Уильям и Кейт. Love story - Роберт Джобсон

Очевидно, пытаясь предотвратить отрицательную реакцию властей, агентство «Ньюс интернэшнл» заявило, что в будущем во всех своих изданиях, включая «Сан», «Таймс» и «Ньюс оф уорлд», оно не будет использовать фотографии папарацци. Руководящие сотрудники корпорации надеялись этим заслужить доверие Кларенс-Хауса, который, глядишь, и подкинет им какую-нибудь эксклюзивную информацию, касающуюся будущей помолвки. С официальным заявлением решила выступить даже администрация принца Чарльза. Ее представитель сказал: «Мы довольны решением „Ньюс интернэшнл“ не публиковать фотографии папарацци. Самое большое желание принца Уильяма — это чтобы папарацци оставили ее в покое». Ходили слухи, что ситуацией с Кейт специально пользуются для того, чтобы проверить эффективность законов об охране частной жизни и ограничить деятельность фотографов.

В ходе всех этих событий многие комментаторы выступили на стороне Кейт. Вопросы безопасности частной жизни и вмешательства прессы стали темой расследования Комитета Палаты общин по культуре, средствам массовой информации и спорта. 6 марта 2007 года некоторые ведущие фигуры в мире журналистики были вызваны для комментариев. Среди них был фотограф-ветеран Артур Эдвардс, незадолго до этого получивший от коллег награду за свои заслуги. Во время слушаний Эдвардс упомянул, что сам принц Уильям сказал, что собирается жениться на Кейт. Это сообщение было встречено снисходительным смехом членов комитета. Но, как всегда, Эдвардс оказался прав.

«Она — частное лицо, и она любит принца. Мы с принцем Уильямом уверены, что когда-нибудь они поженятся. Я говорил с ним об этом. Он ясно дал мне понять, что хочет жениться на ней, я верю ему, и их действительно следует оставить в покое». Эдвардс также добавил, что подруги Кейт сообщили ему о беспокойстве, которое она испытывает в связи с преследованиями журналистов, некоторые из которых не отступают от нее ни на шаг, пока она ходит по магазинам, и даже забираются на крыши автобусов, чтобы сделать удачный снимок. Но его уже мало кто слушал. Предыдущая его фраза вызвала настоящий взрыв, и хотя он упомянул слова принца о том, что никакой свадьбы, скорее всего, не будет, пока ему не исполнится хотя бы двадцать восемь лет, репортеры уже бросились из зала, чтобы сообщить шокирующую новость своим агентствам.

Но во всей этой суматохе неявно чувствовалось отсутствие чего-то очень важного. Несмотря на огромный общественный резонанс, несмотря на подробное освещение происходящего в средствах массовой информации, что-то здесь было не так. Не мне одному показалось, что в то утро, когда ей исполнилось двадцать пять лет, Кейт выглядела какой-то одинокой, бесконечно далекой от своего возлюбленного, проходившего военную подготовку. Да, Уильям позаботился высказать свое мнение, попытался приструнить прессу и в очередной раз напомнил, что эта девушка ему очень дорога. Но некоторым наблюдателям его «рыцарский» жест показался немного запоздавшим. Не размышляла ли о том же и сама Кейт?

Были и такие, кто находил мисс Миддлтон в лучшем случае загадочной, а в худшем — скучной. «Каковы ее интересы? — вопрошал редактор одной из газет. — Похоже, что все ее увлечения ограничиваются походами в спортзал и в ночные клубы. Работы у нее нет. В театры она не ходит. Мы даже до конца не знаем, кто она на самом деле, а из того, что видим, складывается впечатление о довольно поверхностной личности».

Позже поступили другие доказательства того, что Кейт, по всей видимости, готовится сменить свой статус. В мае всплыл тот факт, что Кейт попросила окружающих называть ее Кэтрин (Катерина). Пресса быстро уловила очевидную связь: «Кэтрин — более царственное имя, нежели Кейт». Падди Харверстон, секретарь принца Чарльза, стараясь защитить девушку, решительно отвергал все подобные предположения. Тем не менее автор «Санди экспресс» Адам Хелликер, опубликовавший статью про имя Кэтрин, утверждал, что слышал про некое электронное послание, хотя и не видел его, в котором Кейт просила своих друзей называть ее именем, которым ее называли в подростковом возрасте. Хелликер писал: «Это был какой-то надуманный повод» — и всячески настаивал на своей версии. Потом появилась более серьезная статья, утверждавшая, что сама королева недовольна поведением и образом жизни Кейт. Королева якобы советовала Кейт подыскать настоящую работу с полной занятостью. Вообще-то она, как заметил ее юрист Джеррард Тиррелл, уже работала: вставала рано утром и из Баклбери ехала в контору принадлежащей ее родителям компании в Рединге, где составляла каталоги. Она даже посещала курсы, где училась составлять цифровые каталоги на компьютере. В сложившихся обстоятельствах это, пожалуй, была единственная работа, которая подходила «принцессе в ожидании».

«Ей предлагали самую разную работу», — говорили мне. Взять ее к себе хотели многие, от русских олигархов до ведущих модельеров. Но Кейт прекрасно понимала, что ее тут же начнут обвинять в том, что она использует свои связи с Уильямом для получения материальной выгоды, и обвинения эти еще не раз осложнили бы ее жизнь в будущем. Пока Уильям не сделал ничего для официального оформления отношений, она находилась в неловком положении. Она не получала никаких налоговых льгот, которыми пользуются младшие члены королевской фамилии, а вместе с тем она была гораздо больше на виду у публики. У нее не было своего официального представителя и не было помощника, который бы советовал ей, как вести себя на публике и в королевских кругах. Но из-за своей связи с Уильямом она уже стала большой знаменитостью и была вынуждена мириться со всеми неудобствами такого статуса. Ее единственной опорой в этом смысле был Джеррард Тиррелл, среди клиентов которого были британская модель Кейт Мосс и Роман Абрамович, владелец футбольного клуба «Челси». Каждый раз, как ее начинали осаждать репортеры, как это было, например, в ее двадцать пятый день рождения, она обращалась за помощью к Тирреллу. Его реакция была быстрой, он рассылал письма редакторам газет, в которых напоминал, что Кейт — это «частное лицо» и что она имеет право на личную жизнь. Один из бывших помощников принца Чарльза сказал, что он слишком вольно относится к двум своим сыновьям. «Ему очень нравится Кейт, но она не получает от него никаких указаний и никаких советов, как себя вести».

В марте, примерно тогда же, когда Уильям приступил к военной подготовке в Дорсете, пара посетила скачки на Золотой кубок в Челтнеме, одетая в традиционные твидовые костюмы. Пресса иронично сравнивала их с Фредом и Глэдис (прозвища Чарльза и Камиллы) и писала, что в этих старомодных одеждах они похожи на пожилых супругов. Утверждалось, что Уильям был недоволен таким освещением. Несколько дней спустя Кейт, выглядевшая гораздо более молодой и современной в теплом пальто и в меховой шапке в русском стиле, посетила скачки самостоятельно. Лорд Вести, друг принца Чарльза, устроил обед для Чарльза, Камиллы, детей Камиллы, Тома и Лауры, а также для За-ка Голдсмита и племянника Камиллы, Бена Эллиота. Когда королевские родственники узнали, что тут же присутствует Кейт, они пригласили ее в королевскую ложу. Ходили слухи, что Уильяму не очень понравилась та уверенность, с какой Кейт вела себя с членами королевского семейства. Все это не предвещало ничего хорошего.