«Афганистан, мой путь…» Воспоминания офицера пограничной разведки. Трагическое и смешное рядом - Юрий Николаевич Матроскин

ни малейшего шанса воспользоваться «последним патроном». Да к тому же и пистолетов по штату у нас не было, а «последний патрон» в горячке боя в магазине автомата «отсечь» было весьма проблематично. По этой причине некоторые из нас такой патрон специально носили в нагрудном кармане «хэбэ», но уверенности в том, что в бою или стычке с «духами» судьба пошлет тебе несколько спасительных секунд, чтобы успеть дослать его в патронник, не было. В связи с этим не удивительно, что «в моде» у нас была «последняя граната» — ее специально приспосабливали к этому, переставляя в обратную сторону чеку на запале УЗРГМ для того, чтобы кольцо и рычаг были на одной стороне, что обеспечивало возможность выдернуть кольцо движением большого пальца и длительное время удерживать рычаг на боевом взводе. Носили ее всегда отдельно от других гранат — в боковом кармане куртки (зимой) и «хэбэ» (летом). Была такая «последняя граната» и у меня. Перед выходом из «точки» я свел и выдавил «усики» чеки гранаты Ф-1 до предела, что позволяло, удерживая гранату, легко, одним движением большого пальца выдернуть ее и произвести самоподрыв «лимонки», не вытаскивая ее из кармана. После этого, удерживая гранату в левой руке и продев большой палец в кольцо чеки, я удерживал ее в боковом кармане куртки. Естественно, до этого очистил все карманы от всех бумаг и документов, а на рабочем столе в своей комнате оставил в запечатанном конверте записку с полной информацией о предстоявшей встрече. На конверте указал: «Вскрыть в 10 часов» следующего дня, с расчетом, что переводчик утром увидит его при неблагоприятном для меня развитии ситуации. Начальник мангруппы мною был проинформировал о проведении мною плановой встречи с источником возле «точки», но на мое счастье, интереса к ней не проявлял.

Встретившись возле «точки» со связником «Абдуллы», мы без приключений прибыли в кишлак на встречу. После взаимных приветствий с «Абдуллой» и его телохранителями я демонстративно оставил свой автомат возле входа, а сам сел на отведенное мне почетное место за достарханом. С большим интересом мы рассматривали друг друга. Он оценивающим взглядом, со «смешинкой» в глазах, пристально смотрел меня — того, на кого, возможно, ранее смотрел в прицел автомата. Меня же в это время волновало только одно: чего от него ожидать? Поскольку он достаточно сносно говорил на русском языке, то я предложил вести разговор на нем для обеспечения конфиденциальности. Естественно, он обратил внимание на мою левую руку в кармане и пустил «шпильку» в мой адрес: «Командон, ты, наверное, боялся сюда идти?» На что получил мой искренний ответ: «Знаешь, если бы не моя служба, то хрен бы я сюда пришел — зачем льва дергать за усы» (почему льва — до сих пор не понимаю). Это развеселило моего «визави», разрушив стену напряженности (хотя в течение всей дальнейшей встречи я с тревогой продолжал вслушиваться в происходящее в соседней комнате). Дальше последовали чай, плов и неторопливые разговоры. «Абдулла» вдруг шутя спросил: «Командон, а водки не принес?» На что я в том же духе ответил: «Так ты не заказывал, а вообще-то я думал, что ты принесешь. Мне ведь за водкой придется лететь в Пяндж, а тебе, если нужно, домой из Ходжагара привезут», а затем добавил: «Чувствуется, что твоя учеба в Советском Союзе была весьма плодотворной». Это подтолкнуло его к ностальгическим воспоминаниям о своей учебе в СССР, вследствие чего у меня подсознательно возникла мысль о благополучном исходе встречи. Тем не менее психологическое напряжение меня не отпускало и приходилось быть начеку. Когда же его «озирбош» (телохранитель), наклонившись, наливал чай в мою пиалу и, неожиданно потеряв равновесие, резко пошатнулся в мою сторону, мне от нервного напряжения показалось, что он пытается меня блокировать, и движением большого пальца я дернул чеку гранаты, но руку с рычагом запала не разжал — нападения-то не последовало. На мое счастье кольцо было слишком глубоко одето на большой палец, что уменьшило угол его движения и выдернуть чеку до конца мне не удалось. Однако не понятно было, насколько прочно чека продолжает блокировать предохранительный рычаг. Поэтому дальше начались муки — граната «жгла» руку: если разожму ее — вдруг чека выскочит из запала, разблокирует рычаг и произойдет подрыв? Пальцы от напряжения начинали неметь, а время тянулось так медленно. Ситуацию спасало лишь то, что в результате перестановки чеки в запале гранаты его рычаг был прижат к ладони, что позволяло мне хоть немного шевелить пальцами. Осознав, что меня никто не захватывает, а в кармане готовая от одного движения взорваться граната, мне очень захотелось жить и появилось чувство страха, от которого отвлекал лишь разговор с «Абдуллой». Разговаривая с ним, я мысленно костерил себя самыми последними словами за свою глупость и мальчишество, моля Бога лишь о скорейшем благополучном завершении встречи. При этом даже содержание нашей беседы и ее результаты для меня в этот момент как-то отошли на второй план. А еще было опасение, что мой «визави» может увидеть для себя опасность в моей карманной возне. И только спустя три часа, когда встреча подошла к концу, мы попрощались и вместе со связником вышли на улицу, я смог перевести дух и даже граната перестала «жечь» руку. Без приключений вернувшись на «точку» и оказавшись у себя в комнате, первым делом достал гранату и осмотрев ее, с облегчением рассмеялся: чека прочно удерживала предохранительный рычаг и все мои страхи оказались напрасными. Тем не менее, вставив до конца чеку на место, я еще долго сидел за столом, подперев голову руками, пытаясь успокоиться, прийти в себя и осмыслить произошедшее (сейчас уместнее написать: «Что я натворил?»). На меня накатила горькая ирония: какой же ты разведчик, если даже чеку из гранаты в нужный момент выдернуть не смог? А затем появилась радость от того, что мне, начинающему разведчику, удалось склонить к негласному сотрудничеству командира группы мятежников. От противоречивых мыслей и чувств я долго еще ворочался в постели и не мог уснуть — нервное возбуждение никак не проходило. И лишь утром забылся тяжелым сном.

Так мне удалось приобрести своего первого ценного источника. К сожалению, наше негласное сотрудничество было коротким и мне довелось с ним встретиться еще лишь дважды. Кстати, уже на следующей встрече, проходившей там же, но уже в более спокойной обстановке, после выпитых ста граммов водки «Абдулла» спросил меня: «Командон, а что у тебя тогда было в кармане? Пистолет?» Услышав, что была граната, мой «визави» со смехом спросил: «А ты