Рикимару - Павел Иконников

— Которые мог влить только я? — закончил за меня Руфус, и в задумчивости похлопал кончиками пальцев по щеке, — В одиночку Драг Улан такую фальсификацию бы не осилил, тут чувствуется рука более изощренного мастера интриг. Вдобавок имеющего доступ к воспоминаниям Маркуса.

— Дожи что-ли? — у меня екнуло в груди, — они ведь твоими воспоминаниями пользовались.

— Да нет. Не дожи, — ухмыльнулся своей извечной улыбкой пернатый змей, — А тот кто хранит эти воспоминания. Тот, кто пообещал отпустить меня с миром навсегда.

«Равана, десятиликий».

Часть28 «Бешенные псы» ь За окном уже начало светать, когда я закончил рассказывать историю о чудесном приобретении Владьки. Сам герой повествования все так же не произнося ни слова сидел на краю дивана с интересом слушая наш разговор. Маззи же, как ни в чем не бывало, стоял на груде кирпичей и варил пельмени. После того как Руфус «отключил» его на пару часов, он был свеж и бодр, как огурчик, только вот жутко голодный.

— Ну а потом мы перенеслись сюда, — я печально взглянул на развороченную квартиру, — где и встретили тебя.

— Про медведя я не слышал, — Руфус погладил усы руками, — а вот про гарпию с крокодиловой мордой, знаю многое. Вот только по официальным данным её казнили каратели лет триста назад.

— И что эта гарпия делает в компании с Маркусом?

— Тут я тебе ответ дать не могу, — Руфус искренне развел руки в стороны, — в этом деле слишком много всего намешано. Я даже до сих пор не уверен что Маркус действительно вернулся. Все настолько запутано, что даже мудрый Скинкс, будь он жив, схватился бы за голову.

Дело ясное что дело темное

— Ну хорошо, а что насчет меня? — я пристально взглянул в глаза пернатому змею, — Шамма говорит что я каратель, а ты говоришь что я «сказочник».

Слово действительно было дурацкое, но придумывать термин, обозначающий профессиональную принадлежность Руфуса сейчас было абсолютно не с руки.

— Ну тебе ли не знать, что человек может овладеть многими навыками, — секундижжин лукаво улыбнулся, — Я отбирал тебя по многим параметрам. Ты в меру прозорлив, в меру силен, любишь предаваться мечтам и воспоминаниями. А самое главное ты подозрителен и своенравен, и из-за этого не сможешь быть полноценным карателем.

— Это еще почему? — мне стало немного обидно, хотя помнится, сутки назад я яро отнекивался от данного звания, — Каратель не может быть подозрителен?

— Идеальный каратель не может быть своенравен, — отчеканил Руфус словно вел урок, — Посмотри на себя. Ты пять дней как обрел Ракшаса, а за тобой тянется шлейф из убийств, погонь, и нарушений закона, словно ты Аид Корфагенский.

Услышав про нарушения Владька заерзал в углу.

— Ты идеальный «сказочник», уже только тех воспоминаний что у тебя есть, будет достаточно чтобы позабавить дожей, — Руфус вновь скривил губы упомянув о владетелях Кванокиума, — вот только ты в своем безрассудстве, перешел дорогу Раване.

Мне стало не по себе от мыслей, что архидижжжин может возжелать моей смерти. А ведь как ловко он говорил о самостоятельности выбора и пути. Я почти поверил.

— Десятиликий, тебя проверял. С самого начала смотрел, на что ты способен. А ты поди же что учудил — семиликого создал.

Секундижжин перевел взгляд на Владьку и ухмыльнулся.

— Да откуда же я знал? — я пытался оправдаться, прекрасно осознавая что незнание не снимает ответственности — Ты же сам говорил что на Саанде бывали единицы, так что откуда мне было знать что я туда попаду и там такие ракшасы водятся?

Руфус взглянул на меня серьезно, но укорять или поддерживать не стал.

Что теперь со мной сделает Равана? Сколько лет он хранил свой секрет? Неужели он когда-то, так же как и Куст, полумертвым попал в Саанд?

Вопросы опять вопросы. Ладно хоть с Руфусом все прояснилось.

«А может и не прояснилось? Вдруг это двойное дно? — прервал мои мысли ракшас, — Или тройное? Я запутался».

Тем временем Руфус присел напротив Владьки и не моргая вперился глазами в моего друга.

«Сканирует, не иначе».

— Очень интересно и в то же время непонятно, — через некоторое время пернатый змей отстранился от Владьки и потряс головой, словно отгоняя бредовые мысли, — Ты знаешь, что твой друг червив? Я бы ни за что не стал делать его джинном.

Вот те раз. Владька червив? Конечно, для меня было потрясением его откровение прошлым вечером, но я принял терзания друга как должное. Ведь всем нам свойственно желать лучшего. И если Руфус это называет червоточиной, то тогда я сам испещрен грехами похлеще жителей Содома.

— Твой друг Маркус тоже не ангел, — я вспомнил разговор Раваны с Руфусом, — А что это за история на Тунгуске, из-за которой он впал в особую немилость?

— Тунгусский метеорит? — вклинился в разговор Маззи держа в руках огромную тарелку пельменей, — который где-то в Сибири упал, да?.

Я искренне улыбнулся широким познаниям своего друга и ухватил пельмешек вилкой.

— История весьма примечательная, — кивнул головой секундижжин, тоже подвигаясь ближе к тарелке, — Я так и не нашел времени списать её из воспоминаний крылатого льва, да и сам он не особо горел желанием.

— Ну так а в чем суть? Деревья повалены, а метеорита нет. — Владька подсел к нам и взял последнюю вилку.

Не бойсь ножа,А бойся вилкиОдин ударЧетыре дырки

— В жизни каждого джинна наступает период, когда ему все приедается, — Руфус заглотил пельмень и зачавкал, — Надоедает абсолютно все — еда, приключения, открытия, воины, мужчины, женщины. Некоторые просто тихо уходят, а некоторые, как наш Маркус, стараются изменить мир.

Я внимательно посмотрел на Руфуса. Ведь в том воспоминании которое он мне преподнес, была не только история о новом сказочнике. Там еще была история о старом, УСТАВШЕМ, сказочнике. Интересно Руфус просто тихо уйдет или будет менять мир?

«А разве он его уже не меняет? Он привел тебя, ты привел семиликого, а что будет дальше?»

— И после долгих скитаний по миру, в одной из деревушек где-то в тайге он нашел уникального человечка, — Руфус продолжал историю насаживая еще один пельмень на вилку, — Девочку — пятнадцати лет. И вся её уникальность заключалась в том что она всегда знала в какой стороне что находиться. Где например спит медведь-людоед в зимнюю спячку, в каком районе леса малина уродилась на славу или даже что лихой человек идет в десяти верстах. Все могла указать с точностью до метра.