Красота - Кэти Пайпер

Я вылезла из ванны, направилась в спальню и открыла шкаф, где на верхней полке стояла большая коробка. Я достала ее, села на кровать и заглянула внутрь. Здесь хранились памятные для меня вещи, которые я собирала последние два года. Письма, открытки и стихи, которые мне присылали. Моя больничная бирка, компакт-диски, записанные для меня друзьями, и вырезка из газеты «Сан», где рассказывалось о нападении. Мое имя там не упоминалось — я даже не знала, зачем храню ее. С тех пор были напечатаны уже сотни статей, но ни одной из них я не хранила. Мне это было не нужно — все это я уже пережила и помнила до мельчайших подробностей.

Я думала о том, что до сих пор мое имя связывают с Дэнни. В любом поисковике, в любой ссылке наши имена упоминались рядом. Изменится ли это когда-нибудь? Может, в будущем, когда мы построим центр реабилитации, мне удастся наконец избавиться от этой ассоциации. Тогда Кэти Пайпер будет упоминаться как учредительница благотворительной организации, изменившая отношение общества к людям, обезображенным ожогами, а не девушка, которую облили кислотой. Не Кэти Пайпер, которую изнасиловал Дэнни Линч. Как я на это надеюсь! В любом случае, я никогда не прощу и не забуду того, что они со Стефаном сделали со мной. Но я не позволю горечи и разочарованию отравить мое существование. Я так долго считала себя чудовищем. Это не так. Они чудовища, они настоящие монстры, а не я.

Потом я бегло просмотрела свое модельное портфолио. Я почти никогда в него не заглядывала, но теперь эти фотографии уже не причиняли мне боли. Интересно, мое прежнее лицо попало в рай? Увижу ли я его, когда умру? Я представила, как вхожу в белую комнату и встречаю себя прежнюю. Мне хотелось бы посмотреть в то лицо, ощупать пальцами те гладкие щечки, губы совершенной формы, волевой подбородок. Мне хотелось погладить каждый сантиметр той безупречной кожи, вспомнить забытые ощущения. Я уже не тосковала по своей прежней внешности. Не мечтала заснуть и, проснувшись, обнаружить чудом восстановившееся лицо. За последние полгода я заново научилась любить себя. Ну и что, что мое лицо в шрамах. Все равно хорошо быть мной. Когда я спотыкалась, когда злилась или нервничала, то думала о людях, испытывающих боль. О солдатах, которые возвращаются с войны без рук или ног. О других людях, изуродованных ожогами, которым не повезло так, как мне, получить первоклассное лечение. Меня окружали прекрасные люди, и я занималась любимым делом. Я очень везучая.

Закрыв коробку, я поставила ее обратно в шкаф. Возьму ли я ее с собой, когда буду переезжать? Не уверена. Но знаю точно, что никогда не выброшу ее. Содержимое этой коробки слишком ценно для меня. Хотя, возможно, пришло время оставить некоторые вещи там, где им и положено быть. В прошлом.

Папа бродил по кухне, простукивая стены и прислушиваясь к звуку.

— Крепкие, — авторитетно заявлял он. Мы с мамой понимающе улыбались. И почему мужчины всегда так себя ведут? Можно подумать, папа разбирается в строительстве! В сентябре 2010 года я впервые показала родителям свою новую квартиру. Документы были в процессе оформления, и уже через несколько недель я собиралась сюда переехать. Я не могла дождаться.

— Ну, что думаешь, мам? — спросила я, ожидая одобрения.

— Мне нравится. Я легко представляю, как ты здесь будешь жить, — улыбнулась она, и мы поднялись наверх, в комнату, которая должна была стать моей спальней.

— Здесь я мог бы соорудить тебе встроенный шкаф, — показал папа, и я обняла его. Я знала, что им нелегко, но они любят меня и во всем стараются поддержать — как всегда.

— Это будет здорово, папа! — рассмеялась я. — А я буду тебе помогать, как в детстве.

Я осмотрела комнату. Представила себе удобную двуспальную кровать с кучей подушек ярких цветов, туалетный столик с ящичками для украшений. Ряды туфель вдоль стен и, может быть, несколько растений. А еще большое красивое зеркало.

— Это будет прекрасно, Кэти. — Мама сжала мою ладонь.

Я показала им ванную, описала, как буду нежиться в окружении всех этих баночек с моими кремами и туалетных принадлежностей под музыку, звучащую по радио. Я могу поставить на полочку масло какао фирмы «Палмер» и обязательно куплю новые красивые полотенца.

— Здесь чистенько, и район, кажется, довольно спокойный, — кивнула мама.

— И это будет моя собственная квартира! — усмехнулась я. — Я все тут сделаю так, как мне нравится. Мне хочется накупить всяких красивых оригинальных штучек, чтобы здесь было уютно! — взволнованно восклицала я.

Позже я спускалась вниз с довольной улыбкой. Это была не просто новая квартира, это была новая глава в моей жизни. Она означала, что я снова хозяйка собственной судьбы. Я опять за рулем. Я больше не беспомощный пассажир. Я снова становлюсь независимой женщиной — и это замечательное чувство.

При этом я была не настолько наивна, чтобы думать, что все будет так просто. Мне еще предстоит возвращаться в больницу на лечение, предстоят операции, консультации, наверняка будут осложнения. Но это не страшно. У меня по-прежнему время от времени будут случаться плохие, неудачные, трудные дни, когда я буду чувствовать себя несчастной, некрасивой — у всех девушек случаются такие дни, правда? Я по-прежнему буду бояться — бояться и все равно делать. Я буду носить свои шрамы, как знаки отличия, как следы былых сражений, моей битвы с Дэнни, которую он развязал и проиграл. Он пытался уничтожить меня, но сделал только сильнее. Теперь я уже не такая легкомысленная, поверхностная эгоистка. Я хочу помогать людям, хочу сделать мир хоть чуточку лучше. Кто знает, что будет со мной лет через десять? Выйду замуж и рожу детей? Надеюсь. Но в любом случае не стану сидеть сложа руки и ожидая чуда. В моей жизни и сейчас есть любовь.

Мы с родителями вместе осматривали гостиную, а я думала о том, какой долгий путь прошла с тех пор, как в кабинете Лизы впервые увидела свое новое лицо. Тогда я и представить себе не могла, что у меня впереди — хотя бы подобие нормального существования, не говоря уже о такой достойной, успешной жизни, как моя нынешняя. Не думала, что смогу покинуть стены ожогового отделения, а тем более, самостоятельно жить в Лондоне — городе, где меня прежнюю изнасиловали и убили. Все происходящее сейчас казалось чудом. Я вспомнила, что говорила мне Элис, когда я готова была сдаться: «Кэти, это не конец твоей жизни». И она была права.

— Я хочу поставить здесь мягкий диван, — с улыбкой рассказывала я родителям, в то время как папа внимательно исследовал розетки, выключатели и плинтуса. — А здесь, может быть, небольшой журнальный столик. И несколько полок на стену — для книг и безделушек.