Хранительница дракона (СИ) - Кэррот Арина

Деться от боли он никуда не мог и ничего не мог с этим сделать. Даже защититься уже не смог бы — не из-за ошейника, а потому что магия, он чувствовал, утекала словно вода сквозь пальцы. Слишком стремительно, слишком быстро ее становилось ничтожно мало. Быстрее, чем до этого. А значит Рагнару оставалось по-прежнему лишь извиваться в цепях, кричать и шипеть, тратя на это последние силы. И ждать, когда Грассом, наконец, сможет прийти на помощь.

Откровенно говоря, Рагнар совершенно потерялся во времени и ощущениях и в следующий раз осознал себя лишь когда, кажется, начало темнеть, однако непонятно от чего — из-за того, что на дворе вечер или из-за того, что тучи собрались в еще более темные груды. Все, что воспринимал Рагнар — боль и постепенно крепчающий холод, несмотря на который с него градом лилась испарина. В ушах звенело не то от боли, не то от собственных криков, пальцы дрожали от напряжения, дыхание сбивалось. Возможно он терял сознание, но не мог в этом увериться, слишком все смазалось.

Более или менее Рагнар пришел в себя, когда понял, что жгущей боли больше не чувствует — только тупую и пульсирующую, — что над ним больше никто не нависает, выкачивая магию, а лишь стоит в стороне и тихо что-то бормочет.

Тихо застонав, он приоткрыл глаза и тут же зажмурился. Даже тусклый вечерний свет ему показался слишком ярким сейчас.

Рядом говорили. Сначала Рагнар не мог разобрать, что именно, лишь смог различить голоса: торопливый и взволнованный Николаса и холодный и насмешливый Грассома. Что они обсуждали, дракон смог понять не сразу, сначала слух различал лишь шум крови в ушах, стук сердца в горле и шум ветра в ветвях деревьев. И лишь потом, словно по частям, вернулось осознание человеческой речи.

— Пот. пись… он не про… жит без со… ния долг… — Николас. Его голос доносился словно через толщу воды, и Рагнар поморщился, чтобы сосредоточиться на смысле его слов. Голова от этого вдруг взорвалась вспышкой боли, и дракон тихо застонал. Но теперь он хотя бы мог разобрать, что о нем говорят. — Просыпается! Заканчивай со свечами и начинай, у нас не так много времени, пока он будет в сознании!

— Вас так беспокоит его состояние, — хмыкнул Грассом с прохладой в голосе, и Рагнару отчего-то показалось, что его опустили в ледяную реку — настолько слова брата заставляли прийти в себя. — А смысл? В нем остались капли, не проще ли убить?

Пожалуй, могло бы показаться, что Грассом искренне недоумевает, зачем Николас выжимает магию из дракона до капли, но Рагнар, к счастью, слишком хорошо знал этот спокойный голос, призванный для провокации жертвы к действию. Дракон тихо выдохнул, прикрывая глаза и позволяя себе расслабиться. Осталось чуть-чуть.

— Ну, что ты, — фыркнул Николас где-то в отдалении. Кажется, он перебирал какие-то вещи в сумке. — Оставлять даже каплю столь мощной силы и выбрасывать на воздух — истинное кощунство. Уж тебе ли не знать, мой дорогой демон.

Грассом в ответ пробормотал нечто, не слишком похожее на человеческий язык, и Рагнар усмехнулся одними губами. Ругается по-демонически. Если не знать смысла слов, это гортанное рычание даже может показаться милым и забавным. На деле же… не планируй Грассом убить Николаса, пожалуй, всю оставшуюся жизнь его наверняка преследовали бы крупные неприятности в любом деле, за которое он возьмется.

— У вас весьма своеобразное представление о кощунстве, учитывая, что дракон еле дышит, — ровно отозвался Грассом где-то совсем рядом с Рагнаром.

Затем совсем над ухом дракон услышал скрежет мела по камню, и понял — брат дорисовывает схему для ритуала. Следом раздался стук чего-то совсем рядом, и кожу обдало легким жаром. Грассом поджег свечи.

После этого вдруг на несколько мгновений повисла тишина. Такая спокойная и тяжелая, что Рагнар, не будь он сейчас в столь плачевном состоянии, наверняка смог бы услышать, как копошатся белки в дуплах на тропе, где днем Грассом убил гвардейцев. Но сейчас сил вслушиваться не имелось, и все, что дракон мог разобрать — как Николас где-то у входа в церквушку копается в сумку и перебирает позвякивающие кристаллы, наполненные силой самого Рагнара.

В какой-то момент звон прекратился, и дракон напрягся невольно, почувствовав волну магической силы — своей собственной и как будто куда более мощной, чем есть в нем самом сейчас. Понять, что происходит труда не составило: Николас решил выпить силу одного из кристаллов. Рагнар понятия не имел, сколько его магии помещается в одну такую стекляшку, но готов спорить, что советник теперь стал раза в полтора сильнее, чем есть на самом деле.

Рагнар почувствовал, как по спине побежал табун мурашек, дракона передернуло, и он тяжело сглотнул, не открывая глаз. О, Кайте…

В Рагнаре несколько сотен лет копилась магическая энергия, которую он не использовал достаточно часто и объемно, чтобы растратить в ноль. Именно поэтому Николас уже смог выжать из него достаточно, чтобы можно было обеспечить несколько сотен мощнейших человеческих артефактов — один из которых способен выжечь целый город за раз. И, пожалуй, силу одного такого Николас только что выпил. Теперь остается лишь надеяться, что Грассому хватит сил убить советника раньше, чем он начнет колдовать.

— Вот теперь можем начинать, — голос Николаса разорвал, как показалось Рагнару, слишком звенящую тишину, будто не нарушаемую даже ветром в листьях деревьев. И интонации такие… довольные и уверенные, словно он как минимум занял трон князя.

Послышались шаги и шорох лезвия — Николас, подойдя ближе, достал из ножен ритуальный кинжал. Рагнар заставил себя открыть глаза, тут же встретившись взглядом с советником Лейфа. Его глаза полыхали огненно-рыжим в опустившихся на лес сумерках, и дракон тут же на собственной шкуре почувствовал то, что имел в виду Грассом, когда однажды рассказывал, как для более слабого демона ощущается присутствие архидемона. А ощущается крайне неприятно, словно тебя вот-вот размажет по ближайшей ровной поверхности тонким слоем.

На этот раз Николас не удостоил Рагнара ни взглядом, ни словом. Только мрачно покосился на Грассома, ледяным изваянием застывшего напротив, и принялся читать заклинание. Языка этого Рагнар не знал и никогда не слышал, но лишь от звуков того, как Николас произносил его, на загривке волосы вставали дыбом. Хотелось вырываться, бежать, защищаться… но дракон не мог сейчас ничего из этого. Он лишь затаил дыхание, чувствуя, как легкие словно наполняются камнями, не давая сделать ни вдох, ни выдох.

Заклинание Николаса постепенно набирало силу, дышать Рагнару становилось все тяжелее. Звуки и запахи окружающего мира для дракона полностью исчезли, он мог различать лишь голос предполагаемого убийцы, холод острия кинжала рядом с его грудью, напротив сердца и смутное, крайне смутное присутствие Грассома где-то рядом. Взгляд Рагнара устремился лишь перед собой, в низкое темное небо без единой звездочки. А когда Николас уже замахнулся, чтобы ударить Рагнара кинжалом и беспощадно выжать из него оставшиеся крупицы магии…

В этот момент произошло слишком много всего, так что растерялись не только Рагнар и Николас, но и сам Грассом, который еще утром его заверял, что все продумано если не до мелочей, то близко к ним.

…когда Николас уже замахнулся, чтобы ударить Рагнара кинжалом, Грассом перехватил руку мужчины, останавливая удар. Николас, уже поднявший на демона изумленный и сердитый взгляд, встретился с переполненными тьмой глазами Грассома, в которых, если присмотреться, пожалуй, можно было бы рассмотреть нечто, напоминающее одновременно насмешку и злобу.

— А вот этого я делать не советую, — с тихой угрозой произнес демон, изгибая губы в странную, ломаную ухмылку.

— Что ты?.. Грассом, какого джалва? Ты должен мне помогать!.. — голос Николаса, только что полный силы и уверенности, сел и затих. Мужчина попытался отшатнуться, но Грассом держал его достаточно крепко. Затем склонил голову к плечу рваным движением и повел носом по воздуху.

— Как это — что я? — голос Грассом не повышал, тон сделался скорее будто мелодичным и ласковым, и Рагнар шумно выдохнул через нос. Лишь бы джалвов демон не заигрался… — Ты разве не помнишь уговор? Я помогаю тебе, но только до тех пор, пока ты не собираешься угрожать смертью кому-то из моих близких.