P.S. Реквием - I.R
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он часто уходил из дома и мог не появляться там днями, поэтому его хватились не сразу, а только спустя десять дней. Так на долго он обычно не уходил. Трио друзей давно не собиралась, поэтому поисками Аврора озаботились слишком поздно.
Он кутил неделю, три дня из которой находился в публичном доме. В разгар очередной попойки он свалился, опрокинув с себя стакан самогона, и больше не смог подняться. Этот человек жил ради удовольствия и умер, им захлебнувшись.
Поэтому Лев всегда говорил детям, что прежде, чем прибегнуть к какому — либо действию нужно сначала просчитать его результат. Когда-то, он лелеющий мысли исключительно об охоте и садах, теперь был единственным, кто мог обучать детей.
Всё начиналось с основ, сперва нужно было научиться прислушиваться к природе, пропустить её голос через себя, научиться созерцать, а уже затем стоило перейти к чтению, письму, счету и иностранному языку. Последнее было не столь важно, этому их обучат и в лицее, поэтому подобным занятиям уделялся всего день в неделю.
Как обычно бывает, первым природным явлением с которым сходятся дети, был ветер. Но Владимир был единственным, кто никак не мог его освоить.
— Он пролетает так быстро, что я ничего не могу расслышать — жаловался мальчик, потирая уши.
Но за то, он хорошо понимал ленные туманы. Часто по утру, они проползали в его комнату, через щели в оконных рамах или полу, отчего одеяло, балдахин и ковер тут же делались сырыми. А Саша, только познав азы тут же кинулся в библиотеку. С книгой он смотрелся точно Андрей в детстве, только волосы были мамины, светлые. Помимо него особую любовь к знаниям испытывал ещё и Пётр, которому совсем скоро должно было исполниться восемь.
Он мог прибежать к Льву с книгой или каким — нибудь растением, чтобы начать долгий расспрос. В плодоносном саду была специальная грядка, предназначенная для нужд семьи. Дабы не собирать травы в лесу, покупать у Золотарёвых или вовсе посещать Птицыно, ещё Зар Орлов велел насадить в дальнем уголке сада все необходимые для отваров травы.
Та грядка не могла не приковать внимание Петра, и как — то Лев всё утро объяснял ему для чего предназначено каждое растение. А уж как Пётр любил подвал. Иногда уводить его оттуда приходилось за руку. Он обходил его по кругу несколько раз, разглядывая все имеющиеся склянки, пучки засушенных трав и мешочки с ягодами, всё ещё крепкую клетку, деревянных идолов на постаменте, котел в очаге, большой стол с зазубринами, и стопку ветхих книг, требующих к себе уважительного отношения.
— Твоя бабушка тоже часто любила проводить здесь время, — поделился как — то Лев с Петром.
— Чем она здесь занималась?
— Всяким, — немного замялся мужчина, вспоминая химеру, ухо, которой до сих пор хранил в шкатулке, как трофей.
Иногда Лев жалел Петра, думая, что всё детство пролетит мимо, а тот даже не заметит, исследуя старый подвал. Но лучше бы и его братья обладали рвением к учёбе, чем желанием лазить по крышам курятников. Хорошо, что Иван сломал всего лишь ногу, а не шею. Но и это оставило его в одиночестве на целый месяц. Никто из детей не задерживался подолгу в его комнате, и мальчик от скуки увлекся рисованием.
Льву было его жаль, и он пообещал привезти из столицы пигменты, во время продажи излишек с плодоносного сада. Но ему не посчастливилось попасть на встречу брата с графом Краевским.
— Присоединяйся, — позвали его.
Друзья уже были на веселе, и возражений Льва никто слушать не стал. Знай, чем это обернётся тут же бы приложил все усилия для отказа, но причастность к мужской кампании не смогла оставить его равнодушным. А на утро алкоголь сыграл с ним злую шутку, и похмелье было меньшим из его бед.
Первые несколько мгновений он никак не мог понять, где открыл глаза. Перед взором плясали цветные мушки и кружилась голова. Над ним нависал потолок с подтёками, а обшарпанные стены ходили ходуном. Лев повернулся на бок и обмер. Рядом с ним кто — то лежал. Приподнявшись, по очертаниям он понял, что это женщина. Лицо было скрыто короткими тёмными волосами, а хрупкая фигурка напоминала… О великий Род, он давно должен был забыть эту женщину и не искать её в других.
Лев сразу понял кто перед ним. Он не помнил заплатил ли он за прошедшую ночь вчера или нет, но стоило подстраховаться, чтобы в дальнейшем не поползло никаких слухов. Никто не должен об этом знать. Особенно Мария. Найдя в кармане довольно приличное количество монет, Лев оставил ей все, и поспешил покинуть этот покосившийся домик с маленькими комнатками.
Андрея он нашел дома, изнемогающего от похмелья.
— Мы выпили совсем чуть, чуть. За встречу, — объяснял он, не имея сил подняться с софы в гостиной. Но стоило ему услышать, где проснулся Лев этим утром (о женщине он умолчал), как тут же вскочил. — Птицыно? Что ты там делал? Никто не видел, как ты выходил оттуда?
— По-моему нет, — Лев бухнулся в кресло, ожидая, пока камердинер и ему принесет отвар из шиповника и перечной мяты.
Вдруг Андрей рассмеялся.
— Надо же, — охнул он, от боли, пронзившей его голову. — Далеко же ты забрёл.
Лев усмехнулся. Эта ситуация действительно была похожа на глупый анекдот, который можно услышать в каком — нибудь трактире. Прошлая ночь не отпечаталась в памяти. Стоило запрятать поглубже и сегодняшнее утро, и просто жить дальше.
Так бы всё и было, если бы в конце марта в Сиреневый Сад не вернулся Андрей. Дети были очень рады визиту отца, он приехал домой впервые за этот месяц. Во время приветствия Андрей смотрел на Льва, словно у него для брата была припрятана очень уморительная хохма. Вечером после ужина, братьям удалось остаться наедине, тогда старший из них, протянул младшему помятый лист дешевой бумаги.
— Признаться, сначала я хотел его сжечь, — сказал Андрей, пока глаза Льва бегали по строчкам. — Но подумал, что ты тоже захочешь посмотреть на этот абсурд.
Письмо было передано именно Льву, писала женщина. Её звали Нинель, она в подробностях рассказывала о вечере, со времени, которого минуло уже восемь месяцев. Но Лев ничего не помнил. Письмо заканчивалось объявлением, что она со дня на день родит его ребенка, и адресом, где её можно было найти.
Вся насмешливость слетела с Андрея, как только
