Его пленённая леди - Анна Грейси

Нелл покачала головой.

– Нет, я не стану рисковать. – Это было последнее слово.

Вечером Гарри размышлял о том, что услышал, пока ждал, когда Нелл разденется. Она всё ещё слишком смущалась, чтобы позволить ему помочь ей с этим, и пришлось смириться. Сегодня он будет спать с ней, а не ждать, пока она начнёт ходить во сне.

Он вытащил лист бумаги, перо и чернила и сел за письмо Итену. Кто–то в Фермин–Корте должен знать имя ублюдка. Та пожилая служанка – Агги – наверняка в курсе. Всё, что нужно, – это задать несколько осторожных вопросов.

Итен знал в этом толк. Ему не надо вдаваться в детали, просто выяснить, кто был тот гость, который вынюхивал насчёт горничных, и которого отчитала леди Нелл.

Закончив письмо, запечатав его и отдав, чтобы отправили, Гарри постучался в комнату Нелл.

– Входи. – Она сидела на кровати, проклятая ночная рубашка застегнута на все пуговицы.

– Нет смысла ложиться спать порознь, – сказал ей Гарри. – Мы оба знаем, как всё закончится, так что с твоего разрешения… – Он ждал её согласия.

Нелл секунду подумала, кивнула и покраснела, откидывая одеяла в молчаливом приглашении.

Гарри быстро разделся и скользнул в постель.

– Поцелуй меня, – пробормотал он. Ему не пришлось повторять дважды.

Глава 14

Это было самое важное письмо, которое Итен когда–либо писал и которое, вероятно, придётся переписывать. Всё его дальнейшее счастье зависело от этого послания. Оно же было и самым трудным. Это письмо Итен не собирался отдавать викарию на проверку.

Тибби находилась в Англии, всего в нескольких милях. Сообщение об этом пришло накануне. Она приехала вместе с Гэйбом, принцессой Каролиной и мальчиками. Все они остановились в Элверли, в доме графа, презренного сводного брата Гарри.

Итен знал, что Гарри это не понравится, но какое ему дело? Тибби была не за морем, в Зиндарии, а на расстоянии меньше одного дня пути.

Моя дорогая мисс Тибби…

Нет. Он зачеркнул написанное.

Моя дрожайшая мисс Тибби… Нет. Он вычеркнул «мисс».

Моя дрожайшая Тибби… Не сочтёт ли она его нахалом? Она такая правильная, его Тибби. Он застонал. Она ведь не его Тибби, в том–то и проблема.

Итен отложил перо и в сороковой раз вытер ладони. Он потел. Это в декабре–то.

Он написал черновик письма и как можно старательнее отредактировал его без посторонней помощи. Это была последняя копия. Он продолжал переводить бумагу, пытаясь решить, как начать.

– Стисни зубы и сделай это, Делани, – сказал он себе.

Он взял перо и снова начал писать.

Моя дорогая мисс Тибби,

Я со всей сирьёзностью принял во внимание ваши слова из вашего последнего письма и засим прощаюсь и навещу вас в Элвирли в следующую среду днём. Надеюсь это удобно.

Искринне ваш, Итен Делани.

Вот и всё. Он аккуратно промокнул бумагу, сложил и запечатал красным воском. Красный – цвет опасности. Красный – цвет крови. Красный – цвет любви. По старой привычке, которую он считал давно позабытой, Итен перекрестился, поцеловал письмо и прошептал:

– В добрый путь.

Затем убрал письмо в карман и вышел на улицу. Если сейчас не отправить, то он снова струсит.

* * *

Шёл седьмой день поисков. Бледное зимнее солнце тонуло на западе, Нелл и Гарри возвращались в Лондон. Нелл скорчилась в углу двуколки, уставившись на проплывающий мимо пейзаж, молчаливая и уставшая.

Они проверили последний адрес в списке.

До этого они побывали в каждом приходском работном доме, больнице для подкидышей, приюте для девочек–сирот в Вестминстере, в каждом благотворительном учреждении, опекающем сирот и брошенных детей, и у каждой кормилицы, связанной с благотворительными организациями в Лондоне и его окрестностях.

Нигде не было никаких следов Тори.

В последней отчаянной попытке они решили повторить путь отца Нелл из дома, где она родила Тори, через деревню, где он умер, и оттуда в Лондон.

В деревне, где умер отец Нелл, они ненадолго задержались, расспрашивая жителей. Выяснилось, что при нём не было никакой корзины и младенца, когда с ним случился удар. И ни у кого в округе внезапно не появился ребёнок.

Да, совершенно верно, что он направлялся в деревню со стороны Лондона.

Нелл положила цветы на могилу отца, и они продолжили путь, останавливаясь по пути в каждом селении и деревне и расспрашивая. Гарри думал, что это безнадежно. Прошло уже семь недель.

Он просто надеялся, что расспросы помогут Нелл примириться с потерей дочери. Он боялся, что этого никогда не случится.

Экипаж замедлил ход, чтобы проехать через стаю гусей, которых гнали по крошечной деревушке, состоящей из одинокой церкви, окружённой фермами и разрозненными коттеджами.

Когда они проезжали мимо церкви, Нелл внезапно села прямо.

– Стой! – закричала она. – Останови здесь. Стой!

Гарри натянул вожжи, но она уже выпрыгнула из экипажа и устремилась к церкви.

– На, подержи лошадей, – велел Гарри пастуху и бросил ему вожжи. – Вот тебе шиллинг. – И поспешил за Нелл.

Девушка стояла на ступенях церкви, уставившись на корзину овощей.

– Что это? – спросил Гарри.

Она повернула к нему сияющее лицо.

– Это корзина.

Он сдвинул брови и покачал головой, сбитый с толку.

– Люди оставляют что–то у церковных дверей в корзинах, – возбуждённо воскликнула она. – Младенцев. Они оставляют младенцев. Сколько раз ты слышал о младенцах, оставленных на ступенях церкви?

Почти никогда, подумал Гарри. Он знал, что такое часто случается в Испании, но там были монастыри, и монахини забирали детей. Ему казалось, что английские викарии менее расположены совершать такие поступки.

– Нам и в голову не пришло проверить церкви.

Гарри упал духом. Ещё один способ медленно разбить себе сердце, подумал он. Он и так пребывал в агонии, видя, как Нелл медленно убивает себя беспокойством за дочку, и зная, что не может ничего сделать, чтобы прекратить это.

– А это церковь святого Стефана, – горячо продолжала она.

Гарри ответил недоумевающим взглядом.

– Среднее имя отца – Стивен. Это, должно быть, знак. Он в них верил. Мы должны расспросить, – объяснила она и направилась за угол церкви к дому священника.

Гарри пошел за ней. Нелл хваталась за соломинку.

Дом священника был маленьким, с чистым ухоженным садиком, в данный момент оголённым, без единого листочка. Латунный дверной звонок был начищен до блеска. Нелл потянула за шнур, нетерпеливо приплясывая на месте, в то время как мелодия звонка раздавалась внутри дома.