Джеронимо (СИ) - Шишигин Андрей

— Запомни, Джон. Хоть все и считают, что Трэвис собраннее усерднее и гораздо благоразумнее тебя, это не делает его лучше, а тебя хуже. Вы просто разные, хоть и очень похожи в некоторых вещах. Но вот под характеристику настоящего воина как раз попадаешь ты, а не он.

— Как так, учитель? — Это ведь он надрал вам задницу в самый первый день, пользуясь лишь одной рукой.

— Тебе знакомо такое слово, как берсерк, Джонни? — спросил Ромео, твёрдо смотря ученику в глаза.

— Нуу… вроде. Это что-то, типа воина, который в бою впадает в ярость, если я ничего не путаю. — неуверенно сказал Джон, вспоминая то, что знал.

— В целом ты прав, это слово означает воина впадающего в ярость во время боя. Так вот, я хочу попросить тебя присматривать за братом. Он потенциально является самым настоящим берсерком. И очень не желательно, чтобы он впадал в это состояние. Пока он полностью контролирует себя, но может случиться такое, что он впадёт в дикую ярость и пока у него не закончатся силы, от него лучше держаться подальше и врагам и друзьям.

— Я понял тебя, наставник. — В голове у Джона пронеслись воспоминания обо всех боях брата и он согласился с учителем, что все предпосылки к этому имелись. Всё зависело от жестокости и цены боя.

— Это первое, а второе — раз уж ты являешься достойным воином, то я открою для тебя фразу ритуального вызова на бой, от которого не сможет отказаться ни один воин нашего народа. А воинов, благословенного солнцем, Зульфара, по федерации, да и не только по ней, разбросано великое множество. Говорю я тебе это именно сейчас, потому что знаю к кому вы направляетесь. И я очень надеюсь, что тебе не пригодится это знание. Потому как, Конан не просто так, получил прозвище Свирепый. В технике он сильно уступает тебе и мне, но в остальном — это самая настоящая машина для убийства. Его выносливость и сила столь велики, что на родине он признан любимцем богов. Если не останется ни одного другого варианта, чтобы выжить, скажи ему — Lwela ukuhlonipha ukufa komunye wethu. Это прямой вызов на суд богов и он не сможет отказаться от ритуального поединка. Никто из воинов не сможет, но он в первую очередь, потому как, он сам заслужил на родине прозвище — любимец богов.

— А что это значит, учитель? — спросил Джон, который затаив дыхание слушал наставника.

— Ну если перевести дословно то — «Бой за честь до смерти одного из нас».

— Я запомню учитель! — сказал Джон.

Мысли парня прервала особенно громкая ругань, ну и то, что его, как мышонка, начал трясти Конан.

— Ты слышишь меня или уже представляешь, как я размажжу твою голову, своим кулаком? Я согласен, на бой.

— Как будто, у тебя был выбор, любимец богов? — сказал Джон, понимая, что шансы не сдохнуть сегодня, увеличились на пару процентов.

— Давно стоило разобраться с Устюгером, он всегда был занозой в заднице, но теперь зашевелился и стал доставлять неудобства. Эй Ларри! Парням окажете помощь, покормите и спать уложите! Ты понял меня?

— Как скажете, босс. — в помещение вошёл невысокий мужичок с лысой головой и хитрыми глазами, в которые лучше было не смотреть, в них не было ничего, кроме смерти. Видимо, именно он и был местным палачом и дознавателем.

— И без глупостей, у меня завтра с этим. — он показал рукой на Джона. — Ритуальный поединок, так что — это вопрос чести. Приведи его в порядок, насколько сможешь. Да и второй что-то, никак не очнётся, смотри, чтобы не помер. Головой отвечаешь!

— Когда я вас подводил, шеф? Всё будет в лучшем виде.

Конан, покачав головой, наконец, покинул их общество. А пришедший мужичок, показывая немалую сноровку, сначала спустил с потолка Джона и снял с него цепи. После чего занялся Трэвисом, который почти не подавал признаков жизни, хорошо что пока дышал.

— Что с ним, Ларри? — спросил Джон, переживая за брата.

— Не знаю. Сейчас уложим его поудобнее и вызовем врача, тот пускай и разбирается, в чем дело. Я больше калечить людей умею, чем лечить.

— Так себе занятие, конечно. — сказал Джон, морщась от боли в груди.

— Я не жалуюсь. Да и дела у меня идут хорошо, в отличии от вас, хе-хе. — ответил Ларри, заканчивая укладывать Трэвиса на кушетку.

— Это да, дела наши хр*новые.

— Ага, я слышал. Конан завтра оторвёт твою тупую башку и съест её на обед. А потом и братца твоего порешим, если сам раньше не сдохнет. Так! — Ларри ткнул пальцем в грудь Джону. — Ты, не делай глупостей, а я пойду за врачом, приказы надо выполнять.

Через двадцать минут пришёл врач, который быстро осмотрел Трэвиса и сказал, что тот чудом до сих пор не умер и, что у него повреждён позвоночник. Насколько сильно, можно сказать только после томографии, которую никто делать, естественно, не собирается. Он поставил ему капельницу и попрощавшись ушёл. Оставив братьев одних.

— Дааа… братишка, держись. В этот раз мы, похоже чересчур переоценили себя. Но ничего, ещё поборемся. Ты главное доживи до завтра, а там видно будет, может и спасёмся оба, а может и сгинем, следом за лучшими агентами.

Трэвис находился без сознания и ничего ему не ответил. Джон, решив, что поделать ничего нельзя, лёг на соседнюю кушетку, попытавшись уснуть. Ему был необходим отдых. Завтра могли потребоваться все силы до последней капли. Он проснулся лишь один раз, когда Ларри принёс ужин. Съел всё, что было и завалился дальше спать, так и не проснувшись до самого утра.

— Поднимайся смертник! На улице уже солнце встало, а тебе идти умирать через час. — разбудил его Ларри.

Джон встал, проверил состояние брата, который так и не приходил в сознание, до сих пор. Дыхание Трэвиса, было хоть и редким, но ровным и глубоким, что вселяло определённые надежды в Джона. Что как раз и требовалось перед боем и давало необходимую мотивацию. Он был уверен, что умри Трэвис ночью и его бы ничего не спасло, а так, пусть тело и отзывалось дикой болью, но злость позволяла с ней бороться.

Спустя час, который он потратил на медитацию, его взяла под руки пара охранников, возможно из тех, которые били братьев, находящихся без сознания. Джона вывели на спортивную площадку, в центре которой было достаточно места для проведения поединка.

Вокруг собралась целая толпа народа. Многие из них, были соотечественниками Конана, но хватало и представителей других народов. Судя по настрою людей, они находились в предвкушении жестокой расправы, которую их глава произведёт над каким-то выскочкой.

— Конан! Конан! Конан! — скандировала толпа, когда их лидер вышел в центр импровизированного ринга.

— Тише, друзья мои. — обратился он к своим людям. — Я хочу засвидетельствовать при всех, что это ритуальный поединок, инициированный вот этим молодым человеком, который является учеником, известного в определённых кругах, воина — Ромео Устюгера.

Толпа, притихшая после просьбы главы, вновь забурлила. Многие знали обычаи Зульфара, а некоторые и вовсе являлись носителями этой культуры. И новость, что этот побитый парнишка, имеет право вызова на поединок с настоящим воином, поразила их и вызвала возмущение.

Пока происходили эти события, Джон настраивался на бой за свою и брата жизни. Вновь вспомнились события, произошедшие перед самой их отправкой на Гаракс.

Он в тот день, долго думал над словами учителя и понимал, что шансов победить Конана, у него совсем мало. А какой смысл начинать поединок, в котором ты не можешь выиграть даже теоретически. Ноги сами принесли его к лаборатории профессора и он, задумавшись всего на мгновение, вошёл внутрь. К его счастью, профессор был в лаборатории один, а Джону лишние свидетели были ни к чему.

— Привет проф! — сказал он

— А, это ты, малыш Уокер. Чего хочешь? Вижу по твоему лицу, что не поболтать о погоде пришёл.

— Вас не проведёшь! И вы, как всегда абсолютно правы.

— Не нализывай, а? Говори прямо, что нужно.

— Ну хорошо, скажу прямо. Мне нужен последний шанс, проф. На случай, если придётся драться с противником, который мне не по силам. — сказал Джон прямо.