Фемистокл - Виктор Поротников

Несколько афинских военачальников протолкались сквозь толпу к Зенодоту и грубо стащили его со ступеней пританея. Зенодота мигом окружила толпа разгневанных воинов и гребцов с афинских кораблей. Его били кулаками и древками копий, осыпали оскорблениями, хватали за одежду. Угрозы сыпались со всех сторон. Неожиданно кто-то из воинов ударил Зенодота кинжалом в живот. Брызнувшая кровь послужила сигналом для выхода всеобщей ярости. Зенодота свалили наземь и принялись топтать ногами, лупить палками, колоть копьями. Ему размозжили голову, отрубили обе руки, вывернули наружу внутренности. Тело Зенодота через несколько минут превратилось в кровавое месиво.

Фемистокл распорядился, чтобы привели Мурихида. Когда дрожащий Мурихид предстал перед Фемистоклом, тот указал ему на окровавленные останки Зенодота и коротко бросил:

- Это ответ афинян Мардонию.

Мурихид был немедленно посажен на корабль, перевезён через пролив и высажен на аттический берег.

На Саламине между тем гнев народа достиг своего предела: афинские женщины, узнав о происшествии, толпой явились к жилищу Зенодота и побили камнями его жену и детей. Тела несчастных долго лежали без погребения в назидание архонтам и прочим тайным сторонникам мира с персами.

Было проведено народное собрание, на котором по предложению Фемистокла в архонты-эпонимы был избран Ксантипп, сын Арифрона. По афинским законам гражданин, уже назначенный военачальником, не мог занимать высшую государственную должность. Однако Фемистокл заявил, что война диктует свои законы.

Он также предложил поставить во главе сухопутного афинского войска Аристида, Миронида и Кимона, сына Мильтиада. Народ без обсуждений утвердил всех троих в должности стратегов.

Стоял август 479 года до нашей эры.

Глава седьмая. В МЕСЯЦЕ БОЭДРОМИОНЕ[149]

Поражение персов в морском сражении у Саламина и последовавшее затем бегство Ксеркса в Азию пробудили среди эллинов, находившихся под властью Ахеменидов, надежду на возмездие. В городах Ионии, Карии и Эолиды, а также на островах близ азиатского побережья вожди демоса и богатое купечество открыто ратовали за изгнание варваров от берегов Эгеиды. Ионийцы, не сговариваясь, направили своих послов к навархам Коринфского союза.

Самыми расторопными оказались самосцы. Их послы побывали на Саламине у афинян и на Эгине, где стоял флот пелопоннесцев. Самосцы призывали афинян и спартанцев идти к Самосу, чтобы свергнуть тамошнего тирана Феоместора, ставленника персов. Самосцы утверждали, что, лишь только эллинский флот появится у берегов Азии, ионяне и карийцы сразу же поднимут восстание против персов.

Следом за самосцами на Эгину и Саламин прибыли послы с островов Хиос, Лесбос и Кос. На Хиосе, как и на Самосе, жили родственные афинянам ионийцы. Лесбос издревле населяли эолийцы, близкие по языку к беотийцам и фессалийцам. Кос был заселён дорийцами, пришедшими с Пелопоннеса, поэтому лакедемоняне не скрывали своих симпатий к жителям этого острова. Афиняне же более склонялись к тому, чтобы оказать поддержку хиосцам и самосцам.

Наконец Леотихид, Фемистокл и Ксантипп приняли решение вести флот к острову Самосу, чтобы закрепиться там и попытаться поднять восстание среди азиатских эллинов. В поход двинулись сто десять пелопоннесских триер и сто шестьдесят афинских.

По пути к Самосу эллинский флот задержался на острове Делос, чтобы принести благодарственные жертвы Аполлону и Артемиде, которые, по преданию, родились здесь.

Персидский флот стоял у Самоса и насчитывал триста кораблей. Однако триеры финикийцев, лучшие в персидском флоте, к тому времени уже покинули Самос, отправившись домой. Вот почему персидские навархи не отважились дать битву эллинскому флоту, узнав о его приближении, но предпочли отступить к мысу Микале, что на Ионийском побережье. На Микале Ксерксом была оставлена часть сухопутных сил для защиты Ионии: шестьдесят тысяч воинов. Во главе этого войска стоял Тигран, сын Артабана.

Начальники персидского флота распорядились вытащить корабли на берег и возвести укрепления в виде рва и частокола для защиты кораблей.

Тиран Феоместор, видя, что персы боятся эллинов и что самосцы открыто готовы примкнуть к афинянам и спартанцам, предпочёл не искушать судьбу, сражаясь на стороне варваров. Он погрузил на корабль все свои богатства и бежал на Кипр.

Точно так же поступил тиран хиосцев после того, как персидское войско покинуло остров. С Хиоса персы переправились на материк и обосновались в городе Эфесе. Но, узнав о высадке на Самосе афинян и пелопоннесцев, персидский отряд оставил Эфес и ушёл в Карию.

Персидские отряды не задержались и в соседних с Эфесом городах Ионии: Клазоменах, Теосе, Эрифрах, Лебеде, Нотионе, Колофоне, Приене и Магнесии. Персы спешно покидали эти города и уходили в глубь Азии. Единственное войско варваров, которое не двигалось с места, было на мысе Микале. Тигран не собирался без боя уступать эллинам Ионию. К тому же он знал, что Ксеркс с обозом и отборными персидскими отрядами всё ещё находится в Сардах. Царь и его окружение ожидали победных известий.

Тем временем эллинские военачальники на Самосе проводили время в спорах. Ионийцы настойчиво призывали Леотихида и Ксантиппа напасть на флот варваров, вытащенный на берег. Ксантипп был полон решимости сжечь персидский флот и таким образом окончательно выиграть войну на море. Однако Леотихид имел указания из Спарты преследовать врагов на островах Эгеиды и не предпринимать попыток высаживаться на азиатский берег. Спартанские власти знали, что сухопутные силы Ксеркса в Азии в несколько раз превышают их войско. Они не желали дразнить Ксеркса и подталкивать его к решительным действиям, по крайней мере, до той поры, пока в Элладе не будет разбито войско Мардония.

Поскольку у афинян была постоянная нужда в деньгах на содержание флота и войска, Ксантипп предложил Фемистоклу заняться добычей денег всеми возможными способами. Он недвусмысленно намекал, что все близлежащие земли и острова до недавнего времени находились под властью Ахеменидов, то есть, по сути дела, являлись союзниками персидского царя. Ксантипп полагал, что азиатские эллины не только обязаны объявить войну Ксерксу, но и выплатить афинянам и их союзникам денежную пеню за своё участие, пусть и невольное, в походе на Элладу. Размер этой пени для каждого острова и города должен был установить сам Фемистокл.

Фемистокл, подумав, согласился с мнением Ксантиппа.

Возглавив тридцать быстроходных афинских триер, он двинулся от Самоса на северо-запад, делая остановки на всех встречных островах. Всюду Фемистокл призывал эллинов вооружаться и плыть на кораблях к Самосу, чтобы в решительном сражении избавить Ионию от власти персидского царя. Попутно Фемистокл собирал деньги, облагая поборами в первую очередь аристократов и богатых купцов.

Немало эллинов с островов Хиос, Лесбос и Лемнос отправились на Самос, поддавшись призывам Фемистокла, но были и такие, кто не желал воевать с персами. Жители острова Галоннеса заявили, что для них мир с Ксерксом дороже свободы, за которую афиняне требуют с них не только войско, но и серебро. Фемистокл объявил галоннесянам, что за отказ сражаться с персами им придётся заплатить вдвойне. Такой же участи подверглись жители острова Имброса, не пожелавшие враждовать с персидским царём. Жители острова Тенедос тоже были ограблены Фемистоклом, который без колебаний использовал вооружённую силу там, где увещевания были бесполезны.

Вернувшись на Лесбос, Фемистокл узнал от моряков, судно которых пришло из Греции, о большой и кровопролитной битве между эллинами и персами. Битва произошла на Беотийской равнине возле города Платеи. Победа осталась за эллинами. Множество персов полегло в том сражении, нашёл там свою смерть и Мардоний.

Наконец Эллада избавилась от смертельной опасности.

Желая поскорее обрадовать Леотихида и Ксантиппа, Фемистокл поспешил к Самосу. Фемистокл надеялся, что победа Павсания при Платеях воодушевит Леотихида на более смелые действия против Тиграна.

Так и случилось. Добравшись до острова Хиос, Фемистокл неожиданно узнал от тамошних жителей о битве, случившейся несколькими днями ранее на мысе Микале. Узнав о победе Павсания над Мардонием, Леотихид принял решение напасть на воинов Тиграна, укрепившихся за частоколом на азиатском берегу. Эллины преодолели ров и частокол и бросились на персов, которые долго сдерживали их натиск, покуда в битве не пал сам Тигран. Смерть его и многих других военачальников лишила персов мужества. Началось повальное бегство. Афиняне, спартанцы и пелопоннесцы преследовали врагов по пятам, захватив другой их укреплённый лагерь на горе.