Гимн Лейбовичу - Уолтер Миллер

Во внутреннем дворе он столкнулся с миссис Грейлес. Она несла корзину помидор, которую опустила на землю при приближении аббата.

— Я принесла вам кое-что, отец Зерчи, — сказала она ему. — Я смотрю, ваша вывеска снята, а за воротами стоят несколько бедных девочек, так что я решила, что вы не будете против визита старой торговки помидорами. Я принесла вам немного помидор, видите?

— Спасибо, миссис Грейлес. Надпись снята из-за беженцев, с этим все в порядке. А по поводу помидор вам лучше повидаться с братом Элтоном. Он купит их для нашей кухни.

— О, я не продаю, святой отец. Хе-хе! Я принесла их вам бесплатно. Вы ведь и сами раздали много еды беднягам, которых приютили. Так что эти — бесплатные. Где мне положить их?

— Временная кухня в… но нет, оставьте их здесь. Я прикажу кому-нибудь отнести их в домик для гостей.

— Отнесу сама. Я тащила их в такую даль… — Она опять взвалила на себя корзину.

— Спасибо, миссис Грейлес.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Погодите, святой отец! — позвала она. — Минуту, ваше преподобие, только одну минуту вашего времени…

Аббат подавил вздох.

— Мне очень жаль, миссис Грейлес, но я вам уже говорил… — Он запнулся и посмотрел на лицо Рэчел. На мгновение ему показалось… неужели брат Джошуа был прав? Нет, конечно, нет. — Это… это дело вашего прихода и вашей епархии, и я не могу ничего…

— Нет, святой отец, я не об этом! — воскликнула она. — Я кое-что еще хотела спросить у вас. — Да-да! Она улыбнулась! Теперь он был уверен в этом! — Не исповедаете ли вы меня, святой отец? Простите, что беспокою вас, но я отягчена своими грехами и хотела бы, чтобы вы исповедали меня.

Зерчи заколебался.

— А почему не отец Село?

— Я скажу вам правду, ваше преподобие: потому что этот человек дает мне еще один повод для греха. Я собираюсь говорить серьезно с этим человеком, но стоит мне взглянуть на него, и я выхожу из себя. Благослови его Господь, но я не могу.

— Если он вызывает у вас отвращение, вы должны прощать ему.

— Прощаю, да, но на хорошем расстоянии. Он дает мне повод для греха. Я же говорю вам — я выхожу из себя, когда вижу его.

Зерчи ухмыльнулся.

— Ладно, миссис Грейлес, я выслушаю вашу исповедь, но у меня есть кое-какие неотложные дела. Встретимся в часовне Богородицы в половине первого. В первой кабине. Это вам подойдет?

— Ай, благословение на вас, святой отец! — она радостно закивала головой. Аббат Зерчи мог поклясться, что голова Рэчел слабо вторит этим кивкам.

Он прогнал от себя эту мысль и направился в гараж. Постулант выкатил ему автомобиль. Он взобрался в него, набрал на диске код места назначения и утомленно откинулся в кресле. Робот осторожно повел автомобиль к воротам. Проезжая ворота, аббат увидел на обочине девушку. С ней был ребенок. Зерчи нажал кнопку «Сброс», и автомобиль остановился. «Ожидаю» — сообщил робот.

Девушка носила гипсовую повязку, — она охватывала ее бедро от талии до левого колена, — и опиралась на пару костылей и тяжело дышала. Каким-то образом она выбралась из домика для гостей и прошла через ворота, но, очевидно, дальше идти не могла. Ребенок держался за один из костылей и смотрел на движущиеся по шоссе машины.

Зерчи открыл дверцу автомобиля и поспешно вышел из кабины. Девушка взглянула на него, но быстро отвела взгляд.

— Почему это вы не в постели, дитя мое? — тихо спросил он. — Вам нельзя вставать, тем более с таким бедром. И куда вы собираетесь идти?

Она слегка сдвинулась с места, и лицо ее исказилось гримасой боли.

— В город, — ответила она. — Я должна идти. Это очень важно.

— Но не настолько, чтобы никто не мог сделать это за вас. Я попрошу брата…

— Нет, святой отец, нет! Никто, кроме меня, не сможет этого сделать. Я должна попасть в город.

Она лгала. Он был уверен, что она лгала.

— Хорошо, — сказал он. — Я отвезу вас в город. Я так или иначе заеду туда.

— Нет! Я пойду сама! Я… — Она сделала шаг и задохнулась. Он успел подхватить ее, прежде чем она упала.

— Даже если святой Христофор будет поддерживать ваши костыли, вы не дойдете до города, дитя мое. Пойдемте, я отведу вас назад, в постель.

— Я должна идти в город! — со злостью крикнула она. Испуганный ребенок начал монотонно плакать. Она попыталась успокоить его, но потом сникла.

— Хорошо, отец. Вы отвезете меня в город?

— Вам вообще нельзя ходить.

— А я говорю вам, что мне нужно идти!

— Ладно-ладно. Давайте я помогу вам сесть… и ребенку…

Ребенок истерически закричал, когда священник поднял его и усадил в автомобиль рядом с матерью. Он крепко вцепился в нее и возобновил свои монотонные всхлипывания. Из-за свободной влажной одежды и обожженных волос пол ребенка было трудно определить с первого взгляда, но аббат Зерчи решил, что это девочка.

Он снова набрал код. Автомобиль дождался просвета в дорожном движении, а затем вывернул на шоссе, на среднескоростную трассу. Две минуты спустя, когда они приблизились к лагерю Зеленой Звезды, он перешел на более медленную трассу.

Пятеро монахов маршировали перед палатками торжественной, одетой в капюшоны, линией пикета. Они ходили взад и вперед под вывеской лагеря милосердия, но старались не мешать при этом свободному проходу. На их свеженарисованных плакатах было написано:

ОСТАВЬ НАДЕЖДУ

ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ

Зерчи намеревался остановиться и поговорить с ними, но у него в машине была девушка, и он довольствовался только наблюдением, пока они проезжали мимо. Их медленная траурная процессия в рясах и капюшонах производила желанный эффект. Но было сомнительно, что Зеленая Звезда будет настолько смущена этим, что перенесет свой лагерь. Недавно небольшая толпа хеклеров179, как стало известно в аббатстве, выкрикивала оскорбления и кидала камни в плакаты, которые несли пикетчики. На обочине дороге стояли две полицейские машины, несколько полицейск х стояли рядом и с бесстрастными лицами наблюдали за происходящим. Поскольку толпа хеклеров появилась совершенно неожиданно, а полицейские машины — сразу же за ними, как раз вовремя, чтобы стать свидетелями того, как хеклеры пытались вырвать у пикетчиков плакаты, и поскольку официальный представитель Зеленой Звезды после этого пригрозил судебным постановлением, аббат предположил, что появление хеклеров было так же тщательно организовано, как и пикетирование, чтобы дать возможность чиновнику Зеленой Звезды получить судебное предписание. Вероятно, оно будет получено, но до удовлетворения запроса аббат Зерчи не собирался забирать послушников из пикета.

Он бросил взгляд на статую, которую лагерные рабочие установили возле ворот, и невольно вздрогнул. Он узнал в ней одно из фотомонтажных человеческих изображений, созданных на основе массовых психологических тестов, во время которых испытуемым давали рисунки и фотографии незнакомых людей и задавали разные вопросы, например: «С кем из них вы бы хотели познакомиться?» или «Кто из них, по-вашему, станет прекрасным отцом?», или «Кто из них, по-вашему, преступник?» Из этих тестов были выбраны «наиболее» или «наименее» предпочтительные лица, а затем с помощью вычислительной машины из массы результатов испытаний был смонтирован ряд «средних лиц», каждое из которых отражало усредненное мнение испытуемых.

Эта статуя, как обескураженно отметил Зерчи, имела заметное сходство с некоторыми наиболее женоподобными изображениями, которыми посредственные или более чем посредственные художники искаженно представляли Христа. До отвращения слащавое лицо, пустые глаза, притворно улыбающиеся губы и руки, широко расставленные, словно для объятия. Бедра были широкими, как у женщины, грудная клетка намекала на наличие грудей, если только это не были складки плаща. «Господь наш, распятый на Голгофе, — тихо вздохнул аббат Зерчи, — вот как толпа представляет тебя!» Он с трудом мог представить эту статую говорящей: «Позвольте придти ко мне малым детям», и совсем не мог представить, чтобы она сказала: «Отрекшиеся от меня прокляты будут на вечный огонь», или изгнала из храма менял. «Какие вопросы, — подумал он, — они задавали испытуемым, чтобы вызвать в воображении толпы это синтетическое лицо?» Это был всего лишь безымянный christus.180

Надпись на пьедестале гласила: «Успокоение». И Зеленая Звезда, конечно, должна была увидеть сходство с традиционным хорошеньким christus убогих художников. Но они взвалили его в кузов грузовика, прикрепили красный флажок к большому пальцу правой ноги и сходство стало трудно обнаружить.

Девушка держала руку на ручке двери и смотрела на пульт управления автомобилем. Зерчи быстро набрал на пульте «Скоростная трасса». Машина снова помчалась вперед, и девушка отпустила дверь.

— Сегодня много канюков, — тихо сказал он, глядя на небо через лобовое стекло.