Век психологии: имена и судьбы - Сергей Степанов

Воспитанный в недрах Чикагской школы, Уотсон крепко впитал недоверие к интроспективной психологии и, следуя идеям прагматизма, наметил свой собственный путь в науке, на котором возможно было бы преобразование психологии в достаточно точную и практически полезную отрасль знания.

В 1908–1920 гг. Уотсон возглавлял лабораторию, а затем – кафедру экспериментальной сравнительной психологии в университете Дж. Хопкинса в Балтиморе, где широкий размах приобрели исследования поведения животных. Кстати, именно тот факт, что феномены поведения животных послужили Уотсону основой общепсихологических обобщений, стал краеугольным камнем критики его идей в советской науке (как будто учение Павлова не выросло из собачьих рефлексов!).

В университете Джонса Хопкинса Уотсон пользовался огромной популярностью среди студентов. Они посвятили ему выпускной альбом и объявили самым красивым профессором, что несомненно является уникальным в истории психологии знаком отличия.

В 1913 г. появилась первая программная работа Уотсона «Психология с точки зрения бихевиориста», которая положила начало целому научному направлению, ставшему на многие годы доминирующим в психологии. В ней автор призвал отказаться от рассуждений о внутреннем мире человека. поскольку тот практически недоступен для наблюдения и изучения. Означало ли это конец психологии как науки о человеке? Вовсе нет. Если нельзя наблюдать «сознание», «переживание», и т. д., и т. п., то вполне возможно и необходимо наблюдать и изучать весь широчайший спектр человеческого поведения. Тем более, что именно поведение и представляет главный практический интерес во всех прикладных аспектах.

Так родился бихевиоризм – наука о поведении. Впоследствии его влияние распространилось на широкий круг наук о человеке – педагогику, социологию, антропологию и др., которые в англоязычной литературе с тех пор называют бихевиоральными (поведенческими) науками.

Центральным понятием новой психологии стало поведение. Которое понималось как совокупность реакций организма на стимулы среды. Согласно идее Уотсона, наблюдая определенную реакцию, мы можем судить о вызвавшем ее стимуле и наоборот, зная характер стимула, можем предвидеть последующую реакцию. А это открывает широкие возможности не только для объяснения человеческих поступков, но и для управления ими. Манипулируя так называемым подкреплением (поощряя желательные реакции и наказывая за нежелательные), можно направлять поведение человека в нужное русло.

Практическое значение идей Уотсона было оценено весьма высоко. В 1915 году он был избран президентом Американской Психологической Ассоциации. Интерес к его деятельности проявился и в России. В 1927 году статья о созданном им научном направлении для первого издания Большой Советской Энциклопедии была заказана лично ему – пример в практике БСЭ исключительный.

Совершенно очевидно, что важнейшим прикладным аспектом бихевиоризма явилась педагогическая практика. Педагогическому воздействию на формирующуюся личность Уотсон придавал исключительное значение. Он писал:

Дайте мне дюжину здоровых младенцев и, создав для них соответствующую воспитательную среду, я гарантирую, что любого из них выращу кем угодно, по выбору – врачом, адвокатом, художником, торговцем или, если угодно, вором или нищим, причем независимо от его способностей, склонностей, призвания или расовой принадлежности его предков.

Даже современникам такая декларация казалась сильным преувеличением. И сегодня, наверное, следует согласиться с такой оценкой. Хотя нельзя не признать, что на протяжении десятилетий отечественная педагогическая мысль исходила из подобной посылки. Долгие годы считалось, что из любого ребенка можно воспитать Спинозу. А если это в большинстве случаев не удается, виной тому – недостаток приложенных воспитателем усилий. Отдельные педагоги, считающие себя большими гуманистами, настаивают на этой точке зрения и поныне. При этом имя одного из главных теоретиков такого подхода, увы, не упоминается.

Что же касается пресловутой дюжины младенцев, то злые языки утверждали, что столько испытуемых Уотсон никогда не имел и все свои теоретические выводы строил на основе опытов над одним-единственным младенцем – внебрачным сыном своей аспирантки Розалии Рейнер. А самые злые языки поговаривали, что отцом этого универсального испытуемого и является сам профессор Уотсон. Так оно и оказалось! Пятнадцать любовных писем Уотсона к Рейнер были перехвачены его женой, более того – с ее согласия опубликованы в газете «Балтимор Сан». Забавно, что даже в этих страстных посланиях легко угадывается позиция бихевиориста. «Каждая клетка моего тела принадлежит тебе, индивидуально и в совокупности… – писал Уотсон. – Моя общая реакция на тебя только положительна. Соответственно положительна и реакция моего сердца».

Шумный бракоразводный процесс, который за этим последовал, скверно сказался на репутации Уотсона, и ему пришлось оставить научную и преподавательскую деятельность. (Сегодня в такое трудно поверить, однако давление общественной морали тех лет, действительно было настолько серьезным.) Несмотря на то, что Уотсон женился на Розалии Рейнер, он так никогда больше не смог получить академической должности – ни один университет не осмеливался пригласить его из-за его репутации.

Следующий шаг Уотсона легко поймет любой современный гуманитарий: вынужденный оставить науку, ученый занялся рекламным бизнесом. В 1921 г. он поступил в рекламное агентство Дж. Уолтера Томпсона на годовой оклад в 25 тысяч долларов, что вчетверо превышало его прежние академические заработки. Работая со свойственной ему энергией и одаренностью, он через три года стал вице-президентом фирмы. В 1936 г. он перешел в другое агентство, где и работал до ухода в отставку в 1945 г.

Приложенные к такой специфической сфере деятельности, как реклама, его идеи об управлении поведением оказались удивительно эффективны. Уотсон настаивал, что рекламные сообщения должны делать акцент не столько на содержании, сколько на форме и стиле, должны стремиться произвести впечатление средствами оригинальных образов. «Для того, чтобы управлять потребителем, необходимо лишь поставить перед ним эмоциональный стимул…» Согласитесь, ведь действует!

После 1920 г. контакты Уотсона с миром науки стали лишь косвенными. Он уделял много времени и сил популяризации своих идей, читал публичные лекции, выступал на радио, печатался в популярных журналах – таких, например, как «Космополитэн». Это, несомненно, способствовало расширению его известности, хотя в научном мире авторитета не прибавляло.