Жажда всевластия - Станислав Синицын

— А я вижу основную опасность в другом, — перебил его гладко говорящий по-английски индус. — Deus ex machine не уничтожен, в моем часовом поясе не прошло и трех суток с момента его атаки. И мы здесь, как одержимые гордыней, создаем новую всемирную партию гуманистов, которая будет стократ могущественней прежних. А если беглец войдет с ней в контакт? Да мы сами подпишем себе смертный приговор. — Он обеспокоенно жестикулировал, но его прервала председательствующая на сходке сухощавая дама.

— Господа! Мы разработаем проект об инсталляции идей, его черновой вариант, — она прищурилась, и в ее глазах несколько раз сверкнули искры — на контактные линзы выводилась информация, — нами частично рассматривался. Что касается опасений коллеги Мхраватхи, то меры предосторожности здесь самые элементарные: мы должны тщательно отбирать кандидатуры и отслеживать поведение возникшего образования.

Подняла руку еще одна гостья, определенно более юная, чем хозяйка.

— По-моему, все достаточно ясно: эти люди должны быть инициативны, но совершенно беззубы. Такие найдутся везде. Что касается перехвата управления, то это вряд ли: беглец не стал себя множить, наши ИИ подтверждают это.

— Коллега Мхраватхи, очевидно, опасается другого — перехвата контроля не беглецом, а вполне человекообразными личностями. — Представитель Бразилии выражался более темпераментно, но делал это по-португальски, и переводчик смягчал выражения. — Мы все помним, что было в начале лета! Какие убытки мы понесли, когда не располагали собственными ИИ! Сделки и контракты рассыпались на глазах, еще месяц в таком режиме — и нам пришлось бы кого-нибудь убивать. А теперь мы будем иметь самую настоящую толпу охотников за ведьмами, которые должны будут обходить именно наши дома! Не вводим ли мы во искушение некоторых из присутствующих?!

Гости заворочались на своих стульях и зашептались — почти у всех были малоприятные воспоминания об американском монопольном владении ИИ.

— Леди и джентльмены! — вмешался мужчина благообразного вида. — Меньше нервов, мы не на митинге. Ситуация принципиально иная: во-первых, теперь у нас более равное положение, вы тоже представляете себе всю картину происходящего, и у вас есть собственные наработки, во-вторых, эта толпа охотников за ведьмами не будет всесильной. Подумайте сами — она станет могущественна ровно настолько, насколько вы сами ее усилите. У этой толпы ведьм найдутся противники, какой бизнесмен согласится терпеть такие погромы в своем деле? Оппозиция этому движению возникнет сама, и даже мы не сможем затормозить ее развитие. — Он на секунду замолчал, подбирая аргументы, и в паузу вклинился говоривший с сильным акцентом гость, внесший предложение.

— В-третьих, человек не может долго бояться. Месяц, может, полтора — и все это лопнет. Результатом будет уменьшение того потенциала страха, что висит над нами. Представьте, — он снова перешел на родной язык, — как людям быстро надоест эта компания. Да если у обывателя дома отключат газ или свет, и выяснится, что гуманистам что-то показалось левым в работе диспетчерских программ, этот человек сам проголосует за введение аппаратного контроля.

— А как насчет объединения беглеца с кем-нибудь из присутствующих? — Бразилец был человеком не только горячим, но и мнительным. — Этот вариант предусмотреть просто необходимо!

— Я согласен с коллегой, — неожиданно заговорил молчавший до той поры китаец. — Это может быть самым страшным, если наша междоусобная война перерастет в союз с Deus ex machine. Какими последствиями это может обернуться? Нам необходимо здесь и сейчас договориться о тех мерах, которые мы предпримем к организациям, пошедшим на такое.

В комнате стало тихо, и гость из Поднебесной, со значительным видом взмахнув густыми бровями и колышущимися подбородками, продолжил речь.

— Мы не можем сейчас учредить организации, выбрать президиум и назначить ответственных за наказания. Подобное будет уже изменой Родине. А искушение для каждой из представленных здесь сторон очень велико. Это может быть как предательство или нечестная защита своих рынков — если один вступил на этот путь, то все другие проигрывают. Единственный способ избежать этого — обрушиться на предателя. Чтобы беглый ИИ не поссорил нас, необходим взаимный контроль. Такой вариант возможен.

В той комнате спорили еще долго, предлагались другие варианты действий, обсуждались детали. Собравшиеся срывали голоса, клялись, что никогда не будут обсуждать этих тем с такими людьми, и хлопали дверьми, чтобы вернуться через две минуты. Связывались с центрами для консультаций и прокручивали в головах сложнейшие комбинации. Голограммы развертывали яркие графики и черновые характеристики интриги. Когда время перевалило за полночь и многое было согласовано, взял слово гость с плохим произношением.

— Остался еще один вопрос, самый, наверное, трудный. Каждый из нас будет по-своему решать проблему отношений со своим правительством. У кого-то состоится прямой договор, — он особенно пристально посмотрел на китайца, — кто-то вообще не поставит власти в известность. С одной стороны, это его дело. С другой — не все в мире полные идиоты, найдутся независимые аналитики, они даже могут пустить в разработку ИИ. Это неизбежно всплывет. Но само по себе всплытие тайны еще ничего не означает: как говорил один умный человек — идея тогда становится силой, когда она овладевает массами. Потому после начала процесса все силы надо бросить на то, чтобы сама мысль о действительных обстоятельствах этого дела казалась идиотизмом.

— Найдутся и люди, которые будут кричать об этом на всех перекрестках, — перебил его бразилец.

— Нам сильно помогут в этом халявщики, они легко станут провокаторами. Но главное в том, что как только мы начнем — останавливаться будет уже нельзя. — И, поправляя наушник, этот грузноватый высокий человек с ежиком седых волос стал вдруг очень похож на палача.

Так был заключен и скреплен будущей кровью этот союз...

Чем иначе объяснить внезапное сумасшествие того испанского гуманиста, Карлоса Прареры? Бедняга требовал ухода человеческих контролеров из всех сфер, кроме контроля за домашними ИИ, а сейчас не может потребовать и судна к своей больничной койке. Это было все равно что вырастить волчью стаю около деревни, а потом продавать крестьянам капканы. Когда террор всем надоел — «партию» бросили, и сейчас она быстро умирала от критики пострадавших.

— Ну как, мы были правы в той маленькой фронде? — спросила у меня Наташа, когда за взяточничество арестовали контролеров восьми клинских серверов.

— Да, — ответил я ей тогда и прочел в ее глазах благодарность за эту ложь.