Доносчики в истории России и СССР - Владимир Игнатов

В октябре 1958 года Нобелевской премии по литературе «за выдающиеся достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа» был удостоен Борис Леонидович Пастернак. Фактически премии был удостоен роман Пастернака «Доктор Живаго». Годом ранее роман появился на итальянском, потом на других иностранных языках. Опубликовать роман на русском языке Пастернаку не позволили. В том же октябре месяце по записке Суслова Президиум ЦК принял решение организовать кампанию осуждения Пастернака, поскольку присуждение ему премии «является враждебным по отношению к нашей стране актом и орудием международной реакции, направленным на разжигание холодной войны».

Поэту, которым страна должна была гордиться, устроили настоящую травлю. Двадцать девятого октября первый секретарь ЦК ВЛКСМ, будущий председатель КГБ Семичастный, выступая на комсомольском пленуме, сказал: «Если сравнить Пастернака со свиньей, то свинья не сделает того, что он сделал. Он нагадил там, где ел, нагадил тем, чьими трудами он живет и дышит. А почему бы этому внутреннему эмигранту не изведать воздуха капиталистического? Пусть он стал бы действительным эмигрантом и пусть бы отправился в свой капиталистический рай. Я уверен, что и общественность, и правительство никаких препятствий ему бы не чинили, а, наоборот, считали бы, что этот его уход из нашей среды освежил бы воздух». На следующий день доклад Семичастного был опубликован в «Комсомольской правде».

Поспешили «бросить камень» в отступника и многие коллеги по перу. Вот такой эпиграммой под карикатурой М. Абрамова «Нобелевское блюдо», в связи с присуждением Пастернаку Нобелевской премии, отозвался гимнописец Сергей Михалков:

Антисоветскую заморскую отравуВарил на кухне наш открытый враг.По новому рецепту как приправуБыл поварам предложен пастернак.Весь наш народ плюет на это блюдо:Уже по запаху мы знаем что откуда!{199}

Для наблюдения за Пастернаком активизировали осведомителей в писательской среде. В начале февраля 1959 года председатель КГБ Шелепин отправил в ЦК записку о «выявлении связей Б.Л. Пастернака с советскими и зарубежными гражданами»: «Докладываю, что органами госбезопасности выявлены следующие связи Пастернака из числа советских граждан: писатель Чуковский К.И., писатель Иванов В.В., музыкант Нейгауз Г.Г., народный артист СССР Ливанов Б.Н., поэт Вознесенский А., редактор Гослитиздата Банников Н.В., ранее работал в отделе печати МИДа СССР, переводчица Ивинская О.В., работает по договорам, является сожительницей Пастернака…» Восемнадцатого февраля Шелепин отправил в ЦК подробную справку о взглядах Пастернака и истории публикации романа «Доктор Живаго»: «…Для всего его творчества характерно воспевание индивидуализма и уход от советской действительности. По философским взглядам он убежденный идеалист. Как видно из агентурных материалов, Пастернак среди своих знакомых неоднократно высказывал антисоветские настроения, особенно по вопросам политики партии и Советского правительства в области литературы и искусства, так как считает, что свобода искусства в нашей стране невозможна…

В результате наблюдения за Пастернаком установлено, что ряд лиц из числа его близкого окружения также не разделяет точки зрения советской общественности и своим сочувствием в известной мере подогревает озлобленность Пастернака…»

Двадцать седьмого февраля вопрос о Пастернаке обсуждался на Президиуме ЦК с участием Шелепина. Присутствовал и генеральный прокурор Руденко, ранее предлагавший выслать Пастернака из страны. Идею выслать поэта из страны Хрущев отверг. Предложил другое: «Предупреждение от прокурора ему сделать и сказать, что, если будет продолжать враждебную работу, будет привлечен к ответственности». В Генеральной прокуратуре Пастернаку пригрозили привлечь к уголовной ответственности по статье 64—1 УК — измена родине, если он будет продолжать встречаться с иностранцами.

Интерес органов госбезопасности к Пастернаку не угас и после его смерти в ночь с тридцатого на тридцать первое мая 1960 года. Теперь он приобрел меркантильный характер. Решался вопрос о его наследстве. Сам поэт под давлением властей не смог получить ни копейки из гонораров, выплаченных ему за рубежом. После его смерти родные оказались в бедственном положении и рассчитывали на эти гонорары, но государство само не прочь было распорядиться его деньгами. Двадцать второго сентября шестьдесят первого года Шелепин сообщил в ЦК: «По имеющимся в Комитете госбезопасности неофициальным данным, в банках ФРГ сосредоточено около 8 миллионов марок, в банках Англии — 100 тысяч фунтов стерлингов, в банках ряда скандинавских стран — 108 тысяч шведских крон… Комитет госбезопасности полагает целесообразным поручить Инюрколлегии принять меры по введению жены Пастернака Пастернак З.Н. в права наследования, что даст возможность получить указанную валюту в фонд Государственного банка СССР»{200}.

Если в конце 30-х годов «инженеры человеческих душ» и другие «сознательные граждане» поносили в газетах Троцкого, Бухарина или Мейерхольда и каждый обличитель подписывал свой персональный донос, то через тридцать пять лет технология групповых доносов усовершенствовалась. Теперь творческая интеллигенция стала писать скопом и скопом же подписывать один общий донос. Такой групповой донос сорока академиков с осуждением А.Д. Сахарова был опубликован в газете «Правда» 29 августа 1973 года. После его публикации как по команде хлынул шквал других групповых доносов, поливающих грязью и осуждающих опального академика:

— «Мы, представители многотысячного коллектива рабочих Автозавода имени И.А. Лихачева, как и все люди труда нашей страны, возмущены и решительно осуждаем…»;

— «Мы, хлеборобы, единодушно поддерживаем осуждение Сахарова крупными учеными нашей Советской Родины…»;

— «Казахские ученые возмущены поведением академика Сахарова…»;

— «Мы, советские ученые-медики, оскорблены поведением академика А.Д. Сахарова…»;

— «Мы, члены Академии художеств СССР, целиком поддерживаем протест…»;

— «Ознакомившись с письмом членов АН СССР, опубликованном в газете “Правда” от 29 августа, мы, советские композиторы и музыканты, целиком присоединяемся к их оценке…»;

— «Мы, механизаторы тракторной бригады ордена Ленина колхоза имени XX съезда КПСС Новоукраинского района Кировоградской области…»;

— «Мы, доменщики Магнитогорска…»;

— «Коллектив нашей бригады с возмущением узнал о поведении академика Сахарова…»;

— «Я и мои товарищи по труду прочитали письмо выдающихся советских ученых — академиков по поводу недостойных действий академика Сахарова…»

Не остались в стороне от общей истерии и «инженеры человеческих душ». Уже через день после группового выступления сорока академиков в «Правде» весь цвет Союза писателей СССР «поддержал» ученых и, попутно, облил грязью своего собрата по перу — А.И. Солженицына. Приведем текст этого письма: «Уважаемый товарищ редактор! Прочитав опубликованное в вашей газете письмо членов Академии наук СССР относительно поведения академика Сахарова, порочащего честь и достоинство советского ученого, мы считаем своим долгом выразить полное согласие с позицией авторов письма. Советские писатели всегда вместе со своим народом и Коммунистической партией боролись за высокие идеалы коммунизма, за мир и дружбу между народами. Эта борьба — веление сердца всей художественной интеллигенции нашей страны. В нынешний исторический момент, когда происходят благотворные перемены в политическом климате планеты, поведение таких людей, как Сахаров и Солженицын, клевещущих на наш государственный и общественный строй, пытающихся породить недоверие к миролюбивой политике Советского государства и по существу призывающих Запад продолжить политику “холодной войны”, не может вызвать никаких других чувств, кроме глубокого презрения и осуждения. Ч. Айтматов, Ю. Бондарев, В. Быков, Р. Гамзатов, О. Гончар, Н. Грибачев, С. Залыгин, В. Катаев, А. Кешоков, В. Кожевников, М. Луконин, Г. Марков, И. Ме-леж, С. Михалков, С. Наровчатов, В. Озеров, Б. Полевой, А. Салынский, С. Сартаков, К. Симонов, С.С. Смирнов, А. Софронов, М. Стельмах, А. Сурков, Н. Тихонов, М. Турсунзаде, К. Федин, Н. Федоренко, А. Чаковский, М. Шолохов, С. Щипачев»{201}.

Поражает быстрота реакции классиков отечественной литературы на письмо академиков. Ведь надо же было собраться, обсудить, написать, подписать всеми и в газету отправить, да и не все подписавшие в Москве жили. Безусловно, скопом доносить легче и безопаснее. Каждый по отдельности вроде и не доносчик, а доля в доносе каждого уменьшается с увеличением числа привлеченных к мероприятию. Хорошо и то, что ответственность за донос можно возложить на организатора, который не выделен в общем списке. А если таковой и известен, то он наверняка писал не от себя, а по указанию сверху и только в интересах государства.