Весы смерти - Уилбур Смит

— И как, по-твоему, я это сделаю? Морфия ему дать? Или огреть по башке?

— А ты сыграй с ним в карты, — злорадно посоветовал Джейк.

Он отправил в рот последний кусок яичницы и встал из-за стола.

— Отличная еда, Вики, но, боюсь, мне следует заняться «Тенастелин», посмотреть, что же натворил рас. Может, еще удастся заставить ее побегать и пострелять по итальянцам.

Два часа Джейк в одиночестве колдовал над «Тенастелин». Он соорудил блок, перекинув канат через одну из самых толстых веток акации, и отвинтил винты, чтобы вытащить коробку передач целиком. Метрах в двадцати от него перед своей палаткой сидела за столом Вики и отстукивала на маленькой портативной машинке очередной репортаж. Каждый из них очень сильно ощущал присутствие другого, но оба старательно не показывали этого и делали вид, что полностью поглощены своим занятием.

Наконец Джейк резко дернул канат, коробка передач выскочила из своего гнезда и повисла, качаясь и истекая смазкой. Джейк сделал шаг назад и вытер руки ветошью, пропитанной бензином.

— Перерыв для кофе, — объявил они подошел к костру.

Он до краев налил две кружки черного кофе и отнес их к столу.

— Как дела? — спросил он, бросив взгляд на лист бумаги, вставленный в машинку.

— Пулитцеровская премия будет?

Вики засмеялась и взяла протянутую кружку.

— Лучшим людям премии не достаются.

— И тем, кому они действительно нужны, — добавил Джейк, усаживаясь напротив нее.

Ее охватило легкое раздражение оттого, что он так ловко повернул разговор.

— Черт вас побери, Джейк Бартон. Я не обязана отвечать вам, и никому другому тоже, — произнесла она тихо.

— Верно, — ответил он, — совершенно верно. Вы уже большая девочка. Но только не забывайте, что вы играете с большими мальчиками. А кое-кто из них играет очень грубо.

— Есть еще какие-нибудь предписания, господин советник?

Она с вызовом посмотрела на него и, увидев выражение его глаз, рассердилась.

— Я вовсе не хочу сражаться с вами, Вики, — сказал он мягко. — Меньше всего на свете я хочу этого. — Он проглотил остаток кофе. — Ладно, пора за работу.

— Вы отступаете с легкостью, правда?

Вики сама не понимала, что говорит, до тех пор, пока слова не вылетели. Ей тут же захотелось вернуть их обратно, но Джейк пристально посмотрел на нее своими зелеными мальчишескими глазами.

— Отступаю? — Он расхохотался. — О, милая леди! Если вы так думаете, вы очень во мне ошибаетесь и совершаете страшную несправедливость. — Он медленно подошел к Вики и стал рядом. Смеха больше не было ни в его голосе, ни в выражении глаз, когда он снова заговорил.

— Вы действительно очень милы, — сказал он, словно вдруг охрипнув.

— Джейк…

Она выдержала его взгляд.

— Я бы хотела вам все объяснить… но я сама не понимаю себя.

Он коснулся ее щеки и наклонился над ней.

— Нет, Джейк, пожалуйста, не надо… — попросила она, но не сделала ни малейшего движения, чтобы избежать поцелуя.

Но, прежде чем он коснулся ее губ своими, они услышали стук копыт несущихся галопом лошадей.

Они отпрянули друг от друга, по-прежнему глядя глаза в глаза, но тут к роще подскакал Грегориус Мариам верхом на косматой горной лошадке.

— Джейк! — крикнул он, соскакивая с седла. — Война! Уже началась! Итальянцы форсировали Мареб. Гарет только что сообщил об этом дедушке.

— Вовремя прибыл, — прошептала Вики, но ее голос слегка дрожал, и улыбка получилась неуверенная.

— Я прискакал, чтобы помочь вам с моим броневиком, Джейк. Мы должны быть готовы к сражению, — воскликнул Грегориус и бросил поводья слуге, который появился вслед за ним. — Скорее за дело, у нас мало времени — мой дедушка созвал всех своих командиров на военный совет в полдень. И он хочет, чтобы вы там были.

Грегориус повернулся и пошел скорым шагом к «Тенастелин», которая стояла с развороченным чревом. Еще мгновение Джейк постоял рядом с Вики, потом, подчиняясь ходу событий, пожал плечами.

— Только помните, — произнес он с мягкой угрозой, — я никогда не отступаю!

И пошел за Грегориусом.

Час спустя разобранная на части коробка скоростей лежала на разостланном брезенте. Джейк откинулся назад и сел на пятки.

— Да, натворил дедуля дел, — сказал он, и Грегориус торжественно подтвердил:

— Мой дедушка — очень непосредственный джентльмен.

— Скоро полдень. — Джейк поднялся. — Пойдем-ка вниз и послушаем, что он нам еще приготовил, этот непосредственный джентльмен.

Рас расположился немного в стороне от основного лагеря, вместе с ним разместилась только его личная прислуга. По крайней мере, около гектара занимали наспех поставленные тукулы — хлипкие сооружения, собственно говоря, опоры, крытые всем, что попалось под руку, — от тростника до выпрямленных керосиновых бочек. По этому бивуаку бродили сопливые дети и многочисленная женская прислуга раса, а также козы, собаки, ослы и верблюды.

Посередине всего этого базара находился шатер раса. Это была большая палатка, сплошь в заплатах, так что первоначального брезента почти не было видно. Вход охраняла стража.

За шатром раса на песке устроились рядами сидевшие на корточках воины.

— Боже мой, — воскликнул Джейк, — и это военный совет!

— Таков обычай, — объяснил Грегориус. — Присутствовать могут все, но говорить — только командиры.

В сторонке, отделенные от воинов харари узкой полосой вытоптанной земли и столетиями вражды, собрались всадники-галла. Вики показала их Джейку.

— Чудная компания, — пробормотал он. — С такими союзниками никаких врагов не надо.

Грегориус повел их прямо к палатке раса. Стражники расступились, пропуская их. Внутри было темно и жарко, пахло крепким местным табаком и острой пищей. В дальнем конце палатки несколько человек сидели на корточках тесным кольцом вокруг двоих — раса в темном шерстяном одеянии и Гарета Суэйлза в светлой шелковой рубашке и белых фланелевых брюках.

Джейк подумал было, что эти двое глубоко погружены в обдумывание стратегического плана — как оборонять ущелье Сарди, но тут же разглядел между ними на золотистом афганском ковре разбросанные игральные карты.

— Боже мой, — сказал Джейк, — он понял меня буквально!

Гарет оторвал взгляд от карт, зажатых в правой руке, и посмотрел на них.

— Слава тебе, Господи!

На его лице было написано глубокое облегчение.

— Что бы вам прийти на час раньше.

— А в чем дело?

— Старый мерзавец плутует, — сказал Гарет с едва сдерживаемым бешенством в голосе. — Сегодня утром он нагрел меня, по крайней мере, на две сотни. Должен сказать, это меня просто пугает. У этих людей нет никаких представлений о порядочности… — Гарет взглянул на Грегориуса. — Я не имею в виду ничего дурного. Но вынужден признать, я чрезвычайно поражен.