Рыцарь из преисподней - Наталья Игнатова

– Они захотят вернуться домой, – сказал Себеста.

– Понятно, что захотят, но, когда поймут, что там не жизнь, все равно ведь вернутся.

– Или нет. Ты не знаешь. Они не побоялись стать врагами князьям, думаешь, они побоятся проповедовать в княжествах? Это ты считаешь, что там теперь не жизнь, а для них это жизнь, просто другая.

– «Деньги вам нужны будут на то, чтобы защищать их и себя, – вмешался Альберт, – потому что у нас уже проблемы. Карешту отрезали от юора».

Юор – это информация. Просто информация. Любая. В том или ином виде он пронизывает все, весь мир или, если верить Альберту, все миры, все живое и неживое, материальное и нематериальное, существующее в реальности и в воображении. Все, значит, все. Где-то там же, в юоре, обитают некоторые демоны. А князья, помимо много другого, как раз юор и есть. Это одна из основ их власти в княжествах, понятная Альберту, кстати, в отличие от музыки, в которую младший вообще не верит. Князь властен над юором своей земли, может менять его по своему усмотрению, отменять или, наоборот, делать действительностью любые события, в любую сторону поворачивать ход времени, а то и вовсе останавливать его. А еще князь может закрыть юор. Сделать недоступным.

Так просто, что даже не очень верится. Вся связь идет через юор, вся информация, даже бумажные письма или… что угодно, газеты, книги. С бумажными носителями задача решалась доставкой их адресату, но все остальное показалось неразрешимой проблемой. Когда наконец в полном масштабе осознали, что произошло, тогда же и поняли, что теперь христиане не только не смогут связаться с княжествами по телефону или через сеть, они теперь не смогут даже общаться с людьми на территории княжеств. Их не услышат. Может быть, даже не увидят. Не воспримут ничего из того, что они могли бы рассказать.

А ведь полтысячи человек, принявших вчера крещение, были из княжеств, и они собирались туда вернуться.

– Вампиры их услышат, – пообещал Демон, – но это только хуже, потому что тогда христианам будет прямая дорога в Стадо. В Стадах не так уж плохо, – добавил он справедливости ради, пока Ласка ничего не сказала по этому поводу, – у больших стай Стада – это общины со своими правилами, люди в них живут почти обычной жизнью, но в любом княжестве, кроме Эсимены, Стада вне закона. Уходить туда никто не запрещает, но относиться начнут как к вампирам: любой может ограбить, убить, уволить без выходного пособия… Что еще можно плохого сделать? – Он вопросительно взглянул на Себесту.

– Никакой страховки, никаких кредитов, никакой помощи, даже детей в государственную школу не отправишь, хоть дети и не в Стаде. Их вообще отобрать могут, кстати говоря. А почему ты у меня спрашиваешь, что плохого можно сделать людям?

– А у кого? – удивился Демон. – Я пока еще вообще безгрешный. И если не задумаюсь над своей половой принадлежностью и не решу, кто я, у меня есть все шансы оставаться безгрешным до смерти. Но теперь-то всем ясно, почему у нас такая странная компания подобралась?

На него вопросительно воззрились все, включая, кажется, Альберта. Младшего видели только сам Демон и Ласка, но судя по тому, что он молчал, а не заявил, что ему-то давно все ясно, он тоже ожидал продолжения.

– Да Поместье же! – Демон закатил глаза. – Дом Марийки. У них там свой юор, который полностью под контролем ее брата, Марийка может с ним связаться, с братом, и он предоставит нам выход в юор, временный или постоянный, это как договоримся. В постоянный я не верю, потому что Наэйр нам враг, но хотя бы временный, это уже хорошо. По крайней мере, те из христиан, кто, въезжая в свои княжества, разобьется на границе, смогут связаться с родственниками или вызвать спасателей. Если не убьются насмерть, конечно. Но сейчас их насмерть убивать неразумно, потому что они еще нагрешить не успели.

– «Он мне нравится, – заметил Альберт, – он как ты, Арчи. Умудряется быть христианином и прагматиком одновременно. Только он еще и циник».

– Я романтик. – Демон обиделся. – У меня крылья есть!

Марийка, сидевшая верхом на стуле, положила руки на спинку, а подбородок на руки и задумалась.

– А зачем Наэйру нам помогать?

– Затем, что тебя нельзя блокировать от юора, мало ли что с тобой может случиться.

– Но с ним-то я всегда могу связаться.

– А ты скажи, что не будешь.

– Шантажировать Наэйра?

– Князья же нас шантажируют. А он с ними заодно.

– С ними шантажом ничего не решишь, – не выдержал Артур, – с ними нужно либо честно, либо сразу насмерть.

– «Мне он никакой не враг, – сказал Альберт, – наоборот, союзник, одно дело делаем… – Он задумался. – Мир от Артура спасаем. Нет, со Змеем точно не выгорит».

Марийка ушла в себя, даже глаза закрыла, начала тихонько раскачиваться вместе со стулом. Себеста не без тревоги слушал поскрипывание креплений. Марийка легкая, но и стул не железный.

– Наэйр говорит, нам нужна Ойхе, – произнесла Марийка, не открывая глаз, – Артур, он сказал, что поможет тебе, если ты, когда придет время, не станешь помогать Волку.

Артур глянул на Демона, слышал, мол? И кто кого шантажирует?

– Никаких сделок с… гадство, – Змей был ангелом, что сильно портило традиционную формулу безопасности, – короче, никаких сделок с ним! Я еду в Эсимену. Заодно отвезу туда книги.

– А то демонологам читать нечего, – с притворным пониманием продолжила Ласка. – Очень любезно с твоей стороны. Ты поедешь в Эсимену, а кто в Кареште останется? Храм, службы, требы, кто, кроме тебя, это делать сможет? Те из наших, кто были священниками в тварном мире, сегодня наконец упокоились. Ты, может, на весь Ифэренн один теперь.

– Карешту и Ренатир пока можно оставить на социалов, они управляли землями при Рене, она была уверена в их верности, значит, мы тоже можем им доверять. Служить в храме будет Демон. А ты ему поможешь.

– Я не могу помогать ему вести службы! – Ласка взмахнула сигаретой. – Ты думаешь, что говоришь?! Я даже в храм не могу войти!

– Ласка, ты помогала мне сегодня и справилась. Ты весь день читала за диакона. И обошлось даже без головной боли.

– Я не… это было не в храме. И все равно все было не по правилам, мы даже не знаем, где запад, а где восток, можно было нарушить еще немножко. Кто-то же должен был тебе помогать!

– Запад слева от красного столпа, восток справа. А ты настолько переживала о Рене и ушедших с ней священниках, что вообще не вспомнила ни о каких правилах. Ты можешь войти в храм, можешь войти в алтарь, можешь помогать Демону.

– Артур, не сходи с ума! Даже если… все равно нельзя. Я не крещена. Я вампир. Да я вообще женщина!

– И что? – буркнул Демон. – Я, может, тоже.

Альберт ржал. Он покатывался от хохота, изредка стонал: «помедленнее, помедленнее, блин, я записываю!» и снова терял дар речи от смеха. Марийка сидела, вцепившись в спинку стула, притворялась мертвой, и, кажется, только благодаря этому у нее получалось не смеяться.