Джума - Гарри Зурабян

- Здесь достаточно, чтобы забыть меня навсегда. Ты понял?

Водитель согласно и ошалело закивал головой, все еще боясь поверить в тот очевидный факт, что его не будут убивать. Более того, не просто отпускают, а и обеспечивают безбедное существование в обмен на сущую безделицу - молчание. Он немного пришел в себя и негромко, охрипшим голосом, спросил:

- Я могу... уйти?

- Иди, - пожал плечами Лейтенант.

Водитель поднялся, нерешительно протягивая руку за пакетом и настороженно следя за реакцией теперь уже бывшего напарника. Взяв пакет,

боком протиснулся между столом и стоявшим рядом Лейтенантом и опрометью кинулся в прихожую, в паническом страхе на ходу задержав дыхание, и каждую секунду ожидая неминуемой смерти. Оказавшись у входной двери, открыв ее, он все-таки напоследок обернулся и замер на пороге:

- Но почему?!!

Но бывший напарник, казалось, не услышал его. Он стоял молча и на губах его блуждала странная, одновременно обворожительная и дьявольская улыбка. Водитель, так ничего и не поняв, но не став уточнять, быстро юркнул в дверь, захлопывая ее за собой. На лестнице послышались его торопливые шаги. Лейтенант же, словно очнувшись, прошел в комнату. Женщина и ребенок, прижавшись друг к другу, смотрели на него глазами, полными мольбы и надежды.

- Нам надо уходить отсюда, - лицо его вновь превратилось в застывшую маску, на которой холодом и пустотой зияли провалы глаз.

Женщина невольно передернула плечами, крепче прижав ребенка.

- Мы можем поехать ко мне, - неуверенно выдавила она. - Но где мы найдем машину?

- Ждите, - кратко бросил он, выходя из комнаты.

Спустя несколько минут хлопнула входная дверь и наступила тишина. Женщина еще какое-то время прислушивалась, после чего поднялась, намереваясь обследовать квартиру. Но стоило ей сделать один шаг, как ребенок в панике схватил ее за руку, с недетской силой впившись пальцами в запястье. От неожиданности она покачнулась и чуть было не упала на него.

- М-м-м! - страшно замычал мальчик, повисая на ней всей своей тяжестью.

На глазах женщины выступили слезы.

- Успокойся, - ласково проговорила она, с нежностью и болью глядя на ребенка. - Я никуда не уйду. Только посмотрю.

- М-м-мо-мы-ы-ы! - продолжал мычать мальчик. Его голос начал переходить в хрип.

- Пойдем со мной, - женщина трогательно обняла его: - Хочешь пойти со мной?

Ребенок, часто вздрагивая, закивал головой. Она взяла его на руки, чувствуя, как он в страхе обхватил ее руками за шею. Они прошли в коридор и она с радостью увидела то, что ей теперь было нужно больше всего - телефон. Не мешкая, подошла к нему и с трудом набрала номер, из последних сил удерживая на руках ребенка, который ни в какую не желал расставаться с ней хотя бы на миг. После второго гудка трубку подняли.

- Алло, Капелька! Это я, Вера! - И не дожидаясь ответа, быстро заговорила: - Мы сейчас приедем. Мы живы! Я не могу долго разговаривать. Жди нас! - и положила трубку.

Быстро вернувшись в комнату, она напряженно замерла на диване, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание. Они не знали сколько прошло

времени, когда послышался звук отпираемой двери и в комнату вошел Лейтенант.

- Машина внизу, - лаконично известил он их, тщательно укутывая ребенка и поднимая его на руки.

У подъезда действительно стояла машина, но за рулем никого не было. Вера вопросительно взглянула на Лейтенанта, затем в недоумении стала озираться. Он устроил мальчика на заднем сидении, кивком приказывая ей сесть рядом. Она не двинулась с места, в глазах ее промелькнули смятение и страх.

"Почему я верю ему? - подумала с запоздалым раскаянием. - А если он хуже, чем тот, первый? Тот был зверь, садист, а этот? У него же временами глаза страшнее атомной войны, натурального психа или маньяка..." Додумать она не успела. С другой стороны двора в него на большой скорости въехали две машины, на миг ослепив их мощными лучами фар. Лейтенант с силой толкнул женщину в салон, хлопнул дверцей. Их машина, набирая скорость, понеслась вперед, грозя опрокинуться на покрывшем дорогу, расстаяшем, жидком и скользком месиве. Сонная тишина, внезапно рухнув, будто засыпала мирный дворик осколками ночного кошмара, сотканного из визга покрышек, грубых возгласов и криков, скрежета металла и выстрелов.

Вера, прижав к себе ребенка, закрыла глаза и безвучно шевеля губами, молила Бога, читая подряд все известные молитвы, мешая в них слова и обращения, не столько думая о том, что именно она говорит, сколько - как. Она молилась истово и самозабвенно, полностью абстрагировавшись от всего, что происходило вокруг. В данный момент для нее не существовало ни машин, ни этого ненормального Лейтенанта, ни тех, кто их преследовал. Пространство вокруг состояло всего из двух вечных, неизменных и неистребимых в непутевой и величественной одновременно русской душе ипостасей - Господа Бога и Божией Матери.

- Куда вас везти?!! - в ее сознание вломился полный негодования голос, который, оказывается, был обращен к ней.

Вера сказала адрес.

- Показывай дорогу! - заорал Лейтенант, обернувшись.

И она неосознанно в ужасе откинулась назад, испугавшись его перекошенного яростью лица. Несмотря на все пережитое, только увидев такое лицо и такие глаза, поняла: вот теперь она знает об этой жизни все!

Возможно, действительно помогли некие высшие силы, но им удалось оторваться от преследователей. Он загнал машину в темный, узкий переулок и заглушил мотор. Не оборачиваясь, холодно спросил:

- Кто они?

- Я... н-не з-знаю, - пролепетала она непослушными губами, дрожа.

- Ты обманула меня, - произнес спокойно Лейтенант.

Подобное спокойствие, случается, подавляет психику людей в гораздо большей степени, нежели гнев или ненависть. Потому что зачастую за ним кроется уже не подлежащий переосмыслению, окончательный приговор. Она поняла это, но все-таки попыталась оправдаться:

- Понимаешь, я должна была позвонить! Я звонила матери мальчика! Это не мой ребенок...

Он молчал, по-прежнему, сидя к ней спиной. Она не видела его лица, не могла прочитать на нем отголосок хоть каких-то эмоций и чувств. Казалось, все, сказанное ею, бесследно растворяется в пространстве, словно она обращается не к нему, а разговаривает сама с собой. Вера, набравшись храбрости, протянула дрожащую руку и коснулась его плеча:

- Лейтенант... Зачем ты нас вытащил с той дачи?

- Дача? - удивленно спросил он. - Там не было никакой дачи.

На лице Веры отразился испуг. Этот неуправляемый человек вселял в нее ужас своей непредсказуемостью, холодностью и отстраненностью. Временами казалось, что он прибыл на Землю то ли из другого измнрения, то ли вообще с какой-то иной, бесконечно далекой отсюда, планеты. Она сочла за благо не перечить ему, боясь вызвать в ответ взрыв негодования и ярости. Но он, напротив, как ни в чем не бывало продолжал:

- Это был кишлак. Они вошли в него с двух сторон. Я все видел. Неужели ты ничего не помнишь?..

После паузы он заговорил вновь, но она не могла понять ни слова. Рука ее медленно сползла с его плеча и бессильно повисла. С возрастающим изумлением на лице она замерла, слушая его сбивчивую, непонятную речь. Это был всплеск эмоций, густо пересыпанный выкриками, возгласами, а временами странными, напевными фразами. Будто он, покинув одну реальность, мгновенно переместился в другую, где уже не было ни "кишлака", ни тех, кто входил в него "с двух сторон", а материализовалось вдруг нечто прекрасное, возвышенное, но недосягаемо далекое и необратимо недоступное.

- Лейтенант... - позвала она тихо.

Он не откликнулся. Вера позвала громче и внезапно поняла, что этот мир, в котором они сейчас находились, для него просто не существует. Она открыла дверцу машины и тут же громко ею хлопнула. Он не обернулся и даже не вздрогнул. С бешено колотящимся сердцем Вера подхватила на руки мальчика и быстро вылезла из машины, оставив дверь открытой. Оказавшись вне салона, перевела дух и торопливо заспешила прочь. У выхода из переулка обернулась с каким-то суеверным чувством: в лунном свете ей показалось, что машина напоследок, словно подмигнув, блеснула сумасшедшими глазами темных, как омут, боковых стекол...

Она торопливо шла по ночному городу, не чувствуя уже ни холода, ни страха. Почему-то после встречи с Лейтенантом она была убеждена, что ничего страшного уже не произойдет. Ибо самым большим страхом, испытанным ею в жизни, как раз и стала встреча с этим непонятным человеком.

Глава одиннадцатая

Посетители вошли в палату.

- Ерофей Данилович! - радостно воскликнул Стукаленко, пытаясь приподняться.

- Лежи, лежи, - улыбнулся Гурьянов, протягивая находившейся здесь же жене Бориса Ильича большой целлофанновый пакет: - Здравствуй, Серафима Павловна. Я тут наколдовал кой-чего для Бориса. Може, маленько полегчает. Он лукаво прищурился: - Да и тебе пару склянок припас. Устала поди без роздыху. Я там все прописал на бумаге: по сколь и чего принимать.