Мой муж Джон - Синтия Леннон

В 1974 году, после развода с Роберто, мы с Джулианом переселились на север. Я приобрела загородный домик в поселке Меолс, округ Уиррал, недалеко от Хойлейка. Было здорово оказаться снова дома. Мы жили в какой — то паре километров по шоссе от мамы, и можно было видеться когда угодно. Я записала Джулиана в Кингсмидскую школу, рядом с домом. Это была уже пятая школа в его неполные одиннадцать, и, конечно, Джулиану было нелегко, но школа ему понравилась. Он сразу же сошелся с Джастином Клейтоном, с которым дружит и по сей день.

Наш домик был совершенно обычным, и я понимала, что это лишь временное пристанище, необходимое, чтобы перевести дух после двух неудачных браков и решить, чего я хочу от будущего. Я скучала по Роберто и иногда спрашивала себя, правильно ли я поступила. Джулиану его тоже не хватало. Как же так? Как получилось, что оба мои замужества потерпели крах? И это при том что мужчины мне достались совершенно разные, не имевшие ничего общего между собой, — разве что и тот и другой вытянули из меня все нервы. С восемнадцати лет я впервые в жизни была одна и чувствовала, что схожу с ума от одиночества. Но опускать руки я не имела права: мне нужно было заботиться о сыне.

Возможно, из — за всего, что ему пришлось пережить, Джулиан выглядел старше своего возраста и порой бывал слишком серьезным. В его лице мне чудилось что — то средневековое, напоминающее барельефы на древних надгробиях. Как будто он уже жил когда — то на этой земле, и не раз, — такая недетская мудрость светилась в его взгляде. Джулиан заботился обо мне не меньше, чем я о нем. Он умел внимательно выслушать, успокоить, старался, как мог, оградить меня от переживаний. Мы были близки по — особому, как бывают близки только мать — одиночка и ее единственный ребенок.

Потихоньку приходя в себя после второго замужества, я с удивлением прочитала в газетах, что в жизни Джона тоже произошли большие перемены: они с Йоко разошлись. Похоже, это произошло по обоюдному согласию; они решили пожить врозь какое — то время, и в конце 1973–го Джон переехал в Лос — Анджелес со своей молодой помощницей — китаянкой Мэй Пэнг.

Что это могло значить для Джулиана? Захочет ли теперь Джон выйти на связь со мной, чтобы повидать сына? Я раздумывала, что мне теперь делать: позвонить ему самой или просто сидеть и ждать, что будет дальше. На тот момент я решила, что не буду торопиться и подожду.

С Джоном, судя по всему, творилось что — то странное. За последнее время его имя несколько раз мелькало в заголовках статей, в которых описывались его пьяные похождения. При этом он был полон творческих сил, как, пожалуй, никогда: он работал над альбомом своих любимых песен других авторов, для чего пригласил к сотрудничеству давних друзей, в том числе Ринго и певца Гарри Нильсона. Я очень надеялась, что это станет началом нового, более светлого периода в его жизни, где, быть может, найдется место и Джулиану. Но вот звонить ему первой или он сам позвонит?..

Решение пришло само собой, когда я поехала по работе в Лондон, летом 1974 года. Мне всегда нравилось оформление интерьеров, и, когда один знакомый предложил мне работу в этой области, я, недолго думая, согласилась. Вечером, после деловой встречи, я заселилась в гостиницу и вскоре поняла, что здесь обосновались местные проститутки. Разодетые в пух и прах девицы и какие — то подозрительные типы — сутенеры, наверное — беспрестанно шныряли туда — сюда. Мне стало немного не по себе, захотелось с кем — нибудь пообщаться. Открыв записную книжку, я позвонила своей подруге, но меня случайно подключили к чужому разговору, и через несколько секунд, к своему огромному удивлению, я узнала в трубке голос Патти Харрисон. Мы были страшно рады слышать друг друга, и Патти пригласила меня поужинать.

Они с Джорджем уже успели расстаться, но мы с удовольствием обменялись последними новостями, а затем она представила меня своим друзьям, один из которых был продюсером фирмы грамзаписи. Он как раз собирался плыть в Нью — Йорк на трансатлантическом лайнере «Франс» вместе с Элтоном Джоном, который тогда был самой успешной поп — звездой в мире и собирался дать в Штатах серию концертов. Я сказала, что очень хочу, чтобы Джон и Джулиан наконец — то увиделись, и он вдруг предложил: «Так поехали с нами!» Я несколько опешила, но тут же поняла, что это вполне разумно. Тут в разговор включилась Патти, сказав, что ее сестра Дженни, которую я не видела шесть лет, с той самой злополучной поездки в Грецию, живет под Нью — Йорком и с удовольствием приютит меня, пока Джулиан и Джон будут вместе.

На следующий день я позвонила Питеру Брауну, взяла у него телефон Джона и позвонила. Он был несколько удивлен, но уж никак не меньше моего, после того как я с первой же попытки смогла с ним связаться после стольких лет молчания. Разговор не клеился, к светской беседе мы оба не были расположены, поэтому я сразу перешла к делу и сказала, что хочу привезти к нему Джулиана. Джон обрадовался, судя по голосу, и согласился. Я объяснила, что у меня нет денег, и он ответил, что оплатит нам два билета в каюте первого класса. Я была поражена.

Через несколько дней мы отплыли из Саутгемптона на борту трансатлантического лайнера. «Франс» был прекрасным, добрым старым судном. Это был его последний рейс, после которого его должны были списать. Мы с Джулианом делили одну каюту на двоих и в первый вечер сидели одни за большим обеденным столом. Группа Элтона располагалась неподалеку, и мы быстро разговорились с его барабанщиком по имени Рэй Купер, который плыл вместе со своей женой. Когда Элтон, очень друживший с Джоном, узнал, кто мы, он пригласил нас в свою огромную каюту и с гордостью продемонстрировал нам дорожный кофр, предназначенный для транспортировки нескольких сотен пар его знаменитых очков. Он был само очарование, и я напомнила ему, как мы случайно встретились в аэропорту Хитроу, где он дал Джулиану автограф.

Джулиан с нетерпением ждал встречи с отцом и очень нервничал. В свои одиннадцать лет он отличался умом и обаянием, но был очень застенчив, и я надеялась, что Джон будет им гордиться. После трех лет разлуки им предстояло заново узнавать друг друга, и мне оставалось лишь молить бога, чтобы они поладили и ничто этому не помешало.

Рэй Купер и его жена были к нам очень добры. Они внимательно слушали меня, когда я делилась своими сомнениями и опасениями по поводу предстоящей встречи с Джоном. На прощание Рэй сказал: «Если понадобится помощь, звоните в любое время». Это предложение пришлось очень кстати после смерти Джона, когда Джулиан отчаянно нуждался в помощи и поддержке.

Когда наш корабль причалил к пристани, Джон и Мэй уже ждали нас внизу. Видеть его вновь было чудесно и вместе с тем мучительно. Он выглядел ужасно бледным и худым и заметно нервничал. Неловко чмокнув меня в щеку, он сгреб Джулиана в объятия. Затем представил нас Мэй, милой, но немного растерянной двадцатитрехлетней девушке.

Нас проводили к лимузину, где Джулиана посадили между Джоном и Мэй, а я села на сиденье за ними. Джон говорил только с Джулианом, я же всю дорогу смущенно молчала. Я была рада, что остановлюсь у Дженни и смогу оставить их наедине. Меня высадили у входа в отель «Пьер», в центре Нью — Йорка, где Джон заранее забронировал мне номер на сутки.

Когда я поднялась к себе в номер, меня все еще немного покачивало из стороны в сторону после морского путешествия. Я заказала себе что — то перекусить и позвонила Дженни. После того как сработал ее автоответчик, я положила трубку и перезвонила в Лондон Патти. «Я уверена, что она на месте, — сказала она. — Я предупредила ее, что ты приедешь».

Я позвонила еще несколько раз, но ответа так и не последовало. Тогда я набрала номер Джона, опасаясь, что меня сейчас холодно поставят на место. Но, к счастью, Джон посочувствовал моему затруднительному положению и сказал, что они с Мэй и Джулианом летят завтра утром в Лос — Анджелес, — я могу полететь вместе с ними и остановиться у его друзей, барабанщика Джима Келтнера и его жены, моей тезки.

На следующий день мы встретились в аэропорту и сели в самолет. Мое место находилось в одном из последних рядов салона первого класса, а они втроем сидели впереди. Мне было обидно, но я понимала, что Джону проще держать меня на расстоянии. Ему были неприятны любые напоминания о болезненных эпизодах из прежней жизни, и я с грустью признавала про себя, что являюсь для него теперь не более чем осколком прошлого. Он предпочитал сжигать за собой мосты и начинать жизнь с чистого листа, но из — за Джулиана не мог так поступить со мной. Я видела, как ему тяжело. Мне тоже приходилось несладко, но я была благодарна Джону, что он не оставил меня одну в Нью — Йорке.

В Лос — Анджелесе нас отвезли в отель «Беверли — Хиллс», где Джон и Мэй оставили нас, пообещав, что завтра приедут и заберут Джулиана с собой на целый день. Мы хорошо провели вечер перед телевизором, без конца переключаясь с одного канала на другой, однако, когда Джон появился на следующий день, Джулиан расплакался и все время повторял: «Я хочу, чтобы мама тоже поехала». Я, как могла, старалась уговорить его, зная, что в моем присутствии все будут чувствовать себя неловко, но он спрятался за софу, рыдая и наотрез отказываясь ехать без меня.