Механическое сердце. Искры гаснущих жил - Карина Демина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 25
Снег.
Белое на черном. И ледяные узоры по стеклу. Кэри смотрит сквозь них, щурится, пытаясь различить за окном хоть что-то кроме черноты.
А стрелки часов пересекли черту нового дня и спешат, отсчитывают минуты.
День рождения.
…темнота и холод. Камин опять растопили еле-еле, и гувернантка, сменившая няньку – та, поговаривают, окончательно спилась, – также безразлично уходит из комнаты. Ей откровенно скучно рядом с Кэри. Гувернантка читает любовные романы, носит очки и втайне мечтает выйти замуж. Но ей почти тридцать, и замужество так и останется мечтой.
Возможно, она заведет себе кошку.
Или даже двух.
Когда-нибудь потом, когда наконец смирится с судьбой, которая видится ей несправедливой. И обиду за эту несправедливость женщина выплескивает на Кэри.
– Вы должны спать, – говорит она рокочущим басом.
На верхней губе ее растут усики, поэтому мисс Элшби носит в ридикюле щипчики и зеркальце. А еще пудру, румяна и вовсе неприличную для девицы ее положения помаду. Косметикой она не пользуется, но мечтает, что однажды…
Кэри как-то ясно видит и мечты, и разочарования, и раздражение, которое мелькает во взгляде мисс Элшби, когда тот задерживается на Кэри.
Дверь закрывается беззвучно. И Кэри лежит под одеялом тихо-тихо, прислушиваясь к шагам с той стороны. Скоро полночь, и начнется особенный день, даже если для всех остальных обитателей дома он не будет отличаться от прочих.
Вот-вот заскрипят половицы. И ручка шелохнется… мисс Элшби заперла дверь на ключ: Кэри не следует покидать комнату ночью. Но разве Сверра замки остановят?
И он появляется.
– Ты здесь? – спрашивает шепотом.
– Здесь. – Кэри садится в постели, и одеяло почти съезжает на пол.
– Не вставай. Замерзнешь.
Сверр стаскивает шерстяные носки и, подобрав подол ночной рубашки, забирается в кровать. Он холодный, замерз, пока пробирался наверх, и Кэри спешит обнять его. Ворчит, но не отталкивает. И сам же сгребает ее в охапку. Руки у Сверра сильные, а от рубашки пахнет дымом.
– С днем рождения, – шепчет он на ухо и вкладывает в руку подарок: брошь-камею с вырезанной ласточкой.
…перстень с аквамарином…
…янтарные серьги, в цвет глаз, как он сказал…
…или простую атласную ленту, которую Сверр наверняка стащил из корзинки леди Эдганг…
…его подарки просты, но и чудесны.
– Спасибо! – Кэри целует его в щеку.
И Сверр жмурится.
– Спать давай…
– Давай. – Она подвигается, хотя ему все равно не хватает места. Сверр длинный и локти вечно растопыривает. Но он пришел, и Кэри счастлива.
– Она тебя не обижает?
Сверр спрашивает о гувернантке, и Кэри испытывает острое желание пожаловаться на равнодушие, на злость и подзатыльники, которые становятся все более частыми и болезненными. Но отвечает:
– Нет. Скучная только…
– Это да. – Сверру тоже приходится много учиться. Леди Эдганг добилась того, чтобы Сверра не отдавали в школу, и учителя приходят на дом. Он почти все время занят, но сегодня особый день. И Сверр сбежит от учителей. И найдет, как избавить Кэри от гувернантки. Этот день они проведут вдвоем…
…и в следующем году тоже…
Кэри кажется, что так будет всегда. Она почти счастлива и старается не заснуть, чтобы не пропустить и минуты этого счастья.
…спустя полгода Сверр увидит, как мисс Элшби, вспылив, отвесит Кэри пощечину.
– Тебе не следовало молчать о таком, – скажет Сверр.
– Я говорила…
– Кому?
– Папе.
– А он? – Сверр нахмурится.
– А он сказал, что я сама виновата.
– Неправда. – Сверр погладит след от пощечины и, наклонившись, поцелует Кэри. – Ты ни в чем не виновата. И не молчи в следующий раз, ладно?
Кому жаловаться? И он ответит на незаданный вопрос:
– Мне. Я никому не позволю обижать тебя.
– И что ты сделаешь?
Сверр старше, но не настолько, чтобы к нему прислушивались. И оба это знают.
– Убью. – Он улыбнется широко и радостно. А Кэри фыркнет, не поверив. Вот только на следующее после разговора утро мисс Элшби найдут у подножия лестницы. Она так и не выпустит из рук очередной сентиментальный роман…
…кажется, в тот день тоже снег шел.
Кэри, поддавшись искушению, отодвинула засов. Окно распахнулось беззвучно, и холодный ветер качнул тяжелые гардины, сыпанул в лицо колючей крупой. Закружились снежинки в белом свете газовых рожков.
Кэри ловила их и, поймав, собирала губами с ладоней, уже не снег – воду…
– Смотри, чтобы не продуло…
Она замерла.
И обернулась.
Как не заметила, что он вошел?
– Я ненадолго. – Брокк как-то вдруг смутился и отступил к двери.
– Здравствуй…
У нее было столько слов, и все вдруг куда-то исчезли.
– Здравствуй, – его ответ эхом произнесенного слова.
– Ты… вы надолго?
Надо сделать что-то… подойти и обнять.
Или просто взять за руку, убеждаясь, что это не сон. А если и сон, то пусть продлится подольше. Кэри ведь может разнообразия ради видеть приятные сны?
– Нет. Меня ждут там… за Перевалом.
От него тянет анисом и ветивером. Странная смесь, дымно-земляная, глубокая, горько-сладкая и вместе с тем легкая.
– Я… – Брокк все же решился войти. – Подумал, что ты не будешь против…
– Не буду…
На нем старая кожанка бистрового оттенка с крупными квадратными пуговицами, верхнюю из которых расколола трещина.
– Садитесь, – она вдруг спохватывается, – я прикажу подать ужин, вы, наверное…
Брокк прижимает палец к ее губам.
– Я на несколько минут всего.
– Но…
Какие у него холодные руки. И кожа потемнела, обветрилась.
– В горах все немного иначе. – Он отпускает Кэри и закрывает окно. А потом наклоняется и нежно, осторожно как-то, словно до последнего сомневаясь, целует в макушку. – С днем рождения.
На его ладони свернулась серебряная цепочка.
– Прости, но не успел купить настоящего подарка, и вот…
Не серебро – сталь. Тончайшие звенья паутинкой, и хитрый узор, переползающий со звена на звено.
– Спасибо… это… замечательно.
Медальон? И часы. Механическое сердце. Полупрозрачный корпус, сквозь который видны крохотные шестеренки, пружинки и искры питающих кристаллов. Створки-раковины медальона сжаты плотно, и Кэри скорее угадывает, что внутри – пустота.
– Тут цифровой замок… – Брокк следит за ней внимательно, настороженно. – Я подумал, что… в общем, не так и важно, наверное…
– Важно.
Кэри не решается прикоснуться к подарку.
И к его ладони.
Она уже согрелась. И пальцы Кэри задержались на ней чуть дольше дозволенного. Всего лишь мгновение, но… Брокк заметил.
– Вы выглядите чудесно…
…платье из альмандиновой парчи было куплено в модном доме Ворта. Шилось оно не для Кэри, но сидело хорошо.
– Спасибо…
– И надеюсь, вы не ограничились одним платьем?
– О нет, что вы… – Цепочка обвила запястье Кэри. А медальон сохранил мягкий аромат ветивера. – Я опасаюсь, что ввела вас в некоторое разорение…
Не те слова.
Но других нет. И страшно отвести взгляд, обрывая нить этого разговора о пустяках.
– Думаю, я переживу и это… замок тугой? Помочь?
– Да, пожалуйста.
Кэри справилась бы и сама, но ей хочется, чтобы он помог. И Брокк забирает цепочку, пытается подцепить тоненький рычажок замочка, однако у него не выходит.
– Перчатки мешают…
Не следовало упоминать о них, поскольку Брокк мрачнеет и в раздражении стягивает обе, швыряет на кресло.
– Вы хорошо провели время?
…почти.
Ей не хватало Брокка. И Кэри согласилась бы даже на те нелепые завтраки, что проходили в напряженном молчании. Она бы тихонько сидела и глядела на него, на то, как он хмурится или, задумавшись о своем, начинает что-то чертить ножом по скатерти, оставляя на ней пятна… или листает газету, шелестит страницами.
– Да, спасибо.
Замочек поддается, и Брокк просит:
– Повернись.
И Кэри поворачивается, приподнимает волосы.
– Руки холодные. – Он медлит.
– И вовсе нет.
– Спорите?
– Да.
Ей бы хотелось рассказать ему о мастерской Ворта, об ожидании, затянувшемся едва ли не на час, о Грай, чей щебет изрядно утомил, и ее сонной тете. О самом мастере, человечке невысоком и полном, пожалуй, чрезмерно суетливом. Он говорил вдохновенно и много, при том поднимаясь на цыпочки, взмахивал руками, и, повинуясь жестам его, перед Кэри раскатывали рулоны тканей, кружев, лент, насыпали горы из пуговиц и перьев, раскрывали альбомы с эскизами, пока она совершенно не потерялась во всем этом великолепии…
– Нельзя спорить с мужем. – Брокк надел цепочку, и Кэри накрыла медальон ладонью, придерживая.
О да, она рассказала бы и про приглашение на чай.
И собственное согласие.
Визит к мисс Грай и знакомство с ее кузинами, которых Грай называла скучными, а они полагали ее зазнайкой.
– Почему нельзя?
Его пальцы задержались на ее шее.
С замочком не получается сладить?
