Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

Еще бы она злилась! Блинчики и потом можно доесть.

Глава 23. Ангстлох

Поддерживая ее под локоть на винтовых спусках, герцог неторопливо вышагивал по паркану, в котором они только что очутились, своей роскошной горностаевой мантией подметая вековую брусчатку. Когда они огибали одну из замковых башен, Като заметила чуть позади себя двух арбалетчиков и одного воина с саблей, на четверть вытащенной из ножен. Стражники следовали за ними и время от времени озирались по сторонам.

Като машинально схватила герцога за рукав, разворачивая его в сторону воинов.

— Кто это? — испуганно спросила она.

— А, это, — герцог махнул на них рукой. — Это стражники из Северной Башни. Будет лучше, если они проследят, чтобы наша прогулка была спокойной.

Като не нашлась, что ответить. Ее неприятно удивило, что герцогу есть, чего бояться, даже в собственном замке, и все ее весело-беззаботное настроение и радость исследователя как ветром сдуло.

Матей что-то рассказывал ей, о том, что кое-где по периметру паркан пришлось перегородить недавно возведенными башнями — в другой раз Като слушала бы его, ловя каждое слово с открытым ртом, но не сейчас. Напряженная сосредоточенность заставила ее даже вздрогнуть, когда герцог что-то крикнул процокавшим мимо конным воинам.

Многолюдная и шумная Базарная площадь начиналась от самых ворот замка. Не сказать, чтобы встретили их здесь очень радушно — то ли владельца замка не все узнали, то ли торговцы были сосредоточены на покупателях — Матея приветствовали вяло, да и то не все. Многие предпочли отвернуться или пересчитать что-нибудь на прилавке, когда они проходили мимо. При виде их толпа расступалась, и некоторые даже спешили свернуть в соседние ряды. Были и такие, кто прикрылся воротником или полой пышной накидки, чтобы не быть узнанными герцогом. Все это выглядело, по меньшей мере, странным, и Като сочла неприличным спрашивать об этом у герцога, а сам он не посчитал нужным объяснить, хмурясь и подсчитывая в уме, сколько еще торговцы не будут выплачивать ему налоги в счет своего потерянного товара — в грандиозном пожаре при взятии, по сути, им своего же замка.

Като без особого интереса окинула взглядом расшитые золотом пестрые ткани, которые аршинами отмеряли загорелые мужчины в восточных одеждах, вдыхала острый пряный аромат специй, разноцветными горками высившихся на прилавках. Матей провел ее и мимо коновязи с нервными скакунами. Они часто взбрыкивали, волнуясь из-за базарного шума и суеты, и Като побоялась подходить к ним близко, как и к обезьянкам в клетках со злобными оскалами мордочек.

Дальше на прилавках возвышались большие корзины с диковинными фруктами, мешали проходу огромные чаны с зеленью, на дне которых блестела вода, и повсюду в рядах стояли большие лужи растаявшего льда, в котором хранили сыры и молоко. Над ними свисали, как театральный занавес для всей этой оды пище — засоленные туши гигантских морских рыбин и окорока. Като торопливо свернула в следующий ряд, потому что в замке итак неплохо кормили.

И остановилась, как вкопанная: впереди, насколько хватало взора, были расставлены большие клетки, в которых сидели или стояли, понурив головы в цепях и ошейниках, невольники. У некоторых из них на плечах и груди были тавро с именами хозяев. При этом имена предыдущих также пытались выжечь, отчего тела многих были покрыты сплошными темными пятнами. На женщинах-девушках вместо клейм было что-то вроде татуировок — на запястье или шее. Эти печати неволи были выполнены грубо и наспех, и уж точно их не красили.

Заметив, с каким выражением Като смотрела на это, Матей поспешил оправдаться:

— В Сеймурии, работорговля, конечно, запрещена, но а иначе как бы мы содержали замок и войско в придачу? За нашими рабами приезжают даже из Орленда. И потом, какой резон называть рабов свободными людьми, «занимающими должность прислуги» — если они ими не являются? Вот посудите, графиня, то жалованье, что они получают в качестве прислуги — им же его порой не хватает на пропитание. А еще ведь как минимум нужно купить одежду. А даже если и появляется у них лишняя копейка — идут и пропивают, вместо того, чтобы вложить ее во что-либо стоящее. У рабов куда все проще — нет денег, нет проблем. А работодатель, я хочу сказать хозяин — сам позаботиться о нем и решит, сколько ему выдать на одежду и еду.

Като опустила глаза, чтобы не видеть кандалы на руках и ногах рабов, толпой стоявших у входа в какое-то строение. Она почему-то чувствовала себя виноватой в своей свободе рядом с ними.

— Нам сюда, — позвал ее герцог, открывая перед ней дверь на другом конце Невольничьей площади.

— Что это? — Спросила Като без должного интереса, настроение ее безвозвратно пропало.

— Это ход в подземелье замка.

Пока они спускались по широкой дубовой лестнице, Като осмотрелась и заметила лишь стоящие по сторонам емкости с водой и вином и корзины с провизией.

— Если это продуктовый склад замка, то почему он не сообщается с дворцовой кухней? — Спросила Като, спускаясь все дальше вниз, куда-то под замок по бесконечно длинным лестничным пролетам.

— Потому что это сейчас подвалы приспособили под склад, — ответил ей герцог, поддерживая полы мантии при спуске. — А раньше это был ангстлох.

— Что-что? — Не поняла Като.

— Ангстлох — «черная дыра». Это такая темница для пленников под землей, — охотно пояснил герцог.

— Но сейчас ведь там никого не держат? — Испугалась девушка, вспомнив рабов у входа.

— Для чего их держать? — Ответил вопросом герцог, подавая ей руку, чтобы она могла переступить через шаткую ступеньку.

Като никак не могла понять, что интересного хотел ей показать Матей в этом мрачном подземелье, из которого веяло каким-то могильным холодом, и, честно говоря, она желала только поскорее выбраться обратно к солнечному свету.

Но герцог вел ее все дальше вниз, и после четвертого пролета лестница вдруг круто оборвалась. Като не ожидала, что это случится прямо посреди лестничного марша, и едва не свалилась в открывавшуюся глубокую шахту. Герцог ловко подхватил ее.

— О, — облегченно вздохнула Като, дрожа от страха и вцепившись мертвой хваткой в державшую ее руку. — Как хорошо, что дома на нашу лестницу еще никто не позарился. А то возвращалась бы я как-то домой и…

Като не закончила своей шутки, по большей части потому, что краем глаза заметила, что герцог не слушает ее, а это было ему совсем не свойственно.

— Почему лестница обрывается? — Поинтересовалась Като, вглядываясь в бездонную темную шахту.