Горизонты нашей мечты - Евгений Лотош

— Деньги с титулом куда лучше денег без титула! — Бохака откусила нитку и критично посмотрела на результат работы. — Ладно, сойдет. Все, девочки, вы как хотите, а я спать. И вы укладывайтесь, все равно сейчас дневальные с обходом явятся.

Она отложила платок, поднялась со стула и одернула пижаму.

В дверь тихо поскреблись.

— Кого там принесло на ночь глядя? — удивилась Хана. — Кто там? — крикнула она во весь голос.

Дверь скрипнула, приотворяясь, и в щель проскользнула долговязая белобрысая фигура. Хана с Бохакой синхронно взвизгнули.

— Май, ты куда лезешь, дурак! — шепотом закричала Бохака, ныряя под одеяло. — Ты что, не видишь, что мы не одеты?

— Вы? — удивился нахал, прикрывая за собой дверь. — У нас в такой одежде на официальные приемы являются. Да я потом, я вам уже тысячу раз говорил, что не интересуют меня ваши худосочные ляжки и пупырышки вместо груди.

Сам он, по своему внеклассному обыкновению, щеголял в одних брюках и рубашке с подвернутыми рукавами. Китель, разумеется, опять валялся неизвестно где. Интересно, что вдруг он поздно вечером проснулся? Весь день как сонная муха ходил, а сейчас вдруг в себя пришел?

— Май, я тебе сейчас врежу! — угрожающе проговорила Мира. Она бросаться к постели за одеялом не стала. Во-первых, она все-таки не совсем голая, а в пижаме, а во-вторых, он ее и так уже рассмотрел в подробностях. Вместо того она встала со стула, подошла к своему непутевому фертрату и толкнула в грудь. — Топай отсюда, извращенец!

— Глупости! — Май увернулся, обхватил ее за талию и повлек обратно к столу. — Во-первых, подглядывать за девочками есть совершенно естественное и нормальное побуждение для любого мальчика. Хотя подглядывать за девочками в таких почти что шубах — что-то тут действительно от извращения есть. Во-вторых, у фертратов с их хозяевами отношения обычно чисто романтические, зовом плоти не обремененные. А если станешь ругаться, хозяюшка, гулять с собой не возьму.

— Гулять? — хором спросили все три девочки.

— Гулять, — подтвердил Май. — Хозяюшка, раздевайся.

— Что?

— И одевайся, разумеется. Ты же не собираешься в пижаме по городским улицам шляться? Что-то мне подсказывает, что тебя народ не поймет. Давай, давай, в темпе!

Он потянулся к пижамной куртке Миры.

— Руки убери! — предупредила та, отступая, изрядно озадаченная. Гулять? По городским улицам? — Уже поздно, отбой сейчас. И у меня увольнительной нет. И вообще я спать хочу.

— Хотеть не вредно, вредно не хотеть. Приключения закаляют. Переодевайся, живее. Могу не смотреть, если хочешь.

Он демонстративно отвернулся и сложил руки на груди.

— Май, ты с ума сошел! — беспомощно сказала Мира ему в спину, оглядываясь на подружек. Те глядели на Мая из-под одеял круглыми глазами. — Куда гулять? У нас даже увольнительных нет!

— Ты мне сама рассказывала про разболтанный прут в решетке. Зачем нам увольнительные?

— Но ведь запрещено…

— Зато интересно! — отрезал Май. — А зачем жить, если неинтересно? Время еще детское, до полуночи погуляем по окрестностям и вернемся незаметненько. Ну, ты долго телиться намерена? Помочь переодеться?

Из коридора сквозь дверь донеслись невнятные голоса.

— Ой, дневальные с проверкой идут! — Мира схватилась за щеки. — А ты здесь! Уходи, быстро, иначе нам такое устроят! И тебя проверят, а когда не найдут в комнате…

Май быстро оглянулся по сторонам и рыбкой нырнул под кровать Миры.

— Все уже запомнили, что я рано отрубаюсь и на крики в ухо не реагирую, — глухо донеслось оттуда. — А я под одеяло тряпок напихал, чтобы на меня походили. Изобрази естественную физиономию, хозяюшка.

В дверь громко и резко постучали, и тут же, не дожидаясь ответа, распахнули ее.

— Отбой через пять минут! — возвестила Сёя, заходя в комнату. За ее плечом маячили Пария и какой-то незнакомый первокурсник с повязками дневальных на рукавах. — Так, все трое на месте, — она сделала пометку у себя в планшете. — Мира, ты чего посреди комнаты столбом стоишь и на меня пялишься, словно на привидение?

— Э-э… нет, ничего, — промямлила Мира, с трудом удерживаясь, чтобы не покоситься на свою кровать. — Ты так неожиданно…

— Сейчас полдевятого! — удивилась староста. — Всегда в это время обход. Ты, кажется, уже на ходу дрыхнешь. Все, книжки на тумбочки, и свет гасите. Не забывайте, завтра подъем и завтрак на полчаса раньше. В полседьмого общий сбор, и топаем на соревнования по плаванью.

Она повернулась и вышла, прикрыв за собой дверь. Мира поспешно коснулась кубирина, посылая светильнику неслышную команду. Тот послушно вспыхнул и медленно погас. В комнате сгустилась почти полная тьма — сегодня небо затянуло тучами, сквозь которые не пробивался ни лунный, ни тем более звездный свет.

— Эй, Май! — шепотом позвала она. — Сейчас Сёя по этажу пройдет, и выматывайся отсюда.

— Ничего подобного, — судя по звукам, Май выбрался из-под кровати и сейчас отряхивался. — Мы гулять идем, забыла? Переодевайся, быстрее. Я не смотрю. Или ты в темноте не умеешь?

Лампа под потолком засветилась приглушенным голубоватым ночным светом.

— Май, ты с ума сошел? — тоже шепотом поинтересовалась Бохака, убирая палец от кубирина. — Запрещено же. Если вас поймают, вздрючат так, что…

— А, понятно. Значит, она просто испугалась.

От разочарованных ноток в голосе Мая Мира просто вскипела.

— Нифига я не испугалась! — яростным шепотом крикнула она. — Сам дурак, понял? Приперся на ночь глядя и зовет непонятно куда. Ты как по парку шариться впотьмах собрался, идиот?

— Я в темноте неплохо вижу, — Май снова скрестил руки на груди и склонил голову на бок. — Но раз испугалась, я один пойду. А хвасталась-то как — сколько раз в самоходах бывала, все ходы и выходы знаю!

Мира громко зашипела.

— Нифига я не испугалась! — уже в голос сказала она, не заботясь, что Сёя все еще может ее услышать.

— Докажи! — пожал плечами белобрысый нахал.

— И докажу! Только потом сам не плачь, когда темноты испугаешься!

Мира яростно задергала пуговицы пижамы. Когда она сбросила пижамную куртку, Хана и Бохака в унисон сдавленно пискнули, и только тут она сообразила что стоит голой по пояс — перед мальчишкой. Выражение лица глядящего на нее в упор Мая, однако, ни на йоту не изменилось, оставшись невозмутимо-скучающим. Чувствуя, что неудержимо краснеет, Мира, однако, не стала визжать, метаться и вообще терять лицо.

— Ну что уставился? — презрительно спросила она, расправляя плечи. — Нравлюсь?

— Какие мы стеснительные! — вздохнул Май. — Я же сказал — не волнуют меня твои детские пупырышки. Кончай пузо выпячивать, одевайся в темпе.