Unknown - Unknown

— Ты же не обманываешь меня? — смотрю в его глаза и вижу, как он закрывается. Сплошная тайна, прочесть которую невозможно.

— Я? Да как я могу? — но голос его звучит, как лед, и я чувствую, что это потому, что он абстрагируется, чтобы не выдать своих настоящих эмоций.

Вот козел. Мне бы у него поучиться.

— Майкл, прошу…всегда говори мне правду. И никогда ничего не скрывай. Ты можешь делать со мной, что угодно, и даже бить по попе…

— Ммм, тебе это нравится, — он прижимает меня к себе, от чего мне хочется заткнуться и закрыть наш разговор.

— Да…в общем делай, что хочешь, только не лги мне.

— Ты только что дала мне разрешение на твою попку? Жду не дождусь вечера, - он страстно целует меня в губы, заставляя забыть обо всем: о таблетках, о том, что между нами вообще когда-то было что-то плохое. Остается только…моя любовь.

И да, я влюблена.

Влюблена.

Влюблена!

Люблю его так, что страшно, очень страшно. Страшно, потому что уже знаю, каково это терять, когда любишь.

***

Очень трудно было оторваться от Майкла, тем более, когда он становится таким…моим, что ли.

Это те редкие минуты, когда в моей голове нет сомнений, нет страхов. О том, что у нас просто секс, о том, что у нас нет будущего.

Невозможно не верить в наше совместное счастье, когда он нежен со мной или называет ласковыми словами.

Тем больнее потом слышать то, как он может на меня орать и оттаскать за волосы.

Импульсивный. Неуправляемый. Но мне остается только смириться с этими его качествами…он совершенно не такой, как Ник.

И мне нужно действительно перестать их сравнивать…я все время боюсь, что я у него так, на несколько ночей, и он способен на предательство.

В то время как я не раз предавала его сама, сравнивая его с Домиником.

Но сейчас этого нет. И не будет. Как это ужасно не звучит, но моя жизнь поделена на «до» и «после».

Сегодня я должна сходить к Нику. Я верну ему кольцо. Оставлю рядом с ним и попрощаюсь.

Это нужно сделать, несмотря на то, что даже от мысли об этом на глаза наворачиваются слезы.

Майкл ушел в «Арену» — сегодня ему предстоял бой, и я бы хотела поддержать его вечером, но сомневалась на этот счет — вечером приезжала мама. Папа, наверное, не приедет, так как не может оставить свою ферму.

— Ты обязан победить, — пообещала ему я, потрепав пшеничные волосы перед тем, как мы расстались возле моей съёмочной площадки. — И тогда тебя ждет сюрприз.

На самом деле у меня не было никакого сюрприза, хотя я знала, что его вполне устроит «сюрприз в постели». Любимый извращенец.

Мой съёмочный день был коротким и последним для этого проекта. Больше никакой массовки. Оставалось только ждать результатов важного кастинга, но я уже догадывалась, что не прошла. Актеров второго плана уже объявили. А мне еще не позвонили. Вряд ли они возьмут меня на главную роль, поэтому я уже перестала надеяться и подыскивала в интернете новые проекты.

Но там были сплошные маленькие роли и массовка.

Что ж, может, это к лучшему — то, что мне не досталась роль в этом фильме. Насколько я знаю, часть съемок должна проходить то ли в другом городе, то ли в другой стране, а мне бы не хотелось уезжать далеко от Майкла.

Я освободилась очень рано, но несмотря на это, когда я вернулась домой, мама уже была там и возилась на кухне.

— Мамочка, — я кинулась к ней на шею, обняв так крепко, что казалось, задушу ее. – Мама.

— Дорогая, я так скучала. Прости, что не приехала в сам день рождения, — я вдохнула аромат ее духов. Мама не меняла духи сколько себя помню, поэтому этот цитрусовый запах всегда ассоциировался у меня с ней и домом.

— Глупости, — я не могу перестать улыбаться. Когда мама рядом, жизнь похожа на праздник, и все проблемы отходят на второй план.

Мы ужинаем, обсуждая последние новости. Мама рассказывает о делах на ферме, что все идет в гору, и расспрашивает меня о моих съемках, внимательно выслушивая чуть ли не о каждом моем съёмочном дне.

Рассказываю ей про то, что снялась обнаженной, немного краснея, на что она лишь с интересом поджимает губы.

Для меня разговор с мамой куда лучше похода к любому психотерапевту. Ну, разве я могу улечься к врачу на колени и высказать ему все, что думаю о своей жизни? Нет.

А вот на коленях у мамы это делать куда приятнее. Причем, она не так много говорит — больше слушает. И она почти единственный человек, кому это удается так смиренно и терпеливо. Моя жизнь интересует маму куда больше, чем все остальное, и это бесценно.

Уже давно я не была так счастлива, как сейчас. Даже странно было…ощущение легкости, полета и счастья.

С Майклом все более-менее улажено, мамочка рядом, Сэту я позвонила и извинилась за вчерашнее — оказывается он напился и плохо помнит, что произошло. А может, сделал вид, чтобы не осуждать меня. В любом случае, он поступил, как настоящий друг.

Когда я лежу на коленях у мамы, в кармане джинс вибрирует телефон. Я поставила на звонок от Майкла определенную песню, поэтому лезу в карман дрожащими руками.

Беру трубку с замиранием сердца:

— Малыш, — слышу его голос с хрипотцой и поджимаю пальцы на ногах. От трепета. От счастья. Хочется сказать ему о своих чувствах. — Забрать тебя сегодня вечером? Из дома?

Я гляжу на маму. Так хочется к Майклу, но и ее я не хочу оставлять. Я все еще в раздумьях, поэтому не знаю, что ему ответить.

— Я скажу тебе чуть позже, хорошо? Я еще не наговорилась с мамой. К тому же вроде придет Лили, и у нас вот такой вот девичник.

— Если ты скажешь «нет», я проберусь в твою спальню через окно. Не перепутай с маньяком, — в его голосе звучат властные нотки, и от этого низ моего живота предательски сжимается. Вот черт.

— Тогда я точно скажу «нет», потому что звучит заманчиво, — мы оба смеемся, но потом я слышу, какой-то женский голос рядом с ним.

Становится очень нехорошо.

— Мика, это всего лишь очередная клиентка, и ровно два часа я должен буду заставлять ее качать задницу, так что успокойся.

— А с чего ты взял, что я взволнована? Я не ревную. Ни капли.

— Ага, поэтому у тебя такой голос…твоя ревность раздувает мое самомнение.

— Это невозможно. Если оно раздуется еще хотя бы на один пункт, ты лопнешь!

— Ну, да, ну, да, и то верно, — он смеется, но потом я снова слышу женский голос. Эта сучка с ним флиртует! Ненавижу его работу…я становлюсь такой же дикой собственницей, как и он. Я с семнадцати лет не испытывала подобной ревности. Поводов не было. Наспех попрощавшись со мной, он кладет трубку, а улыбка сползает с моего лица.

— Ммм, кто это был? — мамины глаза горят любопытством, я сажусь на диване, вставая с ее колен.

— Мам…, — я пожимаю плечами, не зная, как рассказать ей об этом. — Кажется, у меня новые отношения.

Мама смотрит на меня с удивлением. Вскидывает одну бровь, а потом почему-то кладет одну руку на сердце и тяжело вздыхает. Ей будто нехорошо.

— Мам? Ты в порядке?

— Да-да, милая, — ее голос становится сиплым, и мне непонятно, с чего вдруг такая реакция. Неужели она тоже осудит меня за то, что всего через год после смерти Ника я так быстро нырнула в омут любви? А точнее распутства… — У тебя к нему чувства? Какой он?

— Невыносимый! Эгоистичный! Любит себя до чертиков! — возмущаюсь, вспоминая этого засранца. — Занимается боксом. Сильный. Любого за меня порвет…мама, он необычный. У меня действительно кажется есть к нему чувства… — на глаза вот-вот навернутся слезы.

— Ох, дорогая, не плачь. Ник бы хотел этого, я уверена.

— Ты так думаешь? Мне так стыдно…я так любила его, — я всхлипываю, потому что боль и тоска накатывают снова. — Но новые эмоции помогли…и теперь, мне кажется, что у меня есть будущее.

— Но это же замечательно! Не вздумай корить себя за эти чувства…любовь — прекрасна, в любом случае. Особенно, если это взаимно.

— Он такой человек, что у него сегодня — это взаимно, а завтра — нет. Послезавтра — снова взаимно. Американские горки только в реальной жизни!

— Так интересно. Знаешь, твой папа был точно такой же непостоянный в юности! — она хихикает и улыбается, вспоминая былые времена.

— Правда? Не верю!

— Да-да, он и сейчас красавчик, ты же видишь. На него даже молоденькие девочки засматриваются, и знаешь, приятно быть той самой для него. А что мы вытворяли лет двадцать пять назад…

— МАМА! Без подробностей…

— Прости, дорогая. В общем, он был тот еще плохой парень. А родители мои его терпеть не могли и на порог дома пускать не хотели.