Каисса - Виталий Алексеевич Чижков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обиделся.
Платон покраснел.
– Саныч… Саныч, извините. Я на нервах просто.
– Платон Александрович.
– Да хорош вам! Дуетесь тут… Мы должны вместе держаться. Я к тому это сказал, что вы же наверняка, как и я, всю жизнь работали в НИИ да проекты делали. Мне кажется, в вашей жизни не нашлось места приключениям. Прям настоящим! Может, стоит рискнуть? У меня… и у вас еще не все потеряно. Просто начнем, а там само сложится как-нибудь. Ну ведь никто не ждет, что мы туда приедем. А мы возьмем – и приедем!
– В мое время уже нет ни одной свежей и неожиданной идеи. Если идея стоящая – ее уже реализовали давно. А если нет, то она или нереализуема вообще, или, как говорил Преображенский у Булгакова, является «советом космического масштаба и космической же глупости»! И твоя «неожиданная» идея одновременно и глупа, и невыполнима.
– Полноте, Саныч… Платон Александрович. От вас такое слышать… Это не слова ученого! Мы должны идти и действовать, чтобы… изменить расклад.
– Я сказал – никуда мы не поедем. И тебя я тоже не пущу. Точка.
– Вы мне не отец!
В КПЗ они пробыли недолго, полчаса. Саныч уломал следователя Лаврова позвонить в Администрацию Бюро. После короткого разговора с кем-то высокопоставленным Эдуард Антонович открыл камеру и пригласил задержанных в свой кабинет. Сказал, что нужно просто написать объяснительные на имя главы Управления и они могут быть свободны.
– Вы что, полные тезки? – недоверчиво спросил Лавров, рассматривая написанные корявым почерком объяснительные, в которых говорилось, что оба Платона своевременно сигнализировали о проблемах с чипом лично Резнику, что с Карповым, Морозовым и Готтгебен ранее знакомы не были и никакие криминальные дела не обсуждали, что не принимали участия ни в драке в баре, ни в нападении на конвой.
– Ага! – хором сказали Платон с Санычем.
– Странно это все… – пробормотал следователь.
Дверь в его кабинет распахнулась. Вошел пожилой мужчина в накинутом на алую майку пиджаке, рваных джинсах и высоких белых кроссовках. В ухе у него торчала массивная металлическая гарнитура, в каждой руке он вращал по дорогущему телефону.
– Лавров, какого черта?! – поприветствовал старик следователя.
– Максим Леонидович? Что случилось? – Эдуард Антонович привстал с кресла. В глазах его читался ужас и непонимание.
– Эдик, вы опять щемите свободную прессу? Почему я узнаю, что моего заместителя, Матвея Карпова, объявили в розыск?
– Потому что он изнасиловал гражданку Карпову, избил до реанимации нескольких полицейских, а затем сбежал из-под стражи. Ах да, еще на него только что подал заявление за поджог некий товарищ Фадеев, сейчас мои сотрудники собирают доказательства. А еще есть сигнал, что Карпов принимает участие в экстремистской деятельности.
– Это кто вам все эти сигналы дает? А? – вопрошал старик.
– Инсайдер. А вы что думали – только у вас такие есть? – язвительно ответил Лавров.
Пожилой обвел глазами Саныча и младшего Платона. Остановил взгляд на младшем.
– Так! А этого за что задержали, а? Ты хоть в курсе, что это Девонский – самый талантливый инженер в стране, практически отец Каиссы? Любишь ходить по тонкому льду, Эдя, да?
– Максим Леонидович… – Лавров закипал. Его лицо как-то почернело – наверное, именно так оно наливается кровью у смуглых людей. Глаза буравили старика. Следователь насупился так сильно, что брови сошлись на переносице и, казалось, сейчас поползут к кончику носа.
– Девонского – освободить! – скомандовал старик. – Где Карпов сейчас?
– По последним данным, он двигался в сторону Обители.
– Что ему там делать?
– Его освободили люди товарища Пистолетова. Предполагаю, он с ними.
– Ну Матвей! Только утром задание получил, а уже связался с самой большой обительской занозой, – с какой-то гордостью произнес старик.
Он что-то пощелкал в одном из телефонов и начал кричать в него:
– Але! Отец Святослав? Павлов беспокоит! Ты не в курсе, зачем ребята Льва Ивановича похитили моего заместителя? Не в курсе, да? Ну ты разузнай там, разузнай, родной.
Повесил трубку и выругался.
– Старый дятел! Седьмой десяток идет, а он все сидит рожей светит. Дал бы дорогу молодежи, а сам на пенсии отдыхал бы, да? – обратился Павлов к Санычу.
Тот мелко кивнул.
– Карпов ваш в перестрелке участвует прямо сейчас! – воскликнул Лавров, посмотрев в монитор на столе. – Их перехватили недалеко от Обители, согласно плану «Вулкан-2». Подъехали другие обительские, и сейчас там настоящий бой идет!
– Так погнали на место! Снаряжай там всех своих.
– Пишут, что Карпов и другие отходят в сторону КПП.
– Значит, надо штурмовать Обитель! Спасать представителя СМИ!
– Максим Леонидович! Не положено в Обитель вводить полицию.
– Ты же в курсе, что такое Редакция, да? Свободы журналистские нарушаешь, Эдичка?! Я твое Управление живьем съем!
– Ну а там – Обитель! Там свобода вероисповедания.
– А мы аккуратненько. Зайдем и выйдем. Просто Матвея освободим.
– Ладно. Нашим нужна подмога, – сказал Лавров. И уже в рацию: – Взвод подготовьте и спецтехнику. Выдвигаемся в район инцидента, а затем – в Первую Обитель, оповестите КПП.
– Мы тоже едем, – сказал Павлов.
– В смысле – «мы»? – спросил Платон.
– У меня к вам будет личная просьба, считайте, партийное задание важное. С Романом Владимировичем я все согласую. – Похоже, что Павлов даже не допускал мысли, что ему могут отказать.
Лавров засмеялся.
– Чего, Эдик, а?
– Да я просто подумал: Редакция же не СМИ, а инструмент пропаганды. И Обитель – не религия, а секта. Вот столкнулись жаба с гадюкой! – У следователя начиналась какая-то истерика.
– Эдичка, будешь так думать – закончишь охранником в супермаркете.
Глава 20
Богдан.
13 августа 2035, понедельник
– Бень, запомни: этому Карпову руку резать нужно БЕЗ АНЕСТЕЗИИ! А то он взбесится опять и дел натворит!
– Да ты четвертый раз уже это говоришь! – воскликнул Богдан.
Все в салоне гелика посмотрели на него недоумевающе.
Он, Карпов, двое псевдополицейских и водитель уже почти полтора часа мчали по грунтовой заросшей дороге посреди леса. Автомобиль ехал с безумной скоростью, его трясло и водило из стороны в сторону. Солнце то скрывалось за кронами деревьев, то бегало по черному металлу машины и слепило бликами даже сквозь тонированные стекла.
Богдан был зажат на заднем сиденье между толстозадым Карповым и широкоплечим «полицейским». Двойник примостился на коленях Матвея, приобняв его, то отрешенно смотрящего в боковое окно, то – вопросительно – на Морозова, и безвольно дергающегося вслед за качением машины, будто студень.
– Извините, нервничаю, – произнес Богдан.
Все отвернулись.
– А мне тоже
