Человек с топором - Юрий Никитин

Мрак вздрогнул и подпрыгнул, когда Олег прошел сквозь монолитную каменную стену и появился прямо перед ним, как пылающий факел, весь красный, как его пламенные волосы.

— Ты чего? — заорал он.

— Ты мне хату спалишь! А ее сам Веккузани проектировал!

— Извини, — сказал Олег легко, раскаяния Мрак не услышал.

— Я кое-что нашел. Кстати, это моя хата. И строил ее не Мукузани.

— Кошелек нашел?

— Мешок, — ответил Олег.

— Мешки с бутербродами. По всей дороге!

— То-то морда у тебя… еле в двери пролезла. Ну и как?

— Мы сможем, — заявил Олег.

— Сможем сделать рывок дальше. Помнишь, ты учил меня жрать жаб, пауков и прочую гадость, чтобы выжить?…

— Ну…

— А я тебя научу жрать космическую пыль!

Мрак смотрел подозрительно, не шутит ли Олег, вздохнул горько:

— До чего же ты мстительный!… Столько лет злобу копил… Ну, ты уж потащи малость контейнер с ураном, хорошо? А то вдруг не сумею жрать эту космическую пыль, я ж нежный… да и сколько там пыли?… так помирать, что ли?

— Пыли мало, — согласился Олег.

— Но если лететь с большим ускорением и распахнутой пастью, то наловить можно много…

Мрак смотрел подозрительно, но лицо Олега было совершенно серьезно. Похоже, он в самом деле уверен, что Мрак вот так и будет лететь, раскрыв рот пошире, пока не вывихнет челюсти.

Они прошли сквозь стену, плевать на межатомное сцепление, электрический свет остался за спиной, а здесь слабый рассвет, прохладный морской воздух, едва уловимый аромат соли, морских водорослей.

Олег зябко повел плечами. От утренней свежести, как он говорил. Как будто его перестроенная шкура могла ощущать жар или холод. Хотя, конечно, могла бы, но для того, чтобы поднять ее температуру хоть на градус, его нужно было бы держать пару месяцев в ковше с расплавленной сталью, а чтобы охладить на тот же жалкий градус, надо бы опустить на самое дно океана с жидким кислородом и продержать там тоже с полгодика.

Так что даже минус двести семьдесят не заметит, ибо внутренние органы сами греют, охлаждают, что-то расщепляют, заживляют язвочки от метеоритной пыли, для того и тащит с собой спинной мозг и все, что с ним связано, а с ним связано, увы, все. Даже интеллект, хотя скажи кому — в глаза плюнут, недоумки.

Если вот прямо отсюда с Земли он прыгнет и помчится со скоростью света, то края Вселенной достигнет через пятнадцать миллиардов лет. Нечего и думать, что по Вселенной можно путешествовать с такой черепашьей скоростью. Да, черепашьей. Если со скоростью света двигаться по Земле, то, к примеру, он может прыгнуть из Москвы в Австралию и обратно, потом снова в Австралию, и так много-много раз, и все это уложится в одну секунду. Но вот до ближайшей звезды мчаться годы и годы… До ближайшей!

— Мрак, — сказал он, — я тебе уже говорил, но повторю, я же знаю, что ты становишься глуховат к старости… Не глуховат? Тогда у тебя выпадение памяти… Болезнь Опенгеймера.

— Это у тебя выпадение, — сказал Мрак угрюмо.

— Какого Опенгеймера? Признайся уж, что трясет всего, как Ирма половичок. Тебе надо, чтобы я сказал: не надо, это рискованно? Так вот я тебе говорю: поехали.

Он напрягся, готовясь взмыть в небо, Олег ухватил за плечо:

— Погоди. На той скорости, чтобы мы к Луне и к Меркурию, еще можно по Солнечной системе, хотя придется идти на форсаже. Но учти, ты спалишь все запасы топлива. А я не уверен, что так уж легко найдем запасы дейтерия.

Мрак нахмурился:

— Но шансы найти есть? Есть. К тому же я могу поглотать и песок. Правда, для меня это то же самое, что для моряков Колумба варить и жрать сапоги… Уже говорил? Словом, я не понимаю твоей похоронной морды. Двинулись!

Олег искоса посматривал на его напряженное тело, вздутые мышцы, устремленное вверх лицо с горячими волчьими глазами. Ишь, весь трепещет от жажды ринуться в эту жуть, в этот страх, который для него и не страх вовсе. Брешет, наверное, что он тоже иногда боится чего-нибудь. Просто хочет утешить.

Еще прямо в атмосфере они начали ускоряться с предельной перегрузкой. Когда вырвались в звездную черноту, Мрак едва успевал за Олегом. Впереди несся огромный контейнер, Олег под ним едва заметен, Мрак снова ощутил стыд и ревность, поклялся прямо вот здесь, в полете, где ничто не отвлекает, добиться этой гребаной концентрации, когда он заставит кожу из сдвинутых нейтронов покрыть себя с головы до ног. Дело даже не в безопасности, мужчина должен стыдиться этого слова, а важно то, что такая кожа жадно впитывает все виды излучений. Вот Олег летит прочь от Солнца, а все равно всей задницей поглощает его лучи, подпитывается, хотя от сытости и так вот-вот морда треснет.

Олег не оглядывался, присутствие Мрака чувствуется, как присутствие слона в тесной комнате. Это раздражающе надежно, он сосредоточился на себе любимом, прошелся по внутренним органам, все работает автономно, проверил кожу, а потом начал погружать взор, как скальпель, вовнутрь ткани…

Острое чувство потери на этот раз не обрушилось, как удар молота, а обманчиво зародилось на самом краешке чувств, почти незаметное, заползающее исподволь, готовое тут же попятиться при грозном окрике. И потому он безбоязненно сужал зрение, обострял, и вот молекулы распались…..

Атомное сердце поддавало жару, в мозгу мелькали хаотичные образы, а на расстоянии вытянутой руки застыл с выпученными глазами Мрак. Не сразу даже понял, что это не Мрак застыл, а он, Олег, сейчас в ускоренном времени… хотя, собственно, почему именно это считать ускоренным, а не самым что ни есть естественным? Организм сообразил раньше его, что нормальнее и естественнее при таком строении мыслить и реагировать на все в сотни, а то и тысячи раз быстрее.

С другой стороны, мелькнула трусливенькая мысль: при таком темпе путешествие в космосе растянется на столетия. Конечно, для размышлений больше времени, но… Кстати, для Мрака тоже больше времени, чтобы усилить контроль над своим телом, углубить, как говорят политики, свое влияние на процессы… Да только он взвоет не своим волчьим голосом, если его оставить в космосе больше чем на сутки.

Орбиту Марса прошли, не заметив самого Марса, эта тусклая красноватая песчинка неслась по кругу почти с той стороны Солнца. Мрак не вытерпел, крикнул:

— А как насчет походить, попинать красный песочек?

— Зачем? — удивился Олег.

— Ты устал?

— Да нет, но… аэлит поищем, тускубов, марсианские каналы… Вдруг где что лежит блестящее…

— Нигде ничего, — ответил Олег хладнокровно.

— Я уже смотрел. И песок там совсем не красный.

Мрак вскрикнул:

— Когда?

— А когда ты с Ирмой беседовал о породах дерева. — Я?