1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - Александр Папчинский

Так, в 1924 году председатель ОГПУ Ф.Э. Дзержинский был одновременно назначен председателем ВСНХ СССР и с головой погрузился в решение хозяйственных вопросов. После этого, по воспоминаниям современников, на заседаниях Коллегии ОГПУ он часто шепотом наводил справки у знакомых чекистов относительно выступающих начальников отделов и отделений ОГПУ, так как видел тех впервые в жизни.

В сентябре 1931 года торжествующему после победы над «склочниками» — Евдокимовым, Ольским, Мессингом и др. Ягоде была подброшена идея гигантских строек ГУЛАГа. Ягода с энтузиазмом ухватился за нее, забросил работу в ОГПУ-НКВД, а потом выяснилось, что он «опоздал на четыре года с разоблачением троцкистско-зиновьевских террористов», а аппарат ГУГБ кишит «польско-германскими шпионами» и пособниками внутрипартийной оппозиции. Это был старый тактический ход — усыпить бдительность высокопоставленного бюрократа чинами, наградами и публичными восхвалениями, — внушить ему чувство собственной незаменимости и универсальности деловых качеств, — дать «неподъемные» дополнительные обязанности, а когда он утратит реальный контроль за ходом многочисленных дел, — с позором снять его как «не справившегося».

Что касается Ежова, то с его появлением в Наркомате водного транспорта СССР начался и «размыв» сложившегося при нем аппарата НКВД и ГУГБ НКВД СССР путем номенклатурного «кадрового пасьянса». Проводился он за спиной Ежова и Фриновского посредством переброски наиболее преданных им чекистов на хозяйственную, партийную и советскую работу.

Так, в апреле 1938 года заместителем Ежова в Наркомате водного транспорта стал бывший начальник Тюремного отдела ГУГБ Я.М. Вейншток. Сотрудник для особых поручений при наркоме НКВД СССР С.С. Дукельский был назначен председателем Комитета по делам кинематографии при СНК СССР. Замнаркома НКВД СССР Л.Н. Вельский и бывший начальник ГУШОСДОРа НКВД М.А. Волков-Вайнер были переведены в Наркомат путей сообщения, заместителями к Л.М. Кагановичу. Начальник 3-го (Контрразведывательного) отдела ГУГБ A.M.Минаев-Цикановский оказался заместителем наркома тяжелой промышленности СССР. С.Н.Миронов-Король ушел на дипломатическую работу — заведующим 2-м Восточным отделом НКИД СССР. И этот список можно продолжать долго…

Перед новым наркомом была поставлена конкретная задача: «Быстрее снять водный транспорт с той позорной «мели», на которой он сидит». Оказавшийся не у дел Евдокимов тоже нашел себе «тихую гавань» — у Ежова в Наркомате водного транспорта, куда вскоре стали перебираться и «северокавказцы» — К.К. Мукке, А.И. Михельсон, Р.А. Листенгурт, И.П. Ушаев, А.Я. Спаринский и другие. 3 мая 1938 года Политбюро приняло решение о назначении Евдокимова на пост 1-го заместителя наркома водного транспорта. На следующий день на свет появился приказ о его назначении на должность.

В аппарате Наркомвода к лету 1938 года сложилась мощная чекистская группировка, куда помимо «северокавказцев» вошли начальник Камского пароходства Д.Я. Каплан (бывший начальник УНКВД по Витебской области), начальник Центрального управления морского флота и портов В.М.Лазебный (бывший начальник отделения 1-го отдела ГУГБ НКВД СССР), начальник пароходства «Рейдтанкер» Н.Т. Приходько (бывший начальник отдела 3-го Управления НКВД СССР), начальник Центрального управления нефтеналивного флота Д.М. Соколинский (бывший начальник УНКВД по Челябинской области), начальник пароходства «Каспийтанкер» А.С. Гребенщиков (бывший начальник Мурманского окротдела НКВД), начальник планового отдела Наркомвода Л.И. Берензон (совмещал эту должность с работой в НКВД СССР), начальник пароходства «Волготанкер» А.Г.Хайт (бывший заместитель начальника УРКМ УНКВД по Новосибирской области).

На новом посту Ежов тут же занялся «разоблачением и выкорчевыванием остатков вредительских элементов». Приказы нового наркома «призывали всех водников к бдительности, к дальнейшему разоблачению вредительских элементов», одновременно став «грозным предупреждением для всех тех, кто своей расхлябанностью, недисциплинированностью и политической беспечностью вольно или невольно играет на руку врагам социалистической Родины».

Так, приказом № 203 от 23 апреля 1938 года нарком снял с должности начальника Центрального строительного управления Г.П. Лаписова. Тот, доведший работу управления до полного развала, систематически не выполнявший заданий по капитальному строительству и сорвавший строительство ряда крупных объектов, был немедленно арестован и предан суду. Приказ был объявлен всем начальникам управлений, отделов и секторов Наркомвода и пароходств[521].

Именно такая формулировка «снять с работы, немедленно арестовать и предать суду» фигурировала в вышеуказанном приказе Ежова. Судя по всему, Николай Иванович уже не различал, где он находится — то ли на Лубянке, то ли в здании Наркомата водного транспорта. Позднее Ежовым были сняты с работы и отданы под суд начальник треста «Москварекстрой» И.Ф. Коваль, главный инженер этого же треста П.А. Осипов, начальник Центрального управления морского флота Г.И. Голуб, начальник Центрального управления снабжения М.С. Курин и другие.

Угрозы неслись и в адрес руководителей пароходства канала «Москва — Волга», те не сумели создать «…четкую организацию пассажироперевозок и образцовое обслуживание пассажиров». Начальника пароходства Карпова обязали в трехдневный срок навести порядок в своем ведомстве. Точнее, не позднее 25 мая 1938 года окончить строительство дебаркадера на Городецкой верфи и ремонт пароходов «Радищев» и «Шевченко», далее шел длинный перечень поручений. Все это требовалось выполнить в трехдневный срок (в приказе указана конечная дата исполнения — 25 мая 1938 года). Удивляет другое, дата подписания приказа — 31 мая 1938 года, то есть к моменту выхода этого документа Карпов должен был уже исправить все недостатки, а не то… снятие с работы, арест и предание суду[522].

31 мая 1938 года Ежов подписал приказ, требующий ежедневно информировать руководство Наркомвода о выполнении плана всех грузовых перевозок, с указанием данных по отдельным параметрам. Наркома интересовали сведения о перевозке нефти, леса, хлеба, угля, соли, цемента, руды и рыбы. Спецсводки должны были представляться каждый день, к 8 часам утра. Один из пунктов приказа касался и Евдокимова. Именно он обязан был делать ежедневную оценку работы всех пароходств, морских и речных портов, пристаней 1-й категории[523].

После июньских событий 1938 года (побег Люшкова) «на хозяйстве» в Наркомводе остался Евдокимов. С этого времени Ежов появлялся в Наркомате не более 8–10 раз, по два-три часа, при этом решая по большей части лишь текущие вопросы. Решение основных проблем сваливались на первого заместителя. Тот готовил материалы по тем или иным вопросам, но окончательного решения не принимал, опасался, отчего все списывал на отсутствие наркома. По сути, мартовское решение СНК СССР об улучшении работы водного транспорта стопорилось.

Поначалу Евдокимов с вниманием относился к своим подчиненным, чем явил собой полную противоположность «железному наркому». Он редко прибегал к начальственным разносам, угрозам снятия с работы, обещаниям ареста и отдания под суд. Так, начальнику пристани Рыбинск Верхневолжского пароходства Бахтину, за полный срыв работ (было выполнено лишь 38,7 процента от плана), а также за «…преступную халатность, безответственность и распущенность среди судовых команд и отсутствие борьбы со стороны командного состава за твердую большевистскую дисциплину» Евдокимов предписал лишь «…обратить внимание на недопустимость такого положения (и) под личную ответственность принять решительные меры к выправлению создавшегося положения». Еще мягче заместитель Ежова обошелся с начальником Верхневолжского речного пароходства Листенгуртом (непосредственным начальником Бахтина), порекомендовав тому принять «…конкретные меры к исправлению замеченных мною недостатков»[524].

Столь мягкие формы воздействия удивляли его подчиненных. Об этом можно судить по одному случаю, произошедшему в Наркомате водного транспорта, в начале лета 1938 года. 21 мая 1938 года Евдокимов, за своей подписью, дал срочную телеграмму начальнику Селенчинского пароходства Соколову, а ответ получил лишь в начале июня. И вот реакция первого заместителя наркома на откровенное невыполнение своих распоряжений: «т. Соколову. Обращаю ваше внимание на недопустимость такого порядка, когда на срочный запрос, посланный вам… вы удосужились ответить только в июне. Так работать нельзя. С таким обычаем, практиковавшимся до сих пор в системе Наркомвода пора кончать, чтобы ликвидировать недисциплинированность, прекратить расхлябанность… это будет залогом того, что планы правительства будут нами выполняться. Требуется дисциплинированность в первую очередь командного состава, что в данном случае констатировать не могу. Прошу принять к сведению. Евдокимов»[525].