Ведущая сквозь тьму - Ольга Горовая

Когда Кристина пришла в себя, в ее камере уже никого не было. Она снова осталась одна. Но даже и появись тут кто-то, Крис могла и не заметить этого.

Она была погружена в себя. Ее разум представлял собой мешанину имен, лиц, образов. Она не могла провести черту между тем, что было когда-то, и тем, что пережила уже в этой жизни. Не видела где двенадцатый, а где — двадцать первый век.

Наверное, со стороны она напоминала сомнамбулу или помешанную, заключенную в одиночный карцер бедлама, но Крис ни до чего не было никакого дела.

И если ее мозг только так и мог осознать все происходящее, что ж, Кристине не из чего больше было выбирать.

Каким-то отдаленным уголком сознания, Крис ощутила, что в комнатушке стало темно, заметила, как перестали кружить снежинки. Но не могла сделать выводов из этих фактов. Лишь неподвижно лежала, всматриваясь в картины, мелькающие в ее памяти.

Возможно, это было защитной реакцией. И ее организм, понимая, что не перенесет, сойдет с ума от такого шока, отгородился от всего мира странной стеной оглушенности.

Спустя какое-то время, сквозь круговерть образов, начали пробиваться ощущения. Ей было очень больно. Затылок раскалывался от боли, а щека, по которой Глава ее ударил — распухла и пульсировала. Руки в плечах затекли, причиняя ужасные муки, как и жжение в связанных за спиной запястьях.

Одно хорошо — ей уже не было холодно.

На смену ознобу и ледяной скованности пришло странное и неожиданное ощущение тепла и расслабленности. Мелькающие картинки из прошлой жизни начали убаюкивать.

Спать.

Кристине безумно захотелось спать. И она, не видя никаких причин сопротивляться этому желанию, поддалась соблазну, опустив веки.

Но, так и не закрыв их до конца, Крис отчего-то напряглась. Встрепенулась, закусив губу от боли во всем теле.

Какая-то мысль настойчиво стучалась в ее сознание. Что-то пыталось пробиться к ней.

Образ мужчины с глазами цвета темного янтаря и плавящимся в них серебром.

Клод…

Мысль о нем вызвала новый приступ боли. Только теперь болело сердце. Ее душа разрывалась от осознания того, что она тогда наделала. И Крис не питала ложных надежд. Такое невозможно было простить. Она его предала.

Это ОНА стала причиной его смерти.

Кристина не помнила еще, как именно все произошло. Но смутное чувство вины подтверждало каждое слово Главы. Она ощущала себя виновной. И сейчас, и там в прошлом… Это чувство мучило ее тогда, когда она смотрела на его спящее лицо, крепче прижимаясь к боку Верховного Магистра в верхних покоях его замка, разъедало, когда она обнимала Клода, еще крепче прижимая его к себе…

Не могло быть никаких сомнений в том, что это Кристиана, купив жизнь отца, заплатила своей любовью к Клоду.

И то терзание, которое она испытывала, в момент, когда должна была бы негодовать на Клода за унижение в баре — не лучше ли всяких воспоминаний говорило, что, даже если она не помнила этого, сердце…душа…знали — она была виновной?

Нет! Кристина не хотела думать об этом!

К чему? Все размышления — бессмысленны. Он никогда ее не простит.

А она не представляла себе, как сможет посмотреть в глаза этого мужчины, и сделать вид, будто все осталось как прежде.

Даже если Глава убьет ее за это. Даже если он будет угрожать ее родителям.

Кристина не знала, как у нее получалось обманывать Клода в прошлом. Но то, что сейчас она не способна на это, да и не хотела ничего подобного — ей было известно совершенно точно.

Лучше просто уснуть.

Забыться. Спрятаться от всех проблем и ужаса правды в той усталости, которая все ниже опускает ее веки. И больше не сопротивляясь, Кристина закрыла глаза, отметая то знание, что нельзя спать на холоде. Игнорируя факт того, что только приближение смерти может обмануть разум, превращая озноб в чувство тепла и довольства.

В этот момент, смерть казалась ей избавлением.

Но ее грубо и жестоко вырвали из ласковых объятий усталой дремы. Руки, словно вырубленные из камня, твердые, холодные, так крепко сжали ее тело, что вызвали боль даже в отмороженных конечностях.

Кристину небрежно сдернули с каменного ложа, не обращая внимания на стон, который вызвало это движение, и почти поволокли куда-то.

У нее не было выбора, кроме как подчиниться. Она не могла сама переставлять ноги, не могла сопротивляться. Да и попросту — ничего не видела. Несмотря на то, что ее глаза были широко распахнуты.

Где-то, на задворках сознания, мелькнуло понимание, что на нее просто наложили заклинание. Теперь она воспринимала некоторые вещи проще. В самом деле, зачем надевать жертве мешок на голову, зачем завязывать глаза, привлекая ненужное внимание, если были куда более эффективные методы?

Некоторое время ее тащили по узким коридорам — она решила так, потому что время от времени задевала стены. И от этого, каждый раз ее всю пронзала боль.

Наконец, они добрались до пункта назначения, и ее грубо толкнули.

Кристина не могла бы сохранить равновесия со связанными за спиной руками, даже если бы очень захотела. Потому рухнула на что-то, довольно мягкое, но при этом, больно ударилась головой о нечто, выступающее из… Из…, одурманенный холодом и болью мозг отказывался соображать. Кристина никак не могла понять, что же ей это все напоминает, пока не услышала тихий, ровный, характерный шум заводящегося мотора. Ее «усадили» в машину! И то об что она ударилась — оказалось ручкой дверцы.

Но эта догадка лишь на пару мгновений вывела Крис из состояния полного безразличия.

Ей не было интересно, зачем она здесь, и куда ее собираются везти. Она просто подтянула ноги к груди, желая стать меньше, исчезнуть и, снова провалилась во временные ямы своей памяти.

Она видела свое детство все четче, в самых мелких деталях. Вспоминала, как постепенно беднела их семья, с каждым годом все больше отказывая себе в самых необходимых мелочах. И как они перебрались в старую сторожку из полуразрушенного замка. Но каждый миг этих картинок — до болезни отца — был пропитан счастьем. Наверное, потому она и решилась обратиться за помощью в Орден. Кристиана очень дорожила родителями. Гораздо больше, чем современная Кристина — своими…

Это различие заинтересовало ее сознание даже в таком состоянии.

Почему? Ее никогда не обижали, у нее было все, о чем только может мечтать ребенок, но, тем не менее, она всегда держалась от своих родных несколько отстраненно, на расстоянии…

Или не всегда…?

Крис заворочалась на сидении, испытывая боль от того, что к замерзшим конечностям приливает кровь из-за теплого воздуха в салоне автомобиля. Нет, ей не хотелось сосредотачиваться на боли. Лучше вернуться к воспоминаниям.