — для заклятия.

— Хоть десять. Сейчас, до Обводного доедем…

Однако при повороте на набережную Синичка насторожилась, заерзала:

— Сашенька, поехали отсюда скорее!

Трофимов, пользуясь отсутствием встречных машин, сделал левый поворот, выскочил на Введенский канал, промчался мимо Витебского вокзала до самой Фонтанки, притормозил.

— Что случилось, Синичка?

— Померещилось… — Девушка тяжело дышала. — Создатель ощутился… Страшно…

— Ничего. Сейчас пройдет. — Саша положил было руку ей на колено, но сзади засигналили. Пришлось трогаться дальше.

По Фонтанке Трофимов доехал до Инженерного замка, вывернул на Садовую, перемахнул Троицкий мост и остановился на извечно пустынной Петровской набережной.

— Ты как себя чувствуешь?

— Нормально. — Синичка вышла из машины, обогнула вялый зеленый кустарник, облокотилась на высокий парапет набережной. — Какая у вас огромная река. Почти как море. — Девушка обернулась к Саше:

— Где твоя бутылка? Давай ее сюда.

Получив в руки двухлитровый пластиковый пузырь, Синичка прогнала Сашу подальше, спустилась к Неве, набрала воды, поднялась к машине, несколько минут шептала над открытым горлышком. Закончив чародейство, колдунья обильно полила «Ниву», поймала на ладонь несколько стекших капель, стряхнула их на три стороны света, поймала еще несколько, стряхнула за парапет в реку. Что-то пошептала. Потом повторила все еще раз с самого начала. Помахала Саше рукой:

— Готово!

— И что мне теперь делать? — спросил, подойдя ближе, Трофимов.

— Стараться чаще называть ее по имени. Чтобы привыкла. Тогда она выздоровеет, если больна, или не будет болеть, если здорова.

— А ломаться?

— Ну… — пожала Синичка плечами, — надо проверить.

— Проверим, — пообещал Саша и вкрадчиво спросил: — А ты знаешь, где самая красивая в мире природа?

— Где?

— У нас, на Карельском перешейке. Поехали?

Но до тихих, любимых и заветных уголков за Мельниковом довезти Синичку не удалось. Они не доехали даже до развилки на Васкелово: Синичка вдруг посерела, схватилась за виски и стала медленно заваливаться на Трофимова.

— Эй, ты что?

Как назло, дорога здесь была узкая и извилистая, с рыхлой обочиной. Даже остановиться негде.