Право на месть - Александр Мазин

– Хотелось бы знать, почему ваш приятель таскался за моим… другом?

Голос Константина Олеговича не содержал в себе неприязни. Похоже, лично против Юры он ничего не имел. Или ему не рассказали, как неделикатно Юра обошелся с Галей-Светой?

– Нам поручили! – Этим «нам» Юра подчеркивал, что он и Федя – вместе. Но тон его был скорее оправдывающийся: снова настраивать против себя Лешинова ему не хотелось.

– Поручили? И кто же?

– Милиция.

Юра постарался, чтобы его ответ прозвучал убедительно. Вероятно, вышло не очень, потому что Лешинов прищурился скептически. Но спорить не стал. И не рассердился.

Без наручников Юра почувствовал себя увереннее. И решил, что стоит попытаться установить с этим человеком хорошие отношения. Тогда их скорее отпустят.

– Не сменить ли нам обстановку? – предложил Лешинов.

Неожиданное предложение, но, учитывая присутствие в комнате десятка крепких мужчин, обсуждению не подлежащее. И, как выяснилось, касавшееся одного Матвеева.

– А мой друг? – спросил Юра, усаживаясь в машину.

– Он пока останется здесь,– ответил Лешинов. И скомандовал шоферу: – Поехали!

Машина, зеленая, средней свежести «девятка», запрыгала по яминам и ухабам к арке. Насколько мог заметить Юра, машина была одна. То есть его и Лешинова никто не сопровождал, кроме шофера.

– Куда мы едем? – спросил Юра.

– Сначала – поужинать,– ответил Лешинов.– Вижу: ты голоден. А потом хочу тебе показать кое-что интересное.

Ужинали в маленьком ресторанчике на Среднем. Вдвоем, шофер остался в машине. При желании Юра мог сделать попытку вырваться на свободу или позвонить Ласковину. Но не рискнул потерять расположение Лешинова. Тем более что Федька оставался в заложниках. Тем более что в ресторанчике Константина Олеговича знали, а выход на улицу был только один.

Но по мере наполнения желудка беспокойство Юры таяло. Лешинов был подчеркнуто заботлив. Хотя ел мало и почти ничего не говорил.

На груди у него висела золотая многолучевая звезда с вкраплениями самоцветов (дорогая штуковина!) и примерно таких же размеров крест из черного блестящего металла. Или – камня. Занятный комплектик.

Юра ожидал, что Лешинов попытается вызнать у него максимум информации, и заранее настроился врать. Но единственный вопрос, который задал ему Константин Олегович: как давно Юра занимается каратэ?

– Недавно,– честно ответил юноша.

– Все равно тебе будет любопытно взглянуть,– сказал Лешинов и повез его на Ленинский проспект.

Вопрос о каратэ подготовил Юру к тому, что он увидел.

– Посиди, посмотри,– предложил Лешинов и ушел.

Юра сидел и смотрел, как человек десять парней, немногим старше его самого, работают парное кумитэ. Техника у них была непривычная, с обилием захватов, размашистых длинных ударов… Нет, Юру этот стиль определенно не вдохновил.

– Ну как?

Лешинов стоял рядом. Как он подошел, Юра в упор не понял. Вдруг раз – и возник в полуметре. Материализовался из воздуха, как в компьютерной игрушке, только без зеленого огня.

Юра промолчал.

– Значит, не нравится?

Лешинов теперь был одет в просторную рубашку и свободные штаны, вроде кимоношных, только собранные резинками внизу. Все – черное. Определенно, у этого человека была слабость к траурному цвету. Крест и золотую звезду Лешинов снял.

– Вижу – не нравится. Почему?

– Неэффективно,– сказал Юра со свойственной всякому неофиту убежденностью.– Все эти замахи, хваты…

Лешинов потрепал его по плечу. Снисходительно. Потом похлопал в ладоши, точь-в-точь как Зимородинский, когда хотел привлечь внимание учеников.

– Ну-ка, молодцы,– произнес он, когда все четырнадцать (у Юры было время их пересчитать) парней повернулись к нему.– Берите меня!

И парни разбежались в разные стороны.

Но только для того, чтобы вооружиться метровыми палками.

Поглядев на их технику, Юра был убежден, что в групповом кумитэ эти ребята также неграмотны и попробуют навалиться на своего учителя всей кодлой. Юра уже усмехался пренебрежительно, вспоминая «заповедь» собственного сэнсэя: «Восемь – предельное число атакующих одного человека».

Юра ошибся. Эти ребята владели тем, чему Зимородинский не учил: умением работать большой группой.

Они построились в два ряда, вернее, в два полукольца в шахматном порядке, и дружно атаковали. Теперь техника их резко изменилась: короткие резкие удары ногами, тычки палками, абсолютно синхронные перемещения. Этакая боевая многоножка.

Но еще красивее было то, что делал Лешинов. Он-то как раз пользовался той техникой, что и его ученики в парной работе. Только выглядело это совсем по-другому. Черное тело Лешинова напоминало живую волну. Он двигался медленнее любого из своих учеников. Но за каждое такое перетекание успевал сбить с ног или обезоружить минимум двоих.

«Многоножка», однако, с легкостью компенсировала потери. Места выбывших занимались теми, кто стоял на ногах, а упавшие вскакивали и восстанавливали второй ряд.

Так продолжалось минут пять, а потом Лешинов сделал рывок вперед и оказался за спинами атакующих. Те попытались перегруппироваться, но их учитель вновь «пронзил» строй, на этот раз сбив с ног сразу четверых. «Многоножка» запуталась в собственных ногах.

– Достаточно! – раздалась команда, и парни, подобрав «оружие», построились в одну шеренгу.

– Ну как теперь? – спросил Константин Олегович, подойдя к Юре.

– Я был не прав,– признал Матвеев.

Лешинов оказался настоящим мастером. Юре было лестно, что Константин Олегович разговаривает с ним почти как с равным. Зимородинский, напротив, всегда подчеркивал, что они – всего только начинающие.

– Молодцы первый год в нашем братстве,– сказал Лешинов, кивнув в сторону снова разобравшихся по парам парней.

– В братстве? – переспросил Юра. Впрочем, он ожидал чего-то такого. Не зря же Лешинов носит на груди крест.

– В братстве духа,– уточнил Константин Олегович.– У нас воспитываются воины. Настоящие воины, а не просто бойцы. Борьба – это не главное.

– А что главное?

– Об этом нельзя говорить с непосвященными,– строго ответил Лешинов.– А принимаем мы не каждого. Только избранных.

– Избранных кем?

– Сюда,– Константин Олегович кивнул на тренирующихся,– избираю я. А дальше… Это они узнают в свой срок.– И без всякого перехода: – Думаю, тебе пора домой, родители беспокоятся, наверное?

Юра посмотрел на часы: пять минут двенадцатого.

– Да,– ответил он.

Беспокоятся – не то слово. Мама уже всех его приятелей обзвонила.

– Знаешь, Юра, пожалуй, я тебя отвезу,– сказал Лешинов.

– Куда? – насторожился Матвеев.

– Куда? Домой, конечно! Или у тебя другие планы? Родителей надо беречь, они – твой род! Подожди, я переоденусь – и поедем.