Молчание сфинкса - Татьяна Степанова

— Господи, хоть бы этого не было, — Анна покачала головой. — Я отчего-то, совсем этого не хочу, Сережа. Есть чудеса, которые только пугают, влекут за собой беды и несчастья. Я так этого боюсь.

— Где Иван? Ты не знаешь?

Она снова покачала головой — не знаю.

— Он что, тебе даже не звонит?

— Он… мне не звонит. Сережа, он… Мне кажется, он болен. Серьезно болен, он словно с ума сошел.

— Секретничаете? Я вам не помешал? — спросил, входя в гостиную, Салтыков.

— Сергей, вы не против, если я устрою вас здесь внизу, в бильярдной, на диване? — спросила, заглядывая в комнату вслед за ним, Долорес Дмитриевна.

— А на втором этаже не найдется свободной комнаты? — спросил Мещерский. Он помнил еще с прошлых посещений Лесного: Леша Изумрудов обитает на втором этаже. Надо расположиться как можно ближе к нему.

— Конечно, найдется, только там неудобно — холодно, особенно по утрам. Отопление еще не совсем отрегулировано, — сказала Долорес Дмитриевна, смотря на Салтыкова. — Здесь, внизу, вам будет гораздо теплее. Держите чистое полотенце. Ванная, душ — вы помните где. Располагайтесь, спокойной ночи.

В бильярдной стоял бильярдный стол, кресла и широкий кожаный диван. Мещерский прикрыл дверь, подошел к окну, отодвинул штору: ночь, темень непроглядная. Капли дождя на стекле. Он дотронулся до стекла — если кто-то захочет проникнуть этой ночью в дом; то…

Он вглядывался в ночь. Никита, Катя и этот молодой капитан — начальник местной милиции Кулешов — все они хором обещали ему: все будет под контролем, под прикрытием. Где же это прикрытие, этот колпак, эти спецназ — штурмовая команда? Неужели они там, в парке, под открытым небом, ютятся в засаде, промокшие как мыши?

Он выключил свет, включил, снова выключил, давя знак прикрытию: я здесь, на первом этаже, в бильярдной. Прилег, не раздеваясь, на диван.

Постепенно все в доме стихло. Мещерский повернулся на бок. Нет, нет, спать не придется всю долгую ночь. Какой уж тут сон, когда вы на посту, когда вам доверен такое важное дело? Он смотрел в темноту, прислушивался, ждал.

Время словно остановилось. Ночь чернильным облаком просачивалась в бильярдную сквозь незашторенное окно. Глаза Мещерского начали слипаться…

— Без малого два часа ночи, — сказала Катя. Они Колосовым сидели в его машине. Потрескивала рация.

Посты наблюдения были рассредоточены на всей территории усадьбы.

— По-моему, мы слишком далеко, — тревожили Катя. — Если что случится, до дома вон сколько бежать. Может быть, подъедем поближе? Я отсюда едва строем различаю.

— Свет в окнах гаснет, — Никита вглядывался через лобовое стекло в темноту. — Банкет с шампанским закончился. Все баиньки отправились. Вега-3, ну как там обстановка? — спросил он в рацию.

— Я — Вега-3, у нас пока все спокойно. Расходятся по комнатам. Мещерский в бильярдной на первом этаже. На втором что-то датчики движения сбой дают, не можем никак настроить.

— Черт, почему? — Никита шёпотом выругался. — И почему Мещерский внизу? Он должен быть на втором этаже, ведь комната Изумрудова там.

— На первом этаже все датчики работают в нормальном режиме, — доложила рация.

— Вега, сообщите немедленно, если пойдет движение в доме.

— Есть, Никита Михайлович.

— Это они что, прямо из павильона «Зима» наблюдение ведут? — спросила Катя.

Никита не ответил — злился. Такая операция уникальная, а тут какие-то датчики паршивые барахлят! Отладить не могут аппаратуру загодя!

— Послушай, а где фонарь? — Катя озабоченно шарила в «бардачке». — Я же его сюда положила…

— Вега-1, я Вега-17, — донеслось из рации. — Только что с поста ГИБДД сообщили: на повороте с Рязанского шоссе замечен «Форд», госномер… Движется в направлении Воздвиженского.

— Лыков! — Никита стукнул кулаком по рулю. — Так я и знал, черти его несут. Вега-17, следуйте за ним. Докладывайте мне постоянно.

— Он далеко еще, — сказала Катя.

— Для такого сто верст не крюк.

— Вообще-то чисто внешне он похож на искателя сокровищ, — усмехнулась Катя. — Серьга как у Харрисона Форда.

— Вега-1, я — Вега-2, — донесся из рации тревожный голос Кулешова. — Слышите кеня?

— Да, да, что там у тебя? — Никита напрягся.

— Волков только что покинул дачу. Он в машине, выезжает с участка. Сворачивает на дорогу. Готовьтесь — кажется, направляется прямо к вам.

— Понял, продолжай наблюдение, — Никита многозначительно посмотрел на притихшую Катю. — А вот это уже интересно, чрезвычайно интересно, не находишь?

Катя кусала губы.

— Вон он, смотри! — шепнул Никита.

Мимо них, скрытых темнотой и тенью деревьев, точно призрак прошелестела по гравию на малой скорости белая «Волга» доктора Волкова.

— Вега-2, я Вега-1, меняю местоположение, выдвигаюсь к дому, — прошипел Никита в рацию. — Вега-17, слышите меня? Если Лыков направится в Лесное, задержите его на трассе. Он нам тут не нужен, понятно? Всем постам — готовность номер один, встречаем гостя.

Он завел мотор. Катя предусмотрительно накинула ремень безопасности — погоня за Волковым началась. Слава богу, ехать было недалеко!

Сергей Мещерский открыл глаза: ощущение было j такое, словно что-то изнутри толкнуло его в грудь, заставляя стряхнуть дремотное оцепенение. Но веки были точно песком присыпаны — они существовали точно сами по себе, не желали просыпаться. Никак. Что-то вертелось, кружилось, мельтешило, мерцая радужными огнями… Искорки — теплые, золотистые…

Колыхаясь на лазурных волнах, проплыл мимо, заманивая и прельщая, кораблик-гондола — золотой, украшенный самоцветами и жемчужинами. На борту кораблика суетились маленькие фигурки — золотые, серебряные, рубиновые, изумрудные, янтарные — драгоценны, но живые. Живые… И вдруг все исчезло, пропало — брызнуло в сонные глаза золотой пылью, припорошило ресницы, упало, стукнулось о землю, зазвенело, покати лось, покатилось…

Мещерский вздрогнул, окончательно проснулся, сел на диване. Ну надо же, он не удержался, заснул — тупица болван, слабак! В такое-то время! Он прислушался — да он заснул, но что-то ведь его разбудило. Вот сейчас, всего минуту назад. Какой-то звук. Он вскочил на ноги. Снаружи?!

Но нет, кажется, это было не снаружи…

— Он нас не заметит? Волков нас не заметит?

На эти Катины вопросы Никита не отвечал, мотал головой — подожди, не до тебя! Они ехали по темной дороге с потушенными фарами — «Волга» Волкова была впереди.

— Он сворачивает. Тут можно по аллее прямо к дому, а он сворачивает, смотри!

— Никита, я ничего не вижу, тьма кромешная.

— Вон его машина. Останавливается. Стоп, — Никита заглушил мотор. — Значит, делаем так: я за ним, а ты оставайся тут. С рацией умеешь управляться?

— Раньше должен был спросить меня об этом. Умею, — Катя вглядывалась в ночь, как дозорный. — Ой, вон его «Волга», вот теперь я вижу!

— Тихо. А вон и он сам. Вылез, Идет назад к багажнику. Что-то достает оттуда, — Никита рывком скинул куртку, сдвинул пистолетную кобуру вперед. — А что, если там в багажнике та самая дубинка свинцовая, которой он головы проламывал…

— Никита, смотри, он идет не к дому, — шепнула Катя. — Я его вижу хорошо теперь — он идет совсем в другом направлении по аллее… По той самой аллее к пруду!

Никита выскочил из машины. Он старался двигаться как можно тише. Далеко впереди маячила еле различимая во тьме долговязая фигура в блестящем от влаги дождевике. Доктор Волков быстро шагал к раскопу. Он что-то нес в руках. Остановился, прислушался, снова торопливо зашагал. Никита последовал за ним, стараясь сократить, расстояние до минимума.

У Кати в машине сработала рация:

— Вега-1, я — Вега-5, вижу Волкова у ямы. У него в руках лопата и еще какой-то инструмент.

Никита тоже видел Волкова, правда, не так ясно, как вооруженная прибором ночного видения законспирированная Вега-5. Волков наклонился над раскопом, подныривая под брезентовый навес. Постоял, затем тяжело, с усилием спрыгнул вниз. Его садовая лопата глухо звякнула о кирпичную кладку. Он поплевал на руки и с силой ударил лопатой, как заступом, по кирпичам.

Источник звука был не снаружи — он находился в доме! Мещерский бросился к двери, выскользнул в темный холл. Ему показалось — там, наверху, на втором; этаже, осторожно клацнула притворенная кем-то дверь. Он взбежал по лестнице на второй этаж. Где комнат Изумрудова? Ага, вон туда, направо. В темноте так легкой сбиться с пути, Даже и не в лесу, а в доме, в чужом доме…

Он поспешил вперед и вдруг остановился. А что, если… вот будет дело… Если это ошибка? Может, ему все показалось спросонья? Ведь он заснул — позорно заснул Может быть, это Салтыков сейчас там, в комнате Изумрудова, — решил навестить близкого друга. Может быть, они там в постели и… Черт, вот будет скандал!

Он стоял в нерешительности посреди коридора. Внезапно его пронзила мысль — коридор-то больничный, а эти комнаты — бывшие палаты для умалишенных. Они как тени бродили, слонялись по этому коридору. И кто знает, какие видения открывались их бедным, съехавшим, набекрень мозгам в этих старых, очень старых стенах…