Ведьма для императора (СИ) - Ву Дарья

Празднование длилось до глубокой ночи. Лишь с почерневшим небом и яркой луной, повисшей над столицей, я с благоговением поняла, что могу, наконец, скрыться от любопытных глаз.

Рис повела меня в купель, настаивая на полном омовении. Вместе с двумя другими служанками Рис помогла мне выбраться из свадебного наряда и спуститься в воду, над которой поднимался густой пар. Я с трудом заставляла себя не заснуть, надеясь скорее оказаться в постели, но не тут-то было!

Когда тело и волосы были тщательно вымыты, меня принялись обтирать ароматными маслами. Все эти втирающие, массирующие прикосновения, конечно же, ощущались весьма приятно, но вместо расслабления зарядили меня лишним напряжением. Ведь забота, с которой меня окружили служанки во главе с Рис, напомнила о том, что просто лечь и заснуть не выйдет.

Глава 105

Меня ждали Муроми и Коэн. Оба. Я уже знала, каково это — быть с мужчиной, но подозревала, что если мужчин двое, то не всё так просто. Покусывая нижнюю губу, я не торопилась надевать ночную сорочку, такую же алую, как свадебный наряд. Печать помолвки на руке то разгоралась, то затухала, словно в нетерпении. Я же покидала купель, подобно кобыле, осознавшей, что её не просто так ведут в новое стойло. Хотелось лягаться и дать дёру. Страх холодом сковал руки и ноги, а вместо поддерживающей всю неделю Дзюн, рядом оказались одни только служанки.

— Я ведь справлюсь? — глупо спросила я.

— Все женщины справляются, госпожа, — шёпотом бросила Рис и открыла передо мной дверь в покои.

Ощутив неясный страх, я остановилась, будто вкопанная. Служанки не смели подтолкнуть меня внутрь. Они лишь стояли позади со склонёнными головами. Я же смотрела внутрь в тщетной попытке выровнять дыхание. Мне была видна лишь гостевая часть покоев. Спальня пряталась дальше. Там же, откуда-то изнутри, слышались тихие голоса.

Зажмурившись, я осторожно шагнула внутрь и, едва за мной успела захлопнуться дверь, расхохоталась от волнения.

— Опять истерика? — услышала я Муроми.

— Похоже, — словно смиряясь с судьбой, выдохнул Коэн.

Из спальни показалось двое. Один непонимающе хмурился, из-за чего его синие глаза стали совсем узкими. Второй хотел что-то сказать, но, окинув меня заинтересованным взглядом, промолчал и сглотнул так, что кадык шевельнулся. Из моих глаз текли слёзы, а непрекращающийся смех раздирал горло и отдавался болью в рёбрах.

— Всё хорошо, Летта, — с нежностью в голосе прохрипел господин и подошёл ко мне.

Взгляд его при этом блуждал отнюдь не по моему лицу. Однако мне это казалось неважным. И полупрозрачная сорочка меня не остановила. Я кинулась к нему, прижимаясь лицом к вороту рубашки. Ощущая, как с каждым неспешным поглаживанием по волосам, сходит на нет мой хохот.

Они не торопили. Не пугали. Дали возможность свыкнуться с тем, что мы остались наедине. Втроём. Сначала мы просто беседовали, пили вино, ели фрукты и вяленое мясо. Вот так просто сидели на широкой постели, раскрыв высокие окна и позволив ночной прохладе, блуждать по комнате, покачивая огоньки в светильниках. Проказливый ветер задул две свечи и заставил одну плясать, отбрасывая на угол за ней сразу две тени.

Я сидела, скрестив ноги, из-за чего сорочка задралась, демонстрируя шёлковые трусики. Муроми полулежал справа от меня, а его рука лениво поглаживала моё бедро. Коэн сидел слева и делал вид, что бокал вина интересует его больше просвечивающих сквозь алую ткань ареол затвердевшими сосками.

— Если ты устала, мы можем уйти, чтобы не мешать твоему сну, — хрипло предложил Коэн.

Муроми оказался честнее.

Он коснулся губами моего плеча, подцепил зубами бретельку и стянул её на руку. Довольный осмотрел результат и шепнул мне на ухо:

— Если захочешь, чтобы мы остались, я буду только за.

Смутившись, я не справилась с голосом. Он подскочил, а я закашлялась, так и не произнеся, что не хочу их ухода. Вместо слов я зажмурилась и потянулась руками к мужчинам.

Муроми сжал мою руку, вынуждая взглянуть на него.

Свеча, с которой игрался ветер, громко потрескивала, нарушая тишину.

Мы с Муроми смотрели друг на друга, словно вглядываясь в самые глубины души. Его прикосновения полнились нежностью и лаской, словно утешали после долгого дня.

Коэн мягко погладил мои волосы, и я почувствовала, как стыдливое напряжение медленно покидает тело, уступая место спокойствию и умиротворению. По телу же волнами потекло тепло. С макушки оно медленно опускалось на шею и грудь вместе с быстрыми поцелуями Муроми, расходится по рукам и ногам, с прикосновениями Коэна. Их ласки путали, обдавали жаром и подсказывали, что можно не бояться.

Крепкая, шероховатая мужская рука накрыла мой живот и скользнула ниже, поглаживая и вжимаясь между ног.

Я закрыла глаза и выгнулась навстречу нарастающему жару. Раскрыла пересохший рот и ощутила, как его накрыло горячим дыханием.

Свеча не сдавалась огню. Маленькое пламя её покачивалось в одном лишь ей известном такте. Две тени плясали по стенам, то подступая к свече, то отстраняясь от неё. Они по очереди привлекали к себе пламя, а оно тянулось то к первой, то ко второй.

Так и я тянулась то к одному, то к другому, теряясь в своих ощущениях и желаниях. Муроми сжимал меня грубо, Коэн чуть ласковей. Мы обменивались нежными поцелуями, словно пытаясь выразить друг другу всю нашу любовь и благодарность за то, что повстречались. С каждым мгновением мы всё сильнее сливались в объятиях, всё отчаяннее цеплялись друг за друга.

Муроми потянул на себя, прижимая спиной к обнажённой и горячей груди. Его руки скользнули с боков на маленькие холмики грудей. Пальцы сжали и без того затвердевшие соски, а губы примкнули к шее под самым подбородком.

Я застонала, желая, но не в силах высвободиться или же получить большее. Закусывая губы, чтобы не кричать, услышала, как господин посоветовал себя не сдерживать. Я распахнула глаза и чуть не вскрикнула от смущения. Коэн смотрел. Без стеснения, без зависти и ревности. Лишь вожделение проглядывало в его взгляде, пока господин, стянув с себя одежды, наблюдал за тем, как одними лишь ласками Муроми доводил меня до экстаза.

Я дрожала. Стонала. Скулила. Коэн, совершенно голый, как и все в этой спальне, сел очень близко. Его прерывистое дыхание коснулось моей щеки, а носа достиг усилившийся цитрусовый аромат. Мой взгляд сам собой прошёлся ниже. Я видела загорелую шею, накаченную грудь и впалый живот. Моргнула, но не отвела глаз, усмотрев светлый пушок и напряжённый, подрагивающий член.

Ласково Коэн коснулся моего лица, удерживая его в своих ладонях. Он хитро улыбнулся, заставив меня вернуть взгляд к его лицу. Облизнулся, прищурился и произнёс одно-единственное слово:

— Хочешь?

— Да! — выдохнула я.

Он впился своими губами в мои. Чья-то рука скользнула между моих ног. Умелые пальцы проскользнули внутрь, растягивая и подготавливая. Я заёрзала.

— Тише, — обдал тёплым дыханием мою шею Муроми.

Спину же обдало холодом. Он выпустил меня из своих рук, передав Коэну. Я ощутила холод между ног и протестующе замычала. Кто-то хохотнул. Я обвила руками шею Коэна, а он ухватил меня за бока и на мгновенье приподнял, чтобы опустить на выпирающую твёрдость.

Он двигался так, словно знал, что я только этого и ждала. Не боясь причинить мне боль и понимая, что доставит лишь удовольствие.

Я ощущала каждое его движение, каждое прикосновение. Цеплялась за широкие плечи. Вжималась в его губы, словно говоря, что все мои стоны, каждый мой вздох сейчас для него. Я ощущала, как ритм Коэна нарастал, как напрягались мускулы на его руках, учащалось дыхание в такт всё более яростным движениям. Жар скапливался в моих сосках, стягивал низ моего живота. Напряжение росло, грозясь вспыхнуть, и распространится приятными покалываниями по всему телу.

Коэн кончил, вздрогнув и прижав меня сильнее прошлого. Я — нет. И в этот момент, когда мои губы задрожали, а я растерянно распахнула глаза, всей собой желая продолжения, меня вновь подняли в воздух и пересадили. С Коэна на Муроми. Из позы лицом к лицу я вернулась в прошлую, прижимаясь спиной к разгорячённому мужскому торсу. Да только не продержалась так и мгновенья. Упала вперёд, а Муроми, подняв мои бёдра, с хлопком вошёл внутрь. Напряжение внизу живот вспыхнуло с новой силой. Сжалось стальной хваткой. Я вскрикнула. Не от боли. Его неистовый ритм оказался именно тем, чего мне не хватило. Я задрожала. Застонала. Вскрикнула, вздрагивая всем телом.