Родственные души в Сеуле - Сьюзан Ли

Одно можно сказать наверняка: я не единственная, кто целует Джейкоба Кима. И это делает меня самой глупой на свете. Я выхожу из-за фикуса, у меня кружится голова и все плывет перед глазами.

Похлопывание по плечу выводит меня из ступора.

– Мисс, нам придется проводить вас с территории. – Глубокий голос охранника в темном костюме грохочет в моем мозгу.

– Подождите, что? Почему? – Меня никогда никуда не выгоняли. Схватят ли они меня за руки и вышвырнут за дверь, а я упаду на четвереньки и стану кричать Джейкобу, чтобы он поднял меня, забрал отсюда? Или наденут на меня наручники?

– Нас уведомили, что вам не разрешено здесь находиться. Вы представляете угрозу для одного из наших гостей.

Угрозу? Я пяти футов ростом и весом не больше 45 килограммов со всей одеждой.

Мой разум мечется между раздражением и страхом с примесью замешательства. Они думают, что я одна из этих сасэн-фанаток и могу быть опасна?

Я быстро оглядываюсь на Джейкоба и его свиту. Он стоит ко мне спиной, он наклонился, а его руки обвивают Мин Гён. Ее глаза встречаются с моими, когда она что-то шепчет ему на ухо. Я не умею читать по губам, но в этот драматической момент мне кажется, буто она говорит: «Я люблю тебя». Она не смотрит на Джейкоба. Она не смотрит в камеру. Она уставилась прямо на меня.

Нет. Нет, этого не может быть. Это сцена. Они играют. Это нереально. Он даже не любит ее. Ему нравлюсь я. Возможно, он меня не любит. Как тут поймешь, если тебе никогда не признавались в любви? Почему он не сказал этого?

– Мисс, я еще раз попрошу вас удалиться, иначе мы будем вынуждены…

Я не могу больше оставаться здесь и наблюдать, как разворачивается эта игра. Джейкоб целует ее, они обмениваются словами любви и нежности друг к другу. Возможно, те же самые слова, которые он говорил мне, за исключением слова «любовь», поскольку, ну, я снова напоминаю себе, он никогда не говорил мне этого.

Ощущение тошноты появляется в животе и быстро поднимается к горлу. Мне надо идти, я должна уйти отсюда. Мне тут не рады.

Я убегаю без оглядки. Самый быстрый путь к двери – наискосок через вестибюль, мимо Джейкоба. Впрочем, теперь это не имеет значения. Вероятно, у него все еще закрыты глаза и заняты губы. Я думаю о его длинных густых ресницах и о том, как красиво они закрывают его глаза. Мне хочется взять ножницы и отрезать их.

– Ханна!

Его голос прорывается сквозь сумятицу в моей голове и я спотыкаюсь, перед глазами совсем близко мраморный пол. Я сейчас грохнусь и разобьюсь, это будет эпично и чертовски больно. Может быть, даже пойдет кровь. Я потеряю зубы. Счет у дантиста будет огромным.

Внезапно меня подхватывают чьи-то руки, спасая от падения и близкой гибели.

Джейкоб.

Я оборачиваюсь, готовая поделиться с ним своими мыслями, а затем самым страстным поцелуем, показав всему миру, что он мой. Я могу бороться за него. Я буду бороться за него!

Но когда я перевожу взгляд на обхватившие меня руки, мне делается невыносимо больно. На меня с легким беспокойством смотрит какой-то незнакомец:

– Эй, ты не ушиблась? – Добрый поступок случайного человека спас меня от падения лицом на пол.

– М-м, все в порядке, спасибо, – говорю я, запинаясь.

– Будь осторожнее. Ты могла пораниться, – говорит он.

Мне следует быть осторожнее… со своим сердцем. Со своими ожиданиями. Со своим доверием.

– Ханна, – слышится приближающийся голос Джейкоба.

Я освобождаюсь от хватки незнакомца и взлетаю. Не могу сейчас говорить с Джейкобом. Не могу противостоять ему. Мне слишком стыдно, мне слишком больно, я слишком боюсь правды.

Я бегу.

Я выбегаю за двери.

Я бегу на стоянку.

Слышу шаги позади себя, но я на взводе, на грани эмоционального срыва. Человека в таком состоянии догнать невозможно.

Я поднимаюсь по лестнице на третий этаж, вставляю свой билет в платежный автомат, затем пятидолларовую купюру. Не жду сдачу. Я смогу завтра обойтись без кофе в Starbucks и, может быть, сумею выжить.

Завожу машину, чтобы на всех парах умчаться далеко от прошлого, которое причиняет острую боль; настоящего, которое сбивает с толку; будущего, которого никогда не будет. Забыть об отношениях на расстоянии. Забыть о воссоединении лучших друзей детства, ставших возлюбленными. Забыть лицо, от которого мое сердце растягивается до предела.

Все это слишком сложно. Любовь не должна быть такой сложной.

А может, мне следует просто зализать раны и потрудиться сделать все возможное, чтобы моя жизнь стала легкой и снова обрела смысл. Попрощаться с этим летом.

Я веду свою машину к дому, прямо в противоположном направлении от Джейкоба Джина Сока Кима.

Глава 23

Джейкоб

Я не могу выкинуть из головы выражение лица Ханны.

Я был несказанно удивлен, увидев ее в отеле. Потом испугался, увидев, как она споткнулась на бегу и чуть не упала на мраморный пол вестибюля. И дико взбесилась, когда тот парень обхватил ее руками, чтобы спасти от травмы.

Но когда всего на секунду она обернулась и наши взгляды встретились, я увидел в ее глазах замешательство и муку. Я вздрагиваю, стряхивая с себя тревогу. Мне срочно нужно найти ее, чтобы мы могли поговорить.

Почему этот Uber едет так долго?

– Джин Сок, подожди, пока Хэ Джин найдет машину. Это займет всего пару минут, – раздается у меня за спиной голос Мин Гён. Я не оборачиваюсь. Не хочу видеть ее. О чем, черт возьми, она думала, когда целовала меня? Она прошептала мне на ухо «Я люблю тебя», и я тут же отстранился. Она и стоит-то рядом со мной, с трудом скрывая презрение, так зачем же эта хрень «я люблю тебя»? Я ни на минуту не верю ее оправданию, будто ей показалось, что камеры включены. Я хорошо усвоил, как ловко Мин Гён умеет манипулировать людьми, и единственное, что ей не свойственно, – это рассеянность. Она просчитывает каждое движение. Но к чему было это все сейчас?

Ханна поэтому поспешила уйти? Она видела нас?

Но Ханна же так хорошо меня знает. Знает, что все это неправда, все это игра на публику. Я же рассказал ей, что требует от меня студия и как сильно я это ненавижу. Когда я пытаюсь собраться с мыслями, у меня кружится голова. Где этот чертов Uber?

Перед нами останавливается черный Suburban, из него выскакивает мужчина в черном