Оружейник-3 - Олег Шовкуненко

Нанесенный Нестеровым удар практически оторвал упырю голову. Как говорится, после такого не живут. Да, собственно говоря, тварь и не пыталась. Страшные лапы обмякли, и трупоед кучей зловонного дерьма распластался посреди дороги. Но тут же, буквально тут же, перед Анатолием возникла новая чудовищная безглазая морда.

За всем этим я наблюдал, как в замедленном кино. Кинопленка ускорялась лишь тогда, когда зажатая в руках майора увесистая труба с какой-то воистину органной мелодией рассекала воздух. Затем следовал удар, и жилистое тело упыря если не отлетало назад, то, по крайней мере, уж точно прекращало движение вперед. Орудуя своей импровизированной дубиной, милиционер удерживал практически половину ширины моста, так что Лешему, Пашке и Главному оставался участок метра два с половиной, может три. Пока они справлялись, и даже своим огнем помогали Анатолию. Но это только лишь пока. Я понимал, что запасы патронов у них почти на исходе. А что потом? А потом смерть!

Вот тогда-то я и рванул к вещмешкам предусмотрительно оставленным на обочине. Я зубами рвал картонные пачки, высыпал патроны прямо на асфальт, а затем трясущимися от адреналина пальцами, матерясь и проклиная все на свете, запихивал их в магазины. Сколько мне нужно? Конечно побольше! Но есть ли у меня время на это самое побольше? Продержатся ли парни? Страх за товарищей подсказал ответ: заряжу три и в бой! Сменю Лешего или лучше Пашку, пацан ведь патронов не жалеет.

Я как раз заканчивал снаряжать второй магазин, когда сквозь грохот боя до моего слуха долетел звук. Сперва я не понял что это такое, вернее не хотел понимать, сосредоточившись только на щелчках входящих в рожок патронов. Но звук быстро приближался, нарастал, и наконец наступил момент, когда его уже было невозможно игнорировать. И только тут до меня дошло: я хорошо знаю этот звук. Да, я не слышал его уже несколько лет, но забыть… Разве можно забыть или с чем-то спутать наполняющий небо рокот вертолетного двигателя, свист неистово рубящих воздух лопастей?

Ми-8 шел с северо-востока. Это была старая армейская машина, «одетая» в разляпистый и уже порядком выцветший камуфляж. На пилонах подвески вертолет нес два блока с НУРСами, а из открытой двери торчал ствол крупнокалиберного пулемета.

Несколько бесконечно долгих мгновений я выпученными от растерянности и удивления глазами просто тупо пялился на приближающуюся винтокрылую машину. Я не мог поверить своим глазам. Как? Откуда? Цирк-зоопарк, неужели такое возможно?

Страшный победный вой упырей моментально отрезвил, стеганул как удар кнутом. Предчувствуя неладное, я оглянулся и с ужасом понял, что мои друзья отступают. Они сдали свои позиции и отходили в мою сторону. Проклятые упыри тут же воспользовались этой победой. Они преодолели мост и стали растекаться по берегу реки, полукругом охватывая обороняющихся. Уже сейчас моих товарищей атаковало не четверо, а как минимум семеро трупоедов. А могло быть и больше, не попади правый фланг нападающих под шквальный огонь нашего огневого прикрытия, засевшего в кузове старого самосвала.

Ситуация становилась критической, а потому, так и не набив второй рожок, я сунул его в автомат и ринулся в бой. Мысль была лишь одна: продержаться! Продержаться хотя бы еще пару минут! Устоять, пока в бой не вступит спешащий нам на помощь Ми-8.

В то что вертушка идет именно к нам, не было ни малейшего сомнения. Как бы стараясь поторопить его, показать, что без его помощи нам полная хана, я оглянулся и вскинул вверх руку с зажатым в ней Калашом. В тот же миг произошло невероятное, чудовищное событие. Словно испугавшись моего взмаха, винтокрылая машина резко изменила курс. С набором высоты она стала быстро уходить на восток, в сторону Киевского шоссе.

— Стой! — я заорал без всякой надежды, что меня услышат, заорал просто от ужаса, отчаяния, безысходности и тающей, превращающейся в черное ничто надежды на спасение.

Будто насмехаясь надо мной, над всеми нами, вертолет на прощание отсалютовал пышным фейерверком из тепловых ловушек. Огненные светляки, оставляя за собой длинные дымные хвосты, быстро расползлись по угрюмому пасмурному небу, и на фоне грязно-серых облаков выгнулись ажурные белые арки. Красиво, мать вашу! Спасибо за эстетическую составляющую похорон. Наших похорон!

Я метнул последний, переполненный, нет, совсем не злобой, а скорее смертной тоской взгляд вслед удаляющейся винтокрылой машине, а затем уже без всякой веры в человечество ринулся в драку. Какая разница сколько у меня патронов! Как бы туго не был набит подсумок, этого все равно окажется мало. И мы умрем, все умрем. И есть только одно, правда очень слабое, но все же утешение — это произойдет в бою.

Что касается боя, то в нем уже наступил перелом, и, увы, вовсе не в нашу пользу. Мои товарищи держались из последних сил. Нестеров, Леший, Главный и Пашка сражались почти в полном окружении. Наши стрелки их практически не поддерживали. Они сами едва успевали отбиваться от упырей, которые шли на штурм их крохотной крепости.

За долю секунды оценив обстановку, я кинулся туда, где моя помощь требовалась прежде всего. Майор милиции едва не валился от усталости. Придающий ему невероятную силу симбионт, работал безотказно, но выносливости у пожилого человека не хватало, рефлексы и реакция падали, заставляя Анатолия все чаще и чаще промахиваться, все неуверенней стоять на ногах.

Я подоспел как раз в тот момент, когда увесистая труба в руках майора прогудела над головой готовящегося к прыжку упыря. Тварь стала бы последним противником в жизни Одинцовского милиционера, если бы не моя короткая очередь, которая продырявила ее отвратную башку.

Получив долгожданную передышку, Нестеров ошалело глянул на своего неожиданного спасителя, и я вдруг с ужасом понял, что его взгляд затуманен. Анатолий уже ничего не соображал. Он держался только за счет огромной силы воли и бил практически наугад.

— Толя, очнись! — взревел я и мигом встал перед ним, отражая атаку очередного упыря.

— Я сейчас… Я уже… — хрип милиционера пробивался через грохот АКМСа.

Мои пули ни за что не смогли бы остановить огромную, необычайно живучую тварь, но тут рядом грохнул помповик, и упыря прямо-таки сдуло.

Хорошие у него патроны, — сама собой в голове промелькнула мимолетная мысль. — Надо будет спросить, чем таким он их нафаршировал.

— Берегись!

Главный оттолкнул меня, а сам отпрыгнул назад. И надо сказать вовремя, очень вовремя. Прямо на том месте, где я только что стоял, приземлился новый упырь, здоровенная разъяренная тварь.

Падая, я успел нажать на спуск и выпустил остаток магазина в брюхо зверя. Ошметки зловонной слизи ударили мне в лицо. Да только это была мелочь по сравнению с тем, что ожидало меня впереди. И эта штука именовалась не иначе как смерть. Трупоед изогнулся, задрал для удара свою мощную четырехпалую лапу. Я увидел, как блеснули длинные кинжалы когтей и…

Именно в этот момент в грудь чудовища, словно копье, выпущенное сильной умелой рукой, влетела двухдюймовая стальная труба. Оружие Анатолия имело острый обломанный конец, да и сам по себе удар был будь здоров. Поэтому неудивительно, что труба вошла в тело упыря как булавка в мотылька. В тоже мгновение тварь издала дикий рев, который, о ужас, вдруг слился смешался с надрывным человеческим воплем.

Не знаю, уж какая сила подняла меня на ноги, полагаю, именовалась она горем, жгучей болью за того, кого я повел за собой, да так и не уберег. Сейчас я хотел увидеть этого человека, и если не помочь, то хотя бы последний раз взглянуть ему в глаза и попросить прощения. Это желание исполнилось немедленно, и я столкнулся с раскрытыми от ужаса глазами Главного.

Смертоносное оружие Нестерова пробило трупоеда насквозь и, не потеряв своей страшно убойной мощи, воткнулось еще в одно тело. Да только вот это был совсем не упырь. Труба вошла в живот ханха. Я видел, как он выронил ружье и вцепился за нее двумя руками, как из страшной раны хлещет алая человеческая кровь. Человеческая! Меня это почему-то очень поразило и в то же время оглушило, ошеломило. Я понял, что вот именно сейчас, всего через несколько мгновений произойдет непоправимое — умрет, уйдет в небытие не просто человек, погаснет искра надежды для всего человечества.

Однако у Главного могло не остаться даже этих, последних наполненных мукой, но и жизнью мгновений. От запаха горячей человеческой крови упыри прямо таки обезумели. Казалось они чуяли только ее, шли только на нее.

Трупоед, который атаковал Лешего, вдруг резко повернул и не обращая внимание на рвущие его бока пули, рванулся к упавшему на колени ханху. У меня не было возможности его остановить. Магазин в автомате оказался пуст. Да и что проку сейчас в пулях? Их сила, их мощь могли лишь покарать тварь, которая по любому успеет разорвать раненого. Помешать этому могло только чудо… и оно произошло. Вернее мне сперва показалось, что это чудо. Но спустя всего лишь миг стало понятно — чудес не бывает. Истинные чудеса творят люди, которые платят за них самую что ни на есть высокую цену.