Великий Ленин. «Вечно живой» - Владимир Поцелуев

2. Все владельцы стальных ящиков обязаны немедленно по вызову явиться в банк с ключами для присутствия при производстве ревизии стальных ящиков.

3. Все владельцы, не явившиеся в трехдневный срок, считаются злонамеренно уклонившимися от ревизии.

4. Ящики, принадлежавшие злонамеренно уклонившимся лицам, подлежат вскрытию следственными комиссиями, назначенными комиссарами Государственного банка, и все содержащееся в них имущество конфискуется Государственным банком в собственность народа».

Это был не просто «рабочий контроль» над деньгами «эксплуататоров», а выявление потенциальных источников финансирования большевиков и причисление их к категории врагов народа.

Функции ВЧК, ее полномочия и права в деле пресечения контрреволюции постоянно уточнялись. В постановлении СНК о создании ВЧК мерами наказания были: «…конфискация, выдворение, лишение карточек, опубликование списков врагов народа и т. д.»[393]Всероссийская чрезвычайная комиссия не ограничивалась конфискационными мерами, произвольно используя термин «и т. д.» – от кратковременного ареста до исполнения функций ревтрибунала. Левые эсеры пытались поставить под контроль наркома юстиции левого эсера И.З. Штейнберга деятельность «комиссии Дзержинского», однако Совнарком по предложению Ленина 19 и 21 декабря отверг резолюцию «О компетенции Комиссариата юстиции».

Создание органов революционной защиты и революционного насилия (28 октября была создана Рабоче-крестьянская милиция, а 15 января 1918 г. – Красная армия) дополняло экономическую политику Советского правительства, отраженную в изданных в ноябре – декабре 1917 г. декретах «О борьбе с буржуазией и ее агентами, саботирующими дело продовольствия армии и препятствующими заключению мира» и «О борьбе со спекуляцией». Совнарком призвал рабочих, крестьян и солдат объявить беспощадную борьбу частным торговцам и спекулянтам. Эти меры развязали инициативу местных органов власти, прежде всего ревтрибуналов, которые судили не столько по законам, сколько по классовым понятиям, на основании «пролетарской совести и революционного самосознания». Так рождался судебный произвол, к которому добавлялся неконтролируемый самосуд ВЧК.

Указом от 23 декабря 1917 г. прекращались платежи дивидендов по акциям и паям частных предприятий, сделки с ценными бумагами. Банковское дело объявлялось монополией государства в лице единого «народного банка». Представителям исполнительной власти на контролируемой большевиками территории «предоставляется право конфискации, реквизиции, секвестра, принудительного синдицирования различных отраслей промышленности и торговли и прочих мероприятий в области производства, распределения и государственного финансирования».

Таким образом, большевики реквизировали не только промышленное производство, недвижимость, но и финансы граждан России, упорно подчеркивая, что «грабят награбленное» и все это «ради трудящихся». Хотя наиболее рачительные трудящиеся также находились в поле зрения диктаторской деятельности Ленина. 14 августа 1918 г. он телеграфирует: «Пенза. Губисполком. А.Е. Минкину. Получил на Вас две жалобы. Первая, что Вы обнаруживаете мягкость при подавлении кулаков. Если это верно, то Вы совершаете великое преступление против революции. Вторая жалоба, что Вы сокращаете агитацию, уменьшаете тираж листовок, жалуетесь на недостаток денег. Мы не пожалеем сотен тысяч на агитацию. Требуйте денег срочно от ЦИКа, недостатка денег не будет. Такие отговорки не примем»[394]. В сознание народа внедрялось, что богатый – «мироед», «враг народа», «кровопивец», «эксплуататор»… И на такое «просвещение» трудящихся, по заверениям Ленина, «недостатка денег не будет». А делегатов-крестьян Ленин уверял: «Денег нет… вот где наша слабость, вот отчего мы слабы и отчего страдает наша страна». Здесь же он указывает источник денег и способ их получения. «Есть еще много денег в городе и в деревне у крупных кулаков. Эти деньги свидетельствуют об эксплуатации народного труда, и они должны быть у народа»[395].

Интересно получалось, кому же принадлежали ранее конфискованные большевиками богатства, среди которых только золотых монет, чеканка их была начата Государственным казначейством в 1897 г., из выпущенных 15-рублевого достоинства 11 миллионов 900 тысяч штук на общую сумму 178 миллионов 500 тысяч рублей? На 10 апреля 1918 г. было захвачено и оприходовано 9 миллионов 500 тысяч монет на общую сумму 142 миллиона 500 тысяч рублей.

Золотых монет достоинством 7 рублей 50 копеек отчеканено 16 миллионов 829 тысяч штук на общую сумму 126 миллионов 217 тысяч 500 рублей. На 10 апреля 1918 г. «оприходовано» 14 миллионов 850 тысяч монет на общую сумму 111 миллионов 375 тысяч рублей.

Золотых монет достоинством 5 рублей отчеканено 5 миллионов 372 тысячи штук на общую сумму 26 миллионов 860 тысяч рублей. На 10 апреля 1918 г. 2 миллиона 100 тысяч монет на общую сумму 10 миллионов 500 тысяч рублей были подконтрольны Ленину.

Всего на 2,5 миллиарда золотых рублей по курсу 1913 г.[396]

В понятии Ленина, «народ» – это те, кто не имел средств к существованию и постоянно зависел от государства, а если же человек скапливал небольшой капитал, он мог быть расценен как «враг народа». «Устрашение является могущественным средством политики…» – утверждал один из организаторов большевистского переворота. Л. Троцкий вторил главному идеологу революционного террора Ленину, который еще весной 1917 г. заявил, что социалистическую революцию осуществить весьма просто: стоит лишь уничтожить 200–300 буржуев. В дальнейшем вождь большевиков выскажет еще более чудовищную мысль о том, что пусть 90 % русского народа погибнет, лишь бы 10 % дожили до мировой революции. Революционное насилие не оправдывалось сопротивлением свергнутых классов. Революционная законность трактовалась не законами государства, а революционной целесообразностью, под которую можно было подвести все, что угодно. Насилие становилось основным средством революционных преобразований, что еще более обостряло классовое противоборство, все более усугубляло размежевание политических сил, утверждало диктатуру правящей партии.

В конце 1917 г. председатель Совета Народных Комиссаров подвел итог проделанной работы:

«Большевики уже два месяца у власти, а вместо социалистического рая мы видим ад хаоса, гражданской войны, еще большей разрухи». Так пишут, говорят и думают капиталисты вместе с их сознательными и полусознательными сторонниками.

Большевики только два месяца у власти, ответим мы, а шаг вперед к социализму сделан уже громадный. Не видит этого тот, кто не хочет видеть или не умеет оценивать исторические события в их связи. Не хотят видеть, что за несколько недель разрушены почти до основания недемократические учреждения в армии, в деревне, на фабрике. А иного пути к социализму, кроме как через такое разрушение, нет и быть не может. Не хотят видеть, что за несколько недель на место империалистской лжи во внешней политике, затягивавшей войну и прикрывающей грабеж и захват тайными договорами, поставлена действительно революционно-демократическая политика действительно демократического мира, давшая уже такой крупный практический успех, как перемирие и увеличение во сто крат пропагандистской силы нашей революции. Не хотят видеть, что рабочий контроль и национализация банков начали проводиться в жизнь, а это именно и есть первые шаги к социализму.