Архипелаг раздора (СИ) - Маргарита Вольная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Двери в покои мягко распахнули молодые стражники, не смевшие поднять глаза, и девушка ступила в затемненное помещение. Внутри слабым, почти гаснувшим огнём, горела лампа — её задувал холодный ветер, рвущийся из сада, потому что никто не распорядился закрыть летний балкон.
— Нянюшка… — прошептала Марианна, когда заметила маленькую фигурку, что согнулась на тахте.
Пожилая женщина медленно выпрямилась и посмотрела на хозяйку покоев растерянным взглядом.
— Нянюшка…
Девушка опустилась рядом и кротко положила руки на колени.
— Тебе… Вам что-нибудь нужно? — стараясь не выдавать дрожь голоса, спросила Агата.
— Мне очень стыдно…
— За то, что в тебе течет кровь безвестного человека?
— Нет! — воскликнула Марианна: слова будто ударили хлыстом. — Как ты могла такое подумать?! Я же никогда ничего подобного не говорила… — она вздохнула и разбито продолжила: — Бывало, признаю. Я очень гордилась тем, что я Корд. Прости меня, я не хотела сделать тебе больно. Я понимаю, каково это услышать от родного человека, что его здесь ничего не держит, что у него здесь нет семьи… Даже если бы всё оказалось не так, даже если бы во мне текла кровь Кордов, ты бы всё равно осталась для меня самой близкой и дорогой!
Старушка подавленно всхлипнула и промолчала.
— Значит, ты моя родная бабушка? — несмело спросила Марианна и робко заглянула в лицо няни.
— Да…
— Ты столько лет несла это в себе! — девушка порывисто обняла Агату и стала качать её точно так же, как когда-то та качала её.
— Детка моя… — прошептала женщина.
— Всё, не будем вспоминать об этом! Ты же знаешь, я могу сказать что угодно! Но это совсем не значит, что я думаю так на самом деле!
— Знаю, я знаю.
— Я очень рада, что ты не моя служанка, а моя бабушка. Пожалуйста, поверь мне!
— Верю, детка, теперь верю!
— Тогда перестань плакать! — с улыбкой потребовала Марианна.
— Хорошо, не буду, видишь, уже всё прошло! — Она поспешно вытерла слёзы.
— Но почему ты не сказала мне сразу? Зачем нужно было вести на могилу, заставлять меня видеть всё это… Да ещё на глазах у этих!
— Я обещала Машеньке, что настанет день, когда я приведу тебя к ней. Но не в качестве госпожи, а в качестве дочери. Если бы я сказала раньше, ты бы просто сбежала! — Вдруг старушка расхохоталась. — Но ты и так сделала это!
— Я не могла там оставаться… Ты ведь понимаешь, да?
— Это лекарша, милая. Она следит за его здоровьем пуще, чем он сам! Тебе не о чем волноваться!
— Я не только об этом…
— Тесса не отходила от него, когда он был без сознания! Даже у тебя была!
— У меня?! — удивилась Марианна.
— Она — лекарша, — проговорила Агата так, словно пыталась мягко втолкнуть это слово. — Герман так хотел быть рядом с тобой, когда я расскажу тебе правду. Тесса запретила ему уходить далеко от дворца, но он не послушался, и та увязалась за ним.
— Но зачем ему это?
— Он любит тебя, детка. Ты — единственное, что у него осталось. А даже если бы это было не так, его отношение к тебе никак не изменилось бы.
— Он хотел объявить меня предателем, — грустно ответила девушка.
— Иногда отчаяние топит всё, даже любовь.
— Вы все его оправдываете!
— Только не я. Но я считаю, что каждый заслуживает прощение. А в вашем случае…
— В каком нашем случае?! — возмутилась Марианна, и старушка снисходительно рассмеялась.
— Вам нужно поговорить, а не бегать друг от друга.
— Это он от меня бегает. Уходит от разговоров…
— А ты как хотела? Думаешь, ему просто смотреть тебе в глаза после всего, что он мог натворить?
— И натворил.
— Отчасти. Но он сделал и много хорошего.
— Этого я не заметила…
— Да как же это? Тебя не удивила стража? И слуги?
— Видимо, произошло что-то странное…
— Как только Герман очнулся, то приказал показать твой портрет каждому, кто служит во дворце! Чтобы все знали, кто спас короля и целое государство! Он приказал казнить любого, кто осмелится надерзить тебе, кто даже криво посмотрит в твою сторону, а тебе это не понравится!
— Правда?
— Истинная! — старушка обвела своё лицо кругом и прижала руку к груди. — Клянусь морскими богинями!
— А он объявлял о том, что я…
— Нет. Для всех ты всё ещё его родная сестра. А вот останешься ею или нет зависит только от тебя.
Марианна закусила губу и посмотрела на двери.
Глава 33
Стража у покоев Германа изменилась, но Марианна даже не заметила этого и застыла неподалеку от дверей. Молодые мужчины мельком посмотрели на гостью, и их осанка медленно, почти неуловимо выпрямилась, а лица засияли от радости. Но девушка и это пропустила мимо. Все её конечности покалывало от нетерпения и страха, а сердце вырывалось наружу. Она неспешно подошла ближе, улыбнулась вскинутым на неё взорам и… попыталась сбежать. Ноги развернули её к коридору и быстро понесли вперед, пока громкий голос не разлетелся по стенам:
— Марианна!
Девушка сразу узнала его. Он мог быть больным, тихим, радостным, злым, но он никогда не переставал отличаться от всех, подобных ему.
Она обернулась и встретилась глазами с мужчиной, от которого дрожали руки, бегали мурашки, бросало то в жар, то в холод. Герман стоял в дверном проеме и ждал её ответа. Позади замерла восковая статуя Тессы, и это больно зацепило Марианну. Она нахмурилась, но, помня о том, кто перед ней, быстро спрятала своё неудовольствие. Слишком уж живым было воспоминание из Корпуса, когда король приказал страже схватить её.
— Слава морским богиням, ты не покинула меня… — прозвучал голос, в котором было больше мольбы, чем облегчения.
— Мне лучше зайти завтра, — проговорила девушка, и её глаза без спроса полоснули лекаршу.
— Тесса, — нетерпеливо бросил Герман.
— Ваше Высочество, вы уже должны спать! Чем больше вы отдыхаете, тем быстрее затягиваются ваши раны!
Марианна впервые услышала полный голос этой женщины, и требовательные ноты ей очень не понравились.
— Тесса, не заставляйте меня повторять дважды!
Лекарша разозлено помотала головой, но всё же переступила порог. Звук её шагов словно нарочно висел в воздухе всё то время, пока девушка смущенно проходила внутрь.
В комнате пахло лавандой, и Марианна с наслаждением втянула приятный аромат.
— Она окурила всё здесь своей травой, — ворчливо, но с какой-то неловкостью сказал Герман, когда двери за ними плотно закрылись. — Она считает, что
