Все и побыстрее - Жаклин Брискин

Потемневшие от воды волосы Александра, подстриженные под «битлов», были того же золотистого цвета, что и у нее. Изящный нос, гордая посадка головы, насмешливый взгляд и иронично изогнутые брови — вылитый Курт Айвари, которого она безуспешно пыталась выбросить из головы.

Мальчики были полной противоположностью друг другу не только по внешности, но и по складу характера. Еще в подготовительной школе Менло Гид был членом всех спортивных команд и в зависимости от сезона играл в футбол, волейбол, баскетбол и хоккей. Несмотря на занятия спортом, Гида никогда не оставляли после уроков из-за невыполненного задания, что постоянно происходило с Александром — участником всех уличных драк. Но самым ужасным было то, что мальчик, кажется, уже пробовал наркотики. Гидеон постоянно ругал Александра и часто лишал его карманных денег.

— Мама, — позвал Гид, протягивая Кристал большую, сжатую в кулак ладонь, — отгадай, что я нашел в море? Это для тебя.

— Спасибо, дорогой, — ответила Кристал, приподнявшись на локте. Подарки были ее слабостью, и Гид знал это.

— Ну-ка покажи?

Гид разжал кулак, и Кристал увидела маленький, слегка деформированный диск, покрытый толстым слоем ржавчины.

— Это древнеримский динарий, — сообщил Александр.

— А мне ты сказал, что это просто шиллинг, — возмутился Гид.

— И ты поверил? С такой-то формой и ржавчиной? — Александр ударил брата мокрым полотенцем. — Разуй глаза и посмотри как следует. На монете можно разглядеть даже письмена.

— Древнеримская монета? — недоверчиво переспросил Гид. — Врешь, дурак.

— Гид, — автоматически одернула его Кристал.

— Извини, мама, — Гид покраснел.

— Вовсе не вру, — ответил Александр.

— Тогда почему ты уговаривал меня выбросить ее обратно в море?

— Может, я хотел потом вытащить ее. Тебе это не приходило в голову? — Александр шлепнул брата.

Добродушно улыбаясь, Гид принял боксерскую стойку. Братья начали бороться, с их мокрых тел летели брызги.

— Не могли бы вы это делать в каком-нибудь другом месте? — попросила Кристал.

Гид остановился первым. Взял полотенце и стал тереть монету.

— Я вычищу ее для тебя, мама, — сказал он, улыбаясь.

— Если бы мне разрешили поехать к Монтани, — сказал Александр, — я бы узнал цену этой монеты.

Монтани, известный в Италии нумизмат, часто показывал Александру коллекцию своих монет. Он любил мальчика за то, что тот бегло говорил по-итальянски. Александр вообще легко сходился с людьми.

Углом махровой простыни Гид очистил монету и увидел какую-то надпись.

— Что это? — спросил он брата.

Александр взял монету в руки.

— Цезарь Август, — ответил он.

— Нет, ты представляешь, Александр, какой-то бедный моряк тысячу лет назад потерял в море монету, которую он мог бы на что-нибудь потратить.

— Этой монете гораздо больше лет.

— Сколько?

— Август правил в то время, когда родился Христос.

— Хватит врать, — ответил Гид, хлопнув брата по спине.

— Гид, успокойся, — сказала Кристал, — вам обоим пора одеваться к обеду. — Кристал проводила мальчиков взглядом. «Мои сыновья», — подумала она с гордостью.

Кристал любила обоих сыновей, но любовь эта была разной. К Гиду она относилась с простой материнской нежностью, но с Александром ее связывало нечто большее — он был своего рода мостиком между прошлым, когда она была привязана к Гоноре, и настоящим. Глядя на него, она вспоминала свое прошлое. Комплименты, которые окружающие расточали Александру, согревали ей сердце, и она воспринимала их как комплименты себе. Она ругалась с Гидеоном, защищая мальчика, и тайком от него давала Александру деньги на мелкие расходы. Гидеон души не чаял в своих сыновьях, но в целях дисциплины не баловал их деньгами.

Кристал закрыла глаза и стала обдумывать план приема арабов. К сожалению, среди них будет старейший друг Курта Айвари Фуад Абдурахман. Но, может, это даже к лучшему — он станет свидетелем триумфа компании «Талботт».

С опозданием на четыре часа самолет Гидеона приземлился в аэропорту Катании, где его уже ждала машина с шофером-итальянцем. Дорога от аэропорта до Таормины кружила среди гор, и «мерседес» не мог набрать хорошую скорость, поэтому, когда они подъехали к воротам виллы, было уже около двенадцати часов. Кристал, одетая в восточный шелковый халат, встречала мужа на ведущей к дому террасе. Улыбаясь, она наблюдала, как слуги-итальянцы суетятся возле машины, вынимая из нее багаж, и что-то быстро говорят на своем певучем языке.

Гидеон подошел к жене.

— Сколько раз повторять им, что американцев раздражает их пустая болтовня. Если уж им так хочется угодить мне, почему они не делают свою работу молча?

Время, которое остановилось для Кристал, не пощадило Гидеона: он стал еще толще, подбородок свисал на ворот рубашки, модные когда-то бачки побелели.

— В этом отличительная особенность сицилийцев, Гидеон, — заметила Кристал, — много суетни и мало дела. — Она подставила щеку для поцелуя. — Как прошел полет?

— Ох уж эти египтяне! Они даже не могут вовремя от править самолет. Трудно поверить, что именно этот народ построил пирамиды. — Кристал взяла мужа под руку, и они стали медленно подниматься по лестнице.

— Привет, па! — Александр вышел из своей комнаты. Вслед ему неслись звуки рока. Кристал уловила слабый сигаретный запах. Или, может быть, это был запах чего-то другого, более запретного? В целях безопасности она закрыла дверь в комнату сына.

— Привет, сын! Чем занимаешься?

— Зубрю тригонометрию.

На Рождественские каникулы мальчики получили задания на дом: Александр — подтянуться по тригонометрии, а Гид — написать сочинение о гражданской войне.

— Зубришь под этот сумасшедший джаз?

— Мода на джаз уже прошла, па. Это рок.

Из комнаты вышел Гид. Сняв с носа очки, он протер их и, поколебавшись, обнял отца.

— С приездом, па.

Стараясь спрятать свою радость от встречи с сыновьями под напускной строгостью, Гидеон спросил Гида:

— Как твое сочинение, Гид?

— Я трудился над ним всю неделю и завтра закончу.

Гидеон повернулся к Александру.

— Мне кажется, из твоей комнаты пахнет сигаретным дымом. Ты что, курил?

— Курил? — удивился Александр. — Это, должно быть, Мариула, она недавно заправляла постель. Ты же знаешь, что она дымит, как паровозная труба. — Александр улыбнулся. — Па, мама сказала тебе, что старина Гид подарил ей настоящий августинский динарий?

— Монету? Где ты раздобыл ее, Гид? Купил?