Сердце русалки - Ида Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мама, прекрати! — Леда согнувшись, упала лицом себе на колени, и зарыдала еще горче.
— Я знаю, что мы сделаем. Свадьбу перенесем на следующую осень. А ты весь этот год поживешь у бабушки. Я лично сопровожу тебя туда и объясню ситуацию. Там тебя никто не знает, поживешь тихо-мирно в ее поместье, никуда ходить не будешь. А когда придет срок, родишь и вернешься. Ребенка я пристрою. Мы забудем обо всей этой отвратительной истории. Ты спокойно выйдешь замуж и уедешь в новую семью.
Леда подняла заплаканное лицо и с ужасом посмотрела на мать.
— Как пристроишь? Куда? Кому? Ты собралась кому-то отдать моего ребенка? — чуть не начала она кричать. Баронесса замотала руками, пытаясь унять истерику дочери. — Ты мне всю жизнь твердила, что дети — это счастье, а теперь хочешь его, как щенка, кому-то впихнуть? Кому он нужен, мама, кому? Да я бы даже и щенка не отдала, потому что любила бы его!
— Ты что, не понимаешь, что бастард испортит жизнь не только тебе, но и нам всем! Это ты сейчас так думаешь, что у тебя во чреве милый щеночек, но он принесет одни проблемы! Люди злые, Леда! Они будут насмехаться над тобой, тыкать пальцами, оскорблять за спиной. А каково ребенку будет, когда он подрастет и поймет, как к нему относятся? Раз это ребенок батрака, то пусть он и растет среди крестьян. Бедняки, проще к этому относятся, только нам, господам, не прощают.
Леда больше не могла это слушать. Она вскочила и вылетела из библиотеки, и тут же острая резь пронзила ей живот в том месте, где у нее осталась ранка (как она вообще там появилась?). Баронесса хотела было побежать за ней следом, тоже вскочила, но вместо этого снова устало опустилась на кресло: ее окутал жар, ноги не слушались.
За окном библиотеки неспешно летели с высоких деревьев желтые листья.
* * *
От отца семейства Лафонтен было решено скрыть беременность Леды. Баронесса подошла к сложившимся обстоятельствам, насколько это возможно, с холодным рассудком. Она вежливо улыбалась прислуге, мужу и дочерям, пытливо стреляла глазами в Леду, которая всячески избегала теперь любого контакта с матерью и, кроме как на совместных приемах пищи, старалась не попадаться ей.
Баронесса предложила пристроить ребенка Леды не просто так. Ей уже были известны такие истории: и долетали они до нее через десяток знакомых, в виде слухов и пересудов. Как ей было приятно перемыть кости какой-то далекой приятельнице, которую она на дух не переносила, и при этом всегда ловила себя на мысли: а вот у меня все хорошо и никогда такого не будет, и вот те раз. Растишь этих детей в строгости, в целомудрии, а они вот что вытворяют, как с цепи срываются: Леда спелась с батраком, Лея тоже непонятно, где шатается.
«Нужно присмотреться и к Лее, последить за ней», — думала мать, вспоминая слухи о незаконнорожденных детях у богатых женщин, которых они оставляли под присмотром нянек, а сами жили с другой семьей. Еще рано паниковать, в конце концов, мало ли что может произойти, пока идет беременность, а в родах так точно всякое бывает.
В свою очередь, Леда, столкнувшись с неожиданной новостью о беременности, долгое время находилась в шоке, но обескуражена была, скорее, приятно. Когда первая обида и злость на мать немного улеглись, она воспылала от счастья. Сама мысль о том, что в ее чреве живет и развивается ребенок ее возлюбленного, окрыляла девушку, дарила ей надежду на будущее. У нее ничего не осталось от Ганса, кроме амулета, и тут такой подарок! Леда уже неделю каждый день ходила в часовню и молилась за здоровье свое и малыша, благодарила Господа за его милость. Мысленно она обращалась и к Гансу на небесах: ходить к нему на могилу она все еще боялась из-за вездесущих взглядов крестьян.
Глава 8
Ранним осенним утром вода у берегов озера начала покрываться тончайшей корочкой льда. Насекомые ушли в спячку, и любимые Сейрой светлячки уже давно не мельтешили вокруг камышей и зарослей кустарников. Лес медленно, бесповоротно начал окрашиваться в желтый цвет, только черные ели стояли, как каменные изваяния, никакие капризы природы не могли заставить их сбросить трехсотлетние иголки.
Сейра не удавалось уснуть. Брат давно без памяти спал, плечи его слегка вздымались. Прошло уже много дней с тех пор, как она встретила ночью двуногую, которая была, как две капли воды похожа на Лею, — прирученную двуногую брата. Сейра бы не обратила на девицу внимания, но она за версту учуяла, что душа Ганса, которая витала где-то очень далеко, как ей показалось недавно, теперь стала ощущаться сильнее. Этот дух, эта энергия приманили Сейру, она как под приказом, плыла, вслушиваясь в малейшую вибрацию воды, она следила за двуногой, и когда та села выплакаться, она решила, что — пора, сейчас самый удачный момент показаться ей.
Дальше все было как во сне, Сейра посмотрела на свои пальцы с острыми когтями, которыми она почти что вспорола бедной двуногой живот, и кто знает, что случилось бы, если она не убежала. Было жалко отдавать амулет Ганса, но зато русалка выручила нечто гораздо более ценное от двуногой, чем веревочка с русальей чешуйкой — она заполучила маленькую душу. Русалка не понимала, радоваться ей или нет, и что делать дальше. Она приняла это как данность, как естественную потребность своего скромного бытия. Она гладила себе впалый живот и думала о том, как они с братом появились у Веслава, их отца. Старый водяной толком ничего не рассказывал, будто боялся взболтнуть лишнего, но вот теперь они с Ларсом остались одни в полной растерянности, приходится прокладывать себе путь наобум и на ощупь, следуя древним инстинктам.
Вдруг ей захотелось есть, живот яростно заурчал. Сейра плюхнулась в воду и поплыла к болотным зарослям, где ютились каждую ночь стайки плотвы.
Глава 9
Резко испортилась погода. Какой был всего неделю назад теплый, жаркий октябрь, и как внезапно приветливое солнце скрылось за тучами: полил холодный дождь, а утром лужи уже начали покрываться хрустящей коркой.
Лея отложила все свои летние платья и теперь без теплой шали и сапожков до щиколотки
