Возмездие теленгера - Михаил Белозеров

Большаков и Петр Сергеевич еще целое мгновение тупо пялились на него, соображая, что к чему, но ничего сообразить так и не смогли.

– Не может быть! – в один голос вскричали они хором. – Мы так не договаривались! Мы боимся!!! У нас поджилки трясутся!!!

Но если в голосе Большакова слышались нотки злобы и отчаяния человека, который дал маху, то Петр Сергеевич, кроме чувства страха, испытывал еще и несказанную радость. Наконец-то свершилось то, к чему он стремился всю жизнь, и теперь пиндосы поплатятся за Третью мировую и за разоренную Россию. «Так им всем!» – сквозь страх читалось у него на лице, глаза у него расширились от восторга. По идее, Большаков тоже должен был радоваться: запустили ракеты и все такое, однако на его огромной физиономии было написано одно огромное разочарование, словно он совершил непростительную ошибку и теперь не знает, что ему делать – убить ли Костю одним махом или подождать еще немного.

Костя оставил их сидящими на полу в сомнениях и муках и выбежал наружу. Телепень, который уже излечился, несся вслед за Дядиным и Чеботом к шахте-башне, восторженно размахивая руками и вопя нечто невразумительное.

Сама башня разительно изменилась. Она стала гораздо шире и мощнее, а главное – выше, словно поднялась на два или три этажа, а из каменной сделалась стальной. По крайней мере, так показалось Косте, потому что поверхность башни сверкала металлическим блеском. А еще над ее верхушкой торчала ракета с носовым оперением.

– Вот это да!!! – восхищенно орали Дядин, Чебот и Телепень и, как малые дети, плясали вокруг башни, поглаживая ее, как любимого коня. – Вот это махина! Вот это монстр!

– А я ведь до конца в тебя не верил, – со счастливым лицом признался Дядин. – Ай да Костя! Ай да сукин сын! Приговорил-таки пиндосов!

Чебот и Телепень – те вообще потеряли дар речи и только и могли, что бестолково орать и прыгать как сумасшедшие. А потом они бросились обниматься с Костей, хотя сам виновник торжества не был уверен, что совершил какой-то подвиг. Что-то ему подсказывало, что не все так просто, что у него еще будет повод к разочарованию, и он не ошибся.

Только через целых пять, а то и десять минут из форта вымелись ругающиеся Большаков и Петр Сергеевич.

– Стойте! – кричали они со знанием дела. – Стойте! В укрытие! Ракета сейчас взлетит!

Первым опомнился Дядин. Он в испуге отскочил от башни. За ним последовал верный и преданный Чебот, а уж Телепню сам бог велел уносить ноги, потому что у него была заячья душа.

Все вшестером побежали на левый фланг и спрятались там, где лестница и гранитная аппарель вели на вершину крепости. Они сидели, уставившись на друг друга, дрожа и ежесекундно ожидая рева двигателей. Однако ничего подобного не происходило. Напротив, было тихо, сонно и печально, как было тихо, сонно и печально до их появлении в форте Милютин, и этому не было никакого объяснения.

– Почему же?.. – первым опомнился Телепень. – Почему она не взлетает?

Вопрос, конечно, был риторическим, и Большаков с Петром Сергеевичем зашикали на него, мол, ты ничего не понимаешь по младости лет, а ракета сейчас как взлетит и все окутается ядовитыми и горячими, как лава, газами. Они ждали-ждали, ждали-ждали, прислушиваясь к звукам форта, однако ничего, кроме посвиста ветра и короткого дождя, не дождались.

– Тю! – сказал Телепень разочарованно.

– А она и не полетит, – уверенно произнес Костя, поднимаясь из-за камня, за которым прятался.

– Почему?! – вскричали все, уставившись на него так, словно видели его впервые.

Даже у богатыря Большакова в глазах появилось удивление.

– Потому что это всего-навсего демонстрация технологий! – выпалил Костя.

Но его фраза произвела обратный эффект. Все быстренько сообразили, что он просто-таки желает оправдаться любым способом.

– Какая, на фиг, демонстрация?! – взревел вконец расстроенный Большаков, еще не веря в такую удачу.

– Я догадался! – твердо сказал Петр Сергеевич. – Я сразу понял, что она не взлетит! – Он выглянул из-за аппарели и посмотрел на башню. – Ешкин кот!

За ним выглянули остальные. И действительно, в башне и торчащей над ней ракете ничего не изменилось.

– Выходит, мы зря прятались? – разочарованно спросил Чебот.

– Не может быть… – сказал Дядин, который один из всех был искренне рад фантасмагории, которая произошла в форте Милютин.

– Единственное объяснение – это демонстрация намерений, – заявил Петр Сергеевич таким серьезным голосом, будто бы сам что-то понимал, но все ему поверили. Петр Сергеевич посмотрел Костю и задумчиво спросил: – Что же у тебя еще припасено? А? Ешкин кот…

– Не знаю, – настороженно ответил Костя, на всякий случай отступая на шаг.

А сам подумал, что вроде бы у него в запасе больше никаких фокусов нет. Голова была пуста, как хорошо выеденный арбуз.

– Так это обманка?! – взревел Большаков.

– А я о чем? – ответил Петр Сергеевич. – Молодец, пацан, уважаю. – А потом схватился за голову: – Это ж надо! Если нам демонстрируют такие технологии, то что на самом деле скрыто от взгляда. Американцы лопнули бы от зависти!

– Да-а-а… – согласились все с умным видом, и очевидность грандиозной идеи встала перед ними во всем своем величии.

А Дядин растерянно спросил:

– А где тогда настоящая ракета? – И посмотрел на Костю так, словно Костя был совсем не Костей, а каким-то жутким монстром. – А мы не узнаем, – объяснил он довольным тоном Петру Сергеевичу и Большакову. – Ах да русские! Ах да сукины дети! Вот закрутили! Не выкрутишь! Фиг вам всем! – Дядин действительно скрутил дулю и показал ее в сторону запада. – Не на тех нарвались. Голову даю на отсечение, что это то ли наноматерия, то ли что-нибудь похлеще! – Он снова выглянул из-за аппарели. – Вот, пожалуйста! – произнес он довольным тоном. – Сами убедитесь!

– Так что, ракета не полетит? – словно проснулся Телепень, который ничего не понял.

Плохо быть безграмотным, решил он и дал себе слово, что когда вернется в деревню, то первым делом научится читать, а потом выпросит у Кости за две банки сгущенки «Справочник молодого моряка».

– Не полетит, сынок, не полетит… – утробно-глухим голосом произнес Большаков. – Так можно инфаркт на ровном месте получить. Ты Костя так больше не делай! Предупреждай заранее. Можете успокоиться, – весело обратился он ко всем, – это одна сплошная профанация идеи «мертвая рука-два», а никакая не демонстрация технологий. Обман чувств. Феерия! Нет никакой «мертвой руки-два»! Нет!!!

– То есть?.. – так ничего и не понял Телепень.

– А есть один сплошной обман, – торжественным тоном заключил Большаков. – Обман!!! Сами себя обманули! Ха-ха-ха!

И так он был рад, и так возгордился непонятно чем, что едва не выпрыгивал из собственных штанов, а Косте сделалось обидно до слез. Он и сам не знал, что ответить. Выходит, что он еще раз всех подвел? А как же форт Александр I, на который он надеялся, как на запасной вариант? Выходит, все насмарку?

В отчаянии он смотрел на башню. Башня принимала прежний вид: с вершины ее пропал остроконечный кончик ракеты, сама башня осела, перестала блестеть, как металл, и стала прежней, какой они видели ее в самом начале.

Костя подумал: «О чем не плакал, о том не споешь» – и подался к баркасу. Ему было не просто грустно, ему было очень грустно. Переться за тридевять земель, чтобы опозориться. Так хорошо все начиналось, и на тебе: ракета не взлетела, и праздник закончился, не успев начаться.

Чебот пристроился рядом и таинственно зашептал:

– Да ладно тебе. Найдем мы эту твою красную кнопку. Ты мне веришь?

– А нет никакой красной кнопки, – ответил Костя, хотя на душе у него скребли кошки.

– А что же есть? – спросил Чебот.

– Тумблер под красным колпачком.

Чебот посмотрел на него, как на полного идиота, и отстал, решив, что Костя окончательно и бесповоротно спятил.

Глава 10

Заветная кнопка

– Ничего, бывает… – добродушно и снисходительно гудел Большаков, большой, грузный, как медведь перед спячкой. – Не огорчайся, сынок. – И великодушно похлопывал его огромной рукой по плечу.

Он вдруг стал добрым, веселым и хлебосольным, затащил всех в Итальянский дворец на берегу Итальянского же прудика и почти насильно накачивал даже не суперпахучим первачом, а отличным хлебным вином – полугаром. Был многословен не в меру. Однако в глазах у него таилось знакомое коварство зверя, который только и ждет удобного момента, чтобы напасть со спины. Казалось странным, что несостоявшийся полет ракеты придал ему столько душевных сил, будто он не переживал за судьбу Родины, а довольствовался малым – ежеминутным возлиянием.

Костя же, наоборот, переживал и за Родину, и за свое падение и поэтому выпил всего-то на палец того полугара. Не пойму, чему он радуется? – ломал он голову, – плакать надо. Опять америкосы вышли сухими из воды, а мы обосрались.