Слово о словах - Лев Успенский

Позаимствовали от древних мореходов это слово и во Франции. Оно само в форме «fare» означало тут маяк; уменьшительно «farillon» значило рабочий фонарик, малый маячок-мигалка, бакен. Однако к нашим дням слово «фар» (phare, fare) осталось здесь только в одном значении: оно означает именно такого типа фонарь-прожектор, какие мы видим на наших машинах. Всякий другой фонарь именуется совсем не похожими словами, происшедшими от других корней: «лантэрн», «ревэрбэр» и т. п.

Есть, как вы знаете, это слово, ставшее давно уже не греческим, не французским, не английским, а всеобщим, международным, и в нашем, русском языке. Тут оно тоже прежде всего означает: «яркий фонарь автомобиля». Но теперь, по сходству между самими предметами, оно применяется и к небольшим прожекторам, укрепляемым на паровозах, самолетах и даже велосипедах. Оно стало значить: «всякий яркий электрический фонарь, снабженный отражающим свет зеркалом».

Но пусть оно значит что угодно. Как только я слышу его, мне мерещится там, за туманом времени, за длинным рядом веков, над далеким старым морем дымный факел Фаросского маяка. Представьте себе ясно, как невообразимо давно это было! Пламя Фароса давным-давно погасло. Рухнула его гордая башня. Искрошились те камни, из которых она была сложена. А самая, казалось бы, хрупкая вещь – человеческое слово, называвшее ее, – живет. Таково могущество языка.

РОДСТВЕННИКИ КАПИТАНА

Из всего того, с чем мы уже познакомились, вы, вероятно, успели заметить, что язык обладает своими особыми вкусами, симпатиями, антипатиями, привычками и привязанностями, зачастую отличными от привычек и вкусов любого отдельного говорящего на нем человека.

Мы видели, как в различных языках появляются свои излюбленные и, наоборот, «презираемые» ими сочетания звуков.

Но и к словам у языка, по-видимому, возникает также свое, не всегда вытекающее из личных вкусов людей, отношение.

Весьма часто оно проявляется в труднообъяснимых различиях между судьбами различных заимствованных слов или, еще чаще, корней. Иной раз мы с полным недоумением видим, как какое-либо слово древнего или современного языка, какой-то его корень или основа внезапно и словно бы без особых причин начинает распространяться из языка в язык, все шире и шире, все дальше и дальше, тогда как другие, во всем ему подобные, никак не могут выйти за естественные пределы своей страны.

Довольно широко, как вы только что убедились, расселилось по языкам земли бывшее древнегреческое слово «фарос» (точнее – его корень, слог «фар»). Притом во многие языки оно вошло, почти не меняя первоначального смысла.

Случается и обратное: слово не только переходит от народа к народу, но везде на своем пути как бы обрастает новыми и новыми значениями. Один и тот же корень и в родном языке и в чужих дает неожиданно большое число производных слов. И часто даже трудно бывает узнать в далеко расселившихся потомках хоть одну черточку давно забытого предка.

В Древнем Риме в его латинском языке было большое гнездо слов, происходящих от корня «кап». Пожалуй, самым важным и основным из них оказалось на протяжении веков слово «ка́пут» – голова.

Рядом с этим словом, однако, в древних латинских рукописях встречается немало его родственников, его прямых и косвенных потомков. Нам известны такие слова, как «капициум» (capicium) – головной убор известного покроя, «капиталь» (capital) – сначала тоже головной убор, а затем кошелек для денег, в который суеверные римляне «на счастье» вплетали «капилли» (capilli), то есть собственные волосы… Далее следуют «капитулум» (capitulum) – книжная глава, «капителлум» (capitellum) – верхушка столба или колонны, «капиталис» (capitalis) – прилагательное, означавшее «уголовный», то есть связанный с жизнью и смертью, когда дело идет о «голове» человека… Все это одна семья, веточки одного корня «кап».

Не было бы ровно ничего удивительного, если бы некоторые из этих слов были просто унаследованы от римлян другими близкими или родственными им народами: такие вещи происходили со многими латинскими корнями. Но корню «кап» (cap) повезло особенно.

Если я спрошу у вас, что́ общего между столь различными словами, как «капитан» (слово, живущее во многих языках), «шапка» (слово, казалось бы, чисто русское) и «Уайтчэпел» (название района английской столицы, заселенного беднотой), вы наверняка ответите, что ничего общего между ними не усматриваете ни по смыслу, ни по звукам. А на самом деле слова эти – близкие родственники.

Прежде всего зададим себе вопрос: что означает звание «капитан»? Капитан – это тот, кому положено командовать в армии ротой, быть ее главой, как «полковник» является «главой полка». Слово «капитан» – нерусского происхождения; это – слово, давно ставшее международным. По-французски соответствующее звание будет «капитэн» (пишется: capitaine), по-английски – «кэптин» (captain). Итальянец именует командира роты «иль капитане» (il capitano), испанец – «эль капитан» (el capitan). Попало это слово даже в турецкий язык: одно из высших морских званий там одно время было «капудан-паша», нечто вроде адмирала. Но ведь и у нас капитан – глава не только роты, но и экипажа корабля.

Ни в одном из этих языков, однако, слово «капитан», как бы оно ни произносилось, не связывается с другими их словами. Как и по-русски, оно в них стоит совершенно особняком; его нельзя объяснить при помощи других слов, как можно, например, слово «облако» объяснить при посредстве слова «обволакивать» или слово «ловкий» – при помощи слова «ловить».

А вот в Древнем Риме такое объяснение могло быть дано очень легко и просто: «капитан», естественно, одного корня с «ка́пут» (caput) – «голова», потому что слова эти близки по смыслу. «Капитан» значит: «главный», то есть «головной». Это так же понятно, как понятно нам дореволюционное звание «градского головы», которым наделялся председатель Городской думы.

В наши современные языки, в языки народов Европы, проникло огромное число слов, производных от древнелатинского корня «кап», слов, так или иначе связанных с понятием «головы».

Во-первых, здесь большое количество различных названий головных уборов. И наша «шапка», как и французское «шапо» (пишется: chapeau), и слово «капор», и английское слово «кэп» (пишется: cap), и южнославянское «капи́ца», и ставшее чисто русским «кепка» – всё это, с точки зрения языковеда, различные «наголовники», головные уборы. Все они – отдаленные потомки того же латинского «капут».

Во-вторых, тут немало слов, означающих так или иначе «верхнюю часть» какого-либо предмета, его «голову», «главу».

Многим из нас, несомненно, попадалось в различных русских описаниях архитектурных памятников слово «капитель». Так называют верхнюю часть, «голову» колонны.

В нашем языке купол церкви много столетий именовался «главой».

Перед намиУж белокаменной Москвы,Как жар, крестами золотымиГорят старинные главы…

«Глава» и значит «голова». Это понятие могло легко перейти на купола церквей и в других языках. Так оно и было. Латинское слово «капе́лла», потом во французском языке зазвучавшее как «шапель» (chapelle), надо полагать, также связано с понятием о «главе». А значило оно: часовня, церковка с одним алтарем. В славянских языках это слово превратилось в слово «каплица» (часовня). В английском оно же дало слово «чэпел» (пишется: chapel). Название, которое привлекло наше внимание, – «Уайтчэпел» – означает: не более не менее, как «белая часовня». Можно полагать, что оно, в свою очередь, связано сложными и давними связями с тем же римским корнем.

Но этого мало. К нему же «восходят» и бесчисленные другие наши слова и термины, часто весьма важные, часто употребляющиеся, применяющиеся в самых различных языках.

«Капитал», «капиталист», «капитализм», «капиталистический» – все это потомство латинского «капиталь», означавшего «кошелек со вплетенными в него волосами хозяина», или «капиталис», значившего: «самое основное, главное, важнейшее».

«Капи́тул» еще недавно в русском чиновничьем языке означало «место собрания», особое учреждение. В дореволюционной России «Капи́тул орденов» ведал всеми делами о награждениях и помещался в столице – Петербурге.

Русский язык для термина, являющегося названием раздела текста, взял славянского происхождения слово «глава». Но и тут значило-то оно: «голова», «caput».

Во многих же западноевропейских языках для той же цели был использован не «отечественный», а латинский корень, означающий голову: у французов «глава» – «шапи́тр» (chapitre), у англичан – «чэптэ» (chapter), в Германии – «капи́тель» (Kapitel). Все эти слова идут от латинского «капи́тулум», которое среди других значений имело также: «книжная глава», «оглавление». От «ка́пут» происходит и наименование католического монашеского ордена капуци́нов: его головным убором были особые колпаки – «капу́ццы». От «ка́пут» родился и тот панический, на всех языках ставший понятным возглас: «Капу́т!», с которым сдавались в плен во время Великой Отечественной войны фашистские головорезы.