Модный приговор - Екатерина Маслова

— Здравствуйте, дорогуша, — сказала она, — не ожидала вас здесь встретить. Понимаете, какая вам оказана высокая честь?

— Да, конечно, — ответила девушка, продолжая мило улыбаться.

— Ваша протеже очень нам интересна, — сказала Корнеева. — Признаться честно, узнаю в ней себя в молодые годы.

— Ваше сравнение мне очень льстит, — смутившись ответила Камилла.

— Ах, не надо так реагировать, — засмеялась Председательша. — Помню, в ваши годы тоже любила шокировать публику, появляясь на мероприятиях в сногсшибательных нарядах. Муж мне все время говорил, что стоит нам с ним отправиться в отпуск, — журналистам становится не о чем писать.

— О, да, — воскликнула Петухова. — Я помню ваше появление на юбилейном московском кинофестивале. Про ваш костюм в чикагском гангстерском стиле журналы писали несколько недель.

— Эх, — мечтательно вздохнула Корнеева, предаваясь воспоминаниям, — какое красивое было платье.

— А расшитая рубинами повязка на голове? — вторила ей Петухова. — Я тогда пол-Москвы оббегала по магазинам, выискивая что-нибудь подобное.

— В Chanel мне сделали ее на заказ по моим эскизам, так что полагаю ваши поиски не увенчались успехом? — довольно захихикала Корнеева.

— Не увенчались, — согласилась чиновница.

— Садитесь на ужине рядом со мной, Инна, — велела она. — И вы Камилла тоже.

Петухова кивнула. Гордо выпрямила спину и поправила прическу.

— Разберись там с рассадкой гостей, — сказала Председательша своей помощнице даже не поворачивая головы. — Камиллу и Инну пересади рядом со мной.

Помощница в ужасе округлила глаза, но возразить не посмела. Молча отошла от них и побежала разыскивать администратора.

— Как там поживает мой любимчик Алекс? — спросила дама Камиллу.

— Все еще гастролирует по Японии, — вздохнула девушка, — но уже в субботу возвращается в Москву.

— Очень перспективный юноша, — многозначительно посмотрев на Камиллу, сказала Корнеева. — Ну да ладно, что-то мы с вами заболтались совсем. Инна, вы знакомы с супругой Главы Ордена D&G? — спросила она у Петуховой.

— Пока еще не довелось, — ответила чиновница, — но давно очень хотела с ней пообщаться.

— Пойдемте, я вас представлю, — сказала Элеонора, потом повернулась к Камилла. — Развлекайтесь, моя милая. А мы вас оставим.

Дамы растворились в толпе гостей. Камилла облегченно вздохнула. Пока все шло нормально.

Но несмотря на радушный прием Председательши Клуба, никто из «дамочек» не торопился подходить к Камилле поболтать. Пару минут девушка прогуливалась, кивая знакомым женщинам, но сама ни к кому не подходила. Она была в их мирке всего лишь гостьей. Может быть пока и в следующий раз все будет по другому. Но сегодня, согласно правилам хорошего тона, заводить разговор первой было невежливо. Ситуация переставала быть томной. Самое время было что-то предпринять, и Камилла решила пойти в дамскую комнату подправить макияж.

Открывая дверь туалета, она случайно услышала разговор. От беседовавших Камиллу отделяла тяжелая бархатная штора цвета индиго.

— Ты только подумай, — возмущенно звучал женский голос. — Первый раз сюда заявилась и уже охмурила Элеонору! Даже сфотографировалась с ней! А я как всегда со своими разговорами не угодила!

— И не говори, — вторил ей второй. — Эта девица — редкая дрянь, так подлизываться к Корнеевой. Я стояла недалеко и слышала весь их разговор. Меня чуть не стошнило от того, как Нестерова подхалимничала.

— И почему одним, как эта несносная Камилла, все достается на блюдечке с золотой каемочкой, а другим, таким как мы с тобой, приходится вкалывать каждый день, а результатов совсем не видно.

Камилла отодвинула штору и вошла в дамскую комнату. Перед большим зеркалом две девушки подкрашивали губы. Одна из них была та самая модель, с которой отказалась разговаривать Элеонора Корнеева. Другую молодую женщину в чернильно-фиолетовом плиссированном платье с шлейфом от Nina Ricci Камилла видела пару раз в светской хронике вместе с одним крупным банкиром. Учитывая специфику Дамского клуба, она скорее всего была его женой. Когда девушка вошла в туалет, обе говоривших замолчали и с некоторым ужасом уставились на Камиллу.

— Я все слышала, — весело сказала она, достала из минодьера маленькую косметичку и стала подправлять свой макияж.

— И что? — через пару минут спросила модель. Она уже пришла в себя и теперь была настроена агрессивно, решив, что лучшая оборона — это нападение. — Думаешь нас запугать? Побежишь жаловаться Элеоноре?

— Зачем? — удивилась Камилла. — Вы сами считаете себя проигравшими, а меня победительницей. Хотя я в вашей гонке участия не принимаю.

— А то и видно! — рассмеялась жена банкира. — В журналах светишься, на все тусовки таскаешься в вызывающих костюмчиках, с Элеонорой любезничаешь изо всех сил, а теперь, оказывается, что в этом ты участия не принимаешь?!

— Мы еще не говорим про По, которого ты так ловко охмурила, — ядовито добавила модель.

— Мне понятна ваша злоба, — спокойно парировала Камилла, обращаясь к последней. — У вас, кажется, был кратковременный роман с Алексом, если я правильно помню? Так что ваши чувства вполне объяснимы — ревность, неуверенность в собственных женских чарах, зависть. Но ваши… — она посмотрела на жену банкира. — У вас же все и так есть — богатый муж, молодость, красота, стильность, статус. Ваша агрессивность кажется мне совсем неоправданной.

После этих слов глаза модели вспыхнули ненавистью, она сжала кулаки, покраснела, поджала губы. У Камиллы мелькнула мысль, что она возможно переборщила. Модель была готова броситься на нее. Драка в туалете на ужине Дамского клуба было совсем не тем, чего хотела Камилла. Жена же банкира напротив была в замешательстве. На ее лице читалось сомнение, она уже сожалела о том, что напала на Камиллу. Все это тройственное противостояние длилось не более тридцати секунд.

Наконец жена банкира повернулась к модели и положила ей руку на плечо:

— Ладно, дорогая, пошли в зал. Мы все уже наговорили друг другу того, о чем потом, скорее всего, пожалеем. Давай не будем усугублять ситуацию еще больше.

Модель не хотела уступать, но и не готова была лезть в настоящую драку, так что дала себя вывести из туалета. Когда входная дверь в дамскую комнату закрылась, Камилла облегченно вздохнула и посмотрела на себя в зеркало.

«Если бы я огребла сейчас за свою несдержанность и высокомерие, — подумала она, — это было бы вполне справедливо. И кто меня за язык дернул?!»

Конечно, злить модель было очень приятно. Но с другой стороны Камилла понимала, — издеваться над человеком, который считает, что проиграл тебе — неблагородно и недостойно.