РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ - Доминик Ливен

Тааффе Эдуард (1833-1895) -граф, австрийский государственный деятель, В 1867, 1870-1871, 1S79 годах министр внутренних дел. В 1868-1870 и 1879-1893 годах министр-президент. В 1884 году пытался смягчить социальные и национальные конфликты- Один из инициаторов создания Тройственного союза (1882).

Но при всем этом администрация Габсбургов все равно, так или иначе, способствовала разжиганию этнических конфликтов самим фактом своего существования. Национальные про-тиворечия могли парализовать работу парламентов коронных земель или даже вызвать их закрытие на неопределенное время. Но основная жизнь общества продолжалась под наблюдением местных выборных органов, которые, в свою очередь, подчинялись закону и в какой-то степени находились под присмотром имперской администрации. Судейство было имперским, а губернаторы коронных земель, назначаемые монархом, могли вести дела провинций, не обращая внимания на этнические конфликты и даже в отсутствие парламентов. На крайний случай имелась армия, преданная одному императору и более чем способная разогнать толпы бунтовщиков. Кроме того, габсбургская культура общественной жизни традиционно базировалась на основе законопослушности, а соблюдение гражданских прав и представительская система оказывали свое воздействие на политическую практику. Националисты могли бунтовать и выкрикивать оскорбления. Они могли не отказывать себе в удовольствии мелкого обструкционизма. Но они еще не начинали стрелять друг в друга и не развязывали партизанскую войну.

Если говорить о национальных предпочтениях элиты, доминировавшей при габсбургском режиме, то они были (впрочем, не слишком явно) преимущественно немецкими, если только имели место вообще. Габсбурги по происхождению были немцами, и в 1860-х годах Франц Иосиф в своей борьбе с пруссаками за лояльность среди прочих немцев любил подчеркнуть, что сам он является немецким князем. Но, само собой разумеется, австрийский император не мог быть немецким националистом, поскольку его собственная империя пала бы первой жертвой немецкого национализма, доведенного до логического завершения. В любом случае светское, популистское и современное ядро немецкой националистической мысли было полностью чуждо иерархическим, католическим и династическим настроениям и ценностям Франца Иосифа, Продукт эпохи Меттерниха, он взирал на свои народы с равным благоволением и недоверием и, безусловно, сомневался в способности любого из них к самоуправлению, не говоря уже об управлении невероятно сложной империей Габсбургов в целом. После 1867 года Франц Иосиф вполне мог бы предоставить короне святого Вацлава (то есть Богемии и Моравии) такую же автономию, которую он дал короне святого Штефана, но этому помешало сопротивление австрийских немцев, мадьяр и Берлина,

Выдающееся положение евреев в австрийских финансах и на венской фондовой бирже сделало их естественным объектом нападок для тех, кто пострадал от стремительного натиска капиталистической экономики после 1850 года, тех, кто не принимал капиталистических ценностей, а также тех? кто просто завидовал людям, сумевшим на этом разбогатеть. После того как биржевой крах 1873 года подорвал престиж капитализма и превратил в ничто сбережения многих людей, эти чувства значительно обострились особенно среди низшей части среднего класса Вены. Его неустойчивое положение и недовольство придали австрийской политике не вполне этичную окраску. Откровенно антисемитская Христианская социальная партия сумела использовать эти настроения, Францу Иосифу не слишком нравилась политическая риторика христианских социалистов, включая их демагогический антисемитизм, и он дважды препятствовал их лидеру Карлу Люгеру стать мэром Вены, Но в конце концов в 1897 году императору все-таки пришлось уступить, поскольку Люгер был действительно популярен в массах и выглядел более приемлемой кандидатурой, чем представители альтернативных массовых партий - социалистов или немецких националистов. Расчеты правительства оказались правильными. Заняв кабинет, христианские социалисты оказались очень эффективными администраторами, полностью лояльными империи и династии, и прекрасно сотрудничали со сложившимися элитами, в том числе и с еврейской банковской олигархией.

Люгер Карл (184-4—1910) - бургомистр Вены, ярый антисемит. Люгер занимал пост бургомистра Вены до своей смерти. Его взгляды и высказывания оказали огромное влияние на молодого Гитлера.

В том же 1867 году император без колебаний отдал немецкое сообщество в Венгрии под власть мадьярской элиты, поскольку геополитические и династические приоритеты сделали это необходимым. Сравнение судьбы венгерских немцев и протестантов Ольстера многое может сказать о Британской и Австрийской империях этого периода. Правда, надо уточнить, что эти два сообщества нельзя сравнивать напрямую. Немцы в Венгрии были весьма разобщены и разбросаны по большим пространствам. У них не сформировалось собственной аристократии или хотя бы собственной богатой буржуазии, и государство могло навязать им свою волю гораздо легче, чем протестантам Ольстера. Большую роль играли также различные политические системы, В Австрии до 1867 года венгерские немцы имели меньше возможностей организовываться и объединяться политически, избирать своих лидеров, принимать программы и защищать свои интересы. При этом они также не получали из Вены поддержку, подобную которой жители Ольстера получали из Лондона. Да и в конце концов британцы в 1867 году не только были больше похожи на нацию, чем немцы габсбургской империи, они в это время уже управлялись парламентом. Тогда как компромисс 1867 года с Венгрией был заключен не «Австрией», что бы это ни обозначало, а ее монархом, чья власть в этом контексте была близка к абсолютной.

Аристократические и бюрократические элиты - основные союзницы Франца Иосифа в управлении империей - разделяли большинство его взглядов. В противоположность Венгрии и Пруссии среди землевладельцев Цислейтании редко попадалось мелкопоместное дворянство. Там преобладали крупные земельные магнаты, владевшие огромными поместьями прежде всего в Богемии и Моравии. Империя Габсбургов была построена на союзе этих магнатов с династией. Несмотря на массовую конфискацию земель, последовавшую за подавлением помещичьих бунтов в Богемии в 1620-х годах, многие из этих владении по-прежнему принадлежали семьям древнего чешского происхождения. Что еще важнее, в своих политических симпатиях они были лояльны Габсбургам и католичеству и настроены поддерживать автономию и территориальную целостность традиционных коронных земель. Многие из них ненавидели все формы популистского национализма, который угрожал их власти, их ценностям, а также, возможно, их собственности, В отличие от магнатов в габсбургской административной элите преобладали этнические немцы, называвшие себя «венцами», гордившиеся своей принадлежностью к германскому языку и культуре и связывавшие прогресс в Восточной и Центральной Европе исключительно с благотворным немецким влиянием. Но по своим настроениям и предпочтениям высшая бюрократия была прежде всего имперской и габсбургской и по мере сил стремилась улаживать внутренние конфликты так, чтобы государство продолжало функционировать и могло сохранять свой международный статус и самоуважение.

Поскольку австрийские немцы не выбирали имперских лидеров и не контролировали политику империи, их вряд ли можно было назвать правящей нацией, хотя даже в 1914 году они еще лидировали в имперской экономике и культуре. Самое большое, что можно сказать по этому поводу, это то, что ни один правитель империи Габсбургов, небезразличный к политической стабильности и самому существованию империи, не мог пренебрегать интересами, предпочтениями и ценностями немецкого среднего класса и - в еще большей степени - массового электората.

Фактически австрийские немцы не были нацией ни в каком сколько-нибудь значащем смысле слова. Это сообщество было очень разнородным как по своей идентичности, так и по основным объектам своей политической лояльности. Последняя могла включать собственно династию и монархию, коронную землю или город, причем эти понятия могли сочетаться в самых разнообразных комбинациях. Некоторые австрийские немцы чувствовали лояльность по отношению к немецкой нации в целом, чьим политическим центром теперь стал Берлин. Однако таких было относительно немного, поскольку большинство австрийских немцев являлись католиками, а церковь была очень лояльна монархии и с подозрением, если не с открытой враждебностью, относилась к Гогенцоллернам, «Культурная воина» последних против католицизма в 1870-1880-х годах обострила эту враждебность. Единственной группой, по отношению к которой практически ни один австрийский немец не испытывал чувства лояльности, было сообщество немецких подданных империи Габсбургов, по той простой причине, что такого сообщества не существовало ни в реальности, ни в чьем-то воображении.