Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире - Джеффри Робинсон

За эти три дня в Нью-Йорке параллельные линии еще больше сблизились. Как-то в разговоре с Хатчинсом Москоу совершенно случайно упомянул о том, что набирает сотрудников. Хатчинс предложил кандидатуру своего приятеля Абрамса. Вскоре Москоу перетянул его из SEC.

Хатчинс и Джинс вернулись в Великобританию, но телефонно-факсовая связь с офисом Москоу не прерывалась и была весьма активной. Москоу включил в свое следствие по делу Bank of New York Европу, в частности Нормандские острова. Хатчинс, Джинс и Вудс продолжали заниматься Крегги и Уорреном. Через несколько месяцев они почувствовали, что набрали достаточно улик, чтобы расколоть Крегги и Уоррена, и получили ордера на обыск их офисов.

Юридическая фирма Talbot-Creggy находилась по адресу: 38, Куин-Энн-стрит, в одном квартале к северу от Уитмор-стрит в лондонском Уэст-Энде. Офис Крегги располагался на первом этаже здания, а Уоррена — на втором.

Были выписаны ордера на обыск, разрешающие доступ ко всем материалам, касающимся 20 офшорных компаний, подобных тем, что были открыты на Джерси, и нескольких лиц, включая Брессмана, О’Кэрролла, Уитса и Маццео. Хатчинс передал копию списка Крегги, который, взглянув на него, заявил, что ни одно из этих имен и названий ни о чем ему не говорит. Тогда Хатчинс поднялся наверх и вручил еще одну копию Уоррену, и тот сказал, что знает Маццео. Уоррен также сообщил, что хранил в офисе отдельные документы, относящиеся к некоторым из указанных компаний, и передал сотрудникам полиции 21 досье.

Многие из документов, полученных полицией в тот день, были дубликатами документов, уже найденных на Нормандских островах. Те же, которых они еще не видели, существенно пополнили имевшуюся у них информацию о Соле Маццео и Westfield Financial. Но одно досье было совершенно особенным. Оно содержало копии факсовой переписки с юристом из Монреаля по имени Гарри Дж. Ф. Блумфилд.

Один из этих факсов, датированный 6 апреля 1994 года и адресованный Блумфилду, на фирменном бланке Talbot-Creggy, был, очевидно, возвращен Блумфилдом, потому что в низу его была приписка от руки.

Послание Крегги Блумфилду гласило: «Дорогой Гарри! Нам снова требуются услуги Чарльза. Не мог бы ты прислать нам телефонный номер, по которому с ним можно связаться (в случае необходимости), хотя не думаю, что это потребуется. Но нам неплохо было бы иметь его на всякий случай. Или, может быть, ты хочешь, чтобы его номером считался твой? Пожалуйста, ответь моему партнеру Эндрю Уоррену, если меня не будет».

В приписке Блумфилда говорилось: «Уважаемый старший коллега! Вот номер Уилсона: 630-830-6901. Я сообщил ему о вашем возможном звонке. Шлите доллары, доллары».

«Чарльз» и «Уилсон», о которых шла речь, оказались либерийским дипломатом, прикомандированным к посольству в Оттаве. Это был тот самый человек, который согласился считаться фактическим владельцем 16 подставных компаний Сола Маццео. Именно тех 16 подставных компаний, о которых говорил Маццео, обратившись за помощью к Эндрю Уоррену, когда SEC расследовала деятельность Westfield Financial в связи с мошенничествами Reg-S.

* * *

Гарри Блумфилд вращался в высоких кругах. Он родился в 1944 году и был королевским адвокатом и старшим партнером в монреальской юридической фирме, носившей его имя — Bloomfield Bellemare. Его отец Бернард был известным в Монреале предпринимателем и филантропом. Его дядя Луи Мортимер Блумфилд был юристом, имевшим связи с семьей Бронфман, которой принадлежала компания по производству спиртных напитков Seagram. Во время Второй мировой войны Луи был офицером британских спецслужб, а после нее — председателем в высшей степени подозрительного предприятия под названием Permindex, связанного с темными делами и криминальными операциями в Европе времен «холодной войны», которые велись от имени таинственной шпионской организации. Оттуда тянулись нити, связывающие Permindex и Луи с организованными преступными группировками в Новом Орлеане и, в конечном итоге, с заговором, результатом которого стало убийство Кеннеди.

Различные сообщения позволяли предположить, что Луи через Permindex был замешан в отмывании денег — как предполагалось, опять же для шпионской организации — через Banque International de Credit (BIC), принадлежавший Тибору Розенбауму. В одном неподтвержденном сообщении говорится, что в молодости Гарри Блумфилд некоторое время работал на BIC.

Блумфилд был президентом частной благотворительной организации Eldee Foundation, председателем советов директоров нескольких компаний и принимал участие в канадских парламентских выборах 1980 года, на которых, однако, не добился успеха. Через семь лет после неудачной попытки завоевать депутатское кресло приятель Блумфилда, премьер-министр Канады Брайан Малруни, назначил его в совет директоров Business Development Bank of Canada (BDBC), где он в течение четырех лет занимал должность председателя комитета по аудиту. Он покинул совет директоров BDBC в 1996 году.

Названный одной канадской газетой «человеком, собирающим титулы, как простой смертный собирает почтовые марки», Блумфилд относится к своей карьере как к чему-то вполне естественному. Его отец был почетным генеральным консулом в Северной Корее, а дядя, Луи, имел неофициальный статус советника оппозиционной партии в Британском Гондурасе, ныне Белизе. Гарри также связывали дипломатические отношения с правительством Белиза и, похоже, он носил почетный титул, полученный в Джибути.

Однако реальное значение имел другой титул — кстати, имевшийся и у дяди Луи, — почетного генерального консула в Либерии.

* * *

Сол Маццео общался с гораздо менее утонченными и куда более опасными людьми.

В 1994 году в его офис в деловом центре города вошли два молодых человека, некоторое время проработавшие в Westfield Financial, и один из них приставил к его виску пистолет. Этим человеком был уроженец Франции Альберт Ален Шалем, брокер, сделавший себе имя на накачивании акций микрокапитализированных компаний. Другим человеком был Мэйер Леманн, такой же сомнительный брокер и помощник Шалема. Шалем нервно напомнил Маццео, что тот остался им должен. И поскольку Маццео уже предупреждали, но он не отнесся к этим предупреждениям с достаточной серьезностью, они собирались уладить это дело по-своему.

Маццео все же как-то умудрился их успокоить, убедив Шалема и Леманна не совершать глупостей. В конце концов ему удалось уговорить их уйти. Как только они вышли, Маццео позвонил некоему лицу, которое могло обеспечить ему безопасность. У него было множество таких связей. Однако человек, которого он попросил заняться Шалемом, должен был иметь достаточно большой вес, потому что Шалем был близок к Филу Абрамо, капо криминальной семьи Декавальканте. Они подружились еще во Флориде, работая в A.S. Goldmen, где в числе прочих мошеннических сделок организовали аферу с акциями Osicom Technologies по уже упоминавшейся схеме — с использованием правил Reg-S.

Неизвестно, к какому методу прибег Маццео — напомнил о долгах, воспользовался семейными связями, которые у него определенно имелись, или просто заплатил наличными, — но он сработал. И неприятность с Шалемом была улажена. Но вскоре заявила о себе другая серьезная проблема: полиция заинтересовалась Чарльзом Уилсоном и его заявлением о том, что он является владельцем 16 подставных компаний Маццео. И Джон Москоу не собирался никому ничего спускать.

Прокурор взялся за Маццео и двух его партнеров по Westfield Financial — Джорджа Кархарта и Джеймса Коэна. К тому времени Westfield уже вышла из бизнеса, и Маццео держал маленький магазинчик деликатесов на Лонг-Айленде. Москоу обвинил Маццео в попытке развала компании. В конце октября 1997 года Маццео признал себя виновным в незаконном получении от инвесторов более 17 млн. долларов. В результате его партнеры Картхарт и Коэн были арестованы, и им также были предъявлены обвинения. Но прежде чем кто-либо смог понять, что Маццео согласился на сотрудничество с полицией, Москоу убрал признание Маццео в сейф. Он держал его в тайне почти 9 месяцев, давая сотрудникам британской полиции время на отработку своей части следствия.

В марте 1998 года Хатчинс и Джинс вернулись в Нью-Йорк, чтобы допросить либерийского дипломата Чарльза Уилсона, который в это время находился там в составе делегации своей страны. В результате разговора с Уилсоном параллельные линии почти сошлись.

Двадцать третьего июня Москоу рассекретил признание Маццео. На следующее утро Стюарт Крегги и Эндрю Уоррен были арестованы в Лондоне.

Вынесение приговора Маццео было отложено еще на 10 месяцев. При нормальных обстоятельствах это происходит довольно быстро. Если же случается подобная задержка, это может означать, что прокуроры хотят иметь возможность общаться с подследственным. Причина, как правило, заключается в том, что такому человеку есть что сказать. Маццео оставался на свободе, ожидая приговора, целых 19 месяцев, до того самого июльского дня 1999 года, когда его нашли мертвым.