Башни земли Ад - Владимир Свержин

Он не верит мне. Тем лучше. Я предложу ему план морского похода на Венецию. Этот план вынашивали лучшие стратеги империи не один десяток лет, да все не было сил его осуществить. Но раз Тамерлан считает меня изменником, он его непременно отвергнет и начнет придумывать свой вариант похода. Вряд ли ему удастся изобрести нечто такое, до чего прежде не додумались ромейские стратеги.

— Тамерлан — великий полководец, — с сомнением покачал головой Хасан.

— Но у него нет опыта наварха. Он не знает мест, где придется воевать. На море невозможно использовать его победоносные тумены.

— А если он вдруг поверит и примет твой план?

— Вряд ли. — Пальцы императора впились в золотую фибулу плаща. — В любом случае необходимо связаться с венецианцами, и дай Бог, чтобы они нам поверили.

Французский граф с английским переглядывались через стол, молча внимая словам хлебосольного посланца Витовта.

— Вот, отведайте жареные морские гребешки, — заботливо увещевал тот. — Они, конечно, значительно меньше, чем из открытого моря, но, поверьте мне, гребешки из залива куда приятнее на вкус. Если вы хотите настоящее сладкое мясо, вам нужны только гребешки из залива. Я бы рекомендовал к нему эльзасское вино. «Сенсер», пожалуй, чересчур аскетичен. Можно попробовать «Марсель дес Энгельгартен». Кислинка в нем замечательно оттенит вкус морских гребешков.

— Эх, жаль, что тебя сейчас не может слышать наш самый кардинальный из всех кардиналов, — проговорил Лис, пытаясь сдержать обильное слюноотделение.

— Ничего, — утешил Камдил, — зато Мишель его может слышать.

— …Так что, клянусь динариями, которые некогда посеял святой Матео, мы с честью обратим нашу жатву на пользу христианскому делу.

— Золото и серебро все прибывает и прибывает. Кажется, сам герцог Бургундский не подозревал, что у его подданных на черный день припасено столько монет. Да не оскудеет сума святого Франциска.

— О каком черном дне ты говоришь? Это самый праздничный день для всех истинно верующих. Ведь, по сути, что может быть надежнее, чем вклад в святое дело? Я уже написал своему казначею, Джованни из Флоренции.

— Джованни де Бичи — де Медичи? — уточнил Вальдар.

— Он самый. Вы что же, знакомы?

— Наслышан.

— Готов побиться об заклад, во всей Европе не найдется лучшего мастера сделать из одной монеты две, а то и три. И что уж совсем большая редкость среди людей его профессии, он честен, как последняя исповедь. Зачем этим добрым христианам, несущим свои лепты на алтарь столь великого и святого дела, оставаться без денег? Они смело могут рассчитываться теми платежными документами, которые мы готовы будем им предоставить. Ведь бумага куда легче, чем золото, ее проще спрятать в дороге, да и к тому же никто из непосвященных не знает, и никогда не решится проверить, сколько на самом деле дукатов и флоринов в апостольском банке. И уж подавно, никто не скажет, сколько денег там будет после того, как мы засеем монетами поля во владениях пресвитера Иоанна. И значит, мы сможем выпустить столько платежных бумаг, сколько потребуется, чтобы оплатить все наши военные расходы.

— А если нам не удастся достигнуть благодатных полей? — поинтересовался Камдил.

— Какая разница, дьяволово копыто, если не удастся, значит, на то Господня воля. Если кто-то недоволен, сможет поинтересоваться судьбою вложенных цехинов в день Страшного суда. Я же могу сказать одно: мы делаем богоугодное дело, и Всевышний не оставит нас милостью своей.

— Согласен, — улыбнулся Вальдар. — Тогда вот еще, раз уж ваше высокопреосвященство отправляет эстафету во Флоренцию и Рим, было бы замечательно поручить мсье Джованни нанять некоего молодого кондотьера, Джиакомо Аттандело, по прозвищу Муцио Сфорца, а заодно и всех его братьев.

— Вы полагаете, он может быть полезен? У нас есть много куда более известных — Гаттамелато или тот же Хокквуд.

— Хокквуд уже стар, а Гаттамелато лучше всего умеет топтаться на месте и ставить в заслугу себе любой чих противника. Сфорца — вот кто нам нужен.

— Что ж, может, у этого парня и впрямь шпоры святого Георгия. — Кардинал почесал тонзуру. — Я, кажется, что-то о нем слышал, помнится, он родом из Романьи.

— Совершенно не важно, откуда он родом, и поверьте, с нами или без нас, о нем скоро услышит вся Италия. Так что уж лучше пусть он будет на нашей стороне, ибо нет никого в тех землях, кто смог бы лучше стать острием всесокрушающего копья.

— Мессир рыцарь дело говорит, — подхватил Лис. — Там щас во как нужен специально заточенный парень, — он чиркнул себя ребром ладони по горлу, — потому шо где-то далеко, очень далеко идут грибные дожди.

— Что? — удивился кардинал.

— Не важно. В это время по анфиладам Влахернского дворца хромающей кавалерийской походкой рулит владыка правоверных, Великий амир, именуемый Повелителем Счастливых Созвездий. И этот грибной дождь навеял ему напасть на Венецию. Ну а дальше — больше. Уж если Тимур в кусок зубьями впился, то пока весь не зажует — не отдерешь.

— Откуда ты знаешь?

— Да ладно. У нашего любимого пресвитера есть старый мудрый Гугл фон Яндекс, вот он знает. А я так… Где кого в степень возвести, где корень квадратный извлечь, ну и, там, на лютне, опять же, из лука…

Тамерлан глядел на василевса, не скрывая неудовольствия.

— Послушать тебя, мой драгоценный и премудрый собрат, залив, на коем стоит богомерзкий город наших врагов — пасть дракона, в которую лишь безумец осмелится сунуть голову. Нам придется распылять силы, чтоб захватить какие-то острова, красться в ночи, будто крыса, почуявшая сыр, выманивать флот в открытое море и лишь тогда наносить удар. А если венецианцы не пожелают выходить из своей норы? Если они останутся спокойно ждать нас?

— Венецианцы знают, что их флот больше и, увы, сильнее моего. И даже османские корабли, буде мы выступим вместе, не слишком изменят соотношение сил. Если они прознают, что мы хотим совершить набег, непременно захотят воспользоваться случаем и уничтожить нас разом.

Они устремятся вслед эскадре, чтобы перехватить ее и запереть до того, как она выйдет из залива, и вообще из Адриатического моря. — Император взял стило и указал на разложенной перед ним бычьей шкуре-карте очертания далеких берегов. — Пока их флот будет в море, пока он будет гоняться за нами, Венеция почти беззащитна. Именно тогда войско, оставленное на острове, может обрушиться на врага и сокрушить, не дав опомниться.

— А если венецианцам станет известно, что на каком-то из этих островов мы оставили сильный отряд?