Архипелаг раздора (СИ) - Маргарита Вольная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Конец
Глава 33. Альтернативная версия
Стража у покоев Германа изменилась, но Марианна даже не заметила этого и застыла неподалеку от дверей. Молодые мужчины мельком посмотрели на гостью, и их осанка медленно, почти неуловимо выпрямилась, а лица засияли от радости. Но девушка и это пропустила мимо. Конечности покалывало от нетерпения и страха, а сердце вырывалось наружу. Она неспешно подошла ближе, улыбнулась вскинутым на неё взорам и… попыталась сбежать. Ноги развернули её к коридору и быстро понесли вперед, пока громкий голос не разлетелся по стенам:
— Марианна!
Девушка сразу узнала его. Он мог быть больным, тихим, радостным, злым, но он никогда не переставал отличаться от всех, подобных ему.
Она обернулась и встретилась глазами с мужчиной, от которого дрожали руки, бегали мурашки, бросало то в жар, то в холод. Герман стоял в дверном проеме и ждал её ответа. Позади замерла восковая статуя Тессы, и, неожиданно, это нисколько зацепило Марианну. Она с удивлением отметила, что ревность исчезла, а вместо неё пришло совершенно другое чувство.
— Слава морским богиням, ты не покинула меня… — прозвучал голос, в котором было больше мольбы, чем облегчения.
— Если ты всё ещё плохо себя чувствуешь, я зайду завтра, — мягко проговорила девушка и с благодарностью посмотрела на лекаршу.
— Тесса, — нетерпеливо бросил Герман.
— Ваше Высочество, вы уже должны спать! Чем больше вы отдыхаете, тем быстрее затягиваются ваши раны!
Марианна впервые услышала полный голос этой женщины, и требовательные ноты показались ей очень забавными.
— Тесса, не заставляйте меня повторять дважды!
Лекарша разозлено помотала головой, но всё же переступила порог. Звук её шагов словно нарочно висел в воздухе всё то время, пока девушка проходила в покои.
В комнате пахло лавандой, и Марианна с наслаждением втянула приятный аромат.
— Она окурила всё здесь своей травой, — ворчливо, но с какой-то неловкостью сказал Герман, когда двери за ними плотно закрылись. — Она считает, что её запах поможет мне обрести равновесие и уснуть.
— Это правда?
— Что? — испугался он вопроса. А затем испугался того, что девушка это поняла.
— Про лаванду.
— Не знаю, пока не помогло, — улыбнулся он и, подволакивая ногу, прошёл внутрь.
Марианна рассматривала любимую комнату: книжные полки, набитые до отказа, стол из черного дерева, уже облупившийся, но отреставрированный, темно-бордовый полог над широкой кроватью, усеянной подушками. Здесь было гораздо теплее, чем у неё, и девушка заметила, что балконные двери уже поставили и теперь плотно закрыли. В камине трепетал огонь, и его острые язычки заставляли тени плясать.
— Присядешь? — глухо сказал король.
— Да…
Она прошла чуть дальше и напряженно опустилась на диван.
— Почему ты не захотел поговорить со мной сразу, как только я пришла в себя?
— Я не мог.
— Почему? Насколько я знаю, ты был уже на ногах, — она старалась говорить как можно мягче.
— Я не знал, как смотреть тебе в глаза…
— Да, мне уже говорили об этом.
— Кто?
— Какая разница…
В комнате стало тихо, и противная неловкость посмеивалась в темноте.
— Мне не выразить, как я сожалею… — наконец прервал тишину король, но Марианна продолжала смотреть в камин. — Эта сережка… А потом ещё последние слова мамы… Я будто с ума сошёл… И перебитая стража… Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за это?
— Я не обижаюсь на тебя, Герман, — печально ответила та. — Я просто не ожидала такого и… ты поселил во мне страх.
— Нет, прошу! Поверь, я никогда не причиню тебе вреда! — Он сел рядом с ней и виновато опустил голову.
— Я никогда не видела тебя таким, как в тот день…
— Похороны дались мне тяжело, а твой побег… Он уничтожил меня, Марианна! — Король впервые посмотрел ей в глаза. — Ты как будто подтвердила мои подозрения!
— Но я просто хотела побыть одна. Я не собиралась убегать.
— Тогда мне это было непонятно. Я трактовал всё не в твою пользу. Прости…
— Я понимаю. Я действительно могла навести тебя на эту мысль. Моё поведение, мои слова… — она вскинула бровь и разочаровано покачала головой.
— Мы сможем поставить точку в той истории?
— Ты предлагаешь обо всём забыть?
— Нет, мы будем помнить, но наши отношения…
Девушка замерла, и Герман сразу отметил её замешательство.
— Но та история не будет влиять на наши отношения, — перефразировал он и сделал вид, что ничего не заметил.
— Согласна. Но прежде чем мы закроем эту тему, я хочу знать, что такого сказала тебе мама, когда уходила… Она меня ненавидела?..
— Нет! Кончено, нет! Как ты могла подумать такое?!
— В свете всех событий я понимаю и её. Она чувствовала, что во мне течёт другая кровь, поэтому и не любила…
— Её последним словом было — Марианна! Тогда я подумал, что она называет имя убийцы… Ведь я постоянно спрашивал её об этом! Поэтому я никак не мог поверить в твою невиновность… Но на самом деле она хотела лишь защитить тебя! Просто не смогла произнести ничего другого…
— Ты врёшь!
— Нет! Это правда.
— Мне бы хотелось в это верить, но… мы так сильно поругались с ней прямо перед тем, как всё произошло! Никогда не прощу себя…
— Возьми, — Герман протянул ей письмо.
— Что это?
— Это то, что поможет тебе простить себя, понять, как сильно она тебя любила, и жить дальше.
— Её почерк, — взволнованно проговорила Марианна и понюхала конверт. — И трубкой пахнет… — она улыбнулась и в глазах появились слёзы.
— Мама чувствовала, что скоро уйдёт. Видимо, из-за шпионов ожидала покушение.
— Это ужасно…
— Незадолго до случившегося она вручила мне два письма. Для тебя и для меня.
— Конечно, тебе! Мне бы она их никогда не доверила!
— Она слишком хорошо тебя знала.
— Да я бы никогда… — возмутилась девушка, но быстро замолчала и кротко опустила глаза.
— Ты бы сразу прочитала и моё, и своё, — ласково пожурил он.
Марианна сломала печать и вынула один листок.
— Это всё? — Зазвенело в комнате отчаяние. — Такое тонкое…
— Моё было таким же. Когда она передавала мне письма, то сказала, что не собирается умирать, поэтому напишет много других. Но жизнь распорядилась иначе.
— Виктор, а не жизнь, — сурово поправила девушка и развернула письмо.
«Моя драгоценная, маленькая, чудесная дочка! Мне так жаль, что я не слышала твоего первого крика, я была почти без сознания, когда ты появилась на свет, и почти ничего не помню. Но я так счастлива, что годы благоденствия подарили мне столько замечательных мгновений! Твой первый зубик, твои первые шаги, первое слово! Я
