Стрекоза в янтаре и клоп в канифоли (СИ) - Сергеева Александра Александровна

Ещё бы! Столько времени угробить на убийство и так-таки не прикончить. Сроднишься тут, если беспрестанно околачиваешься рядом. Даже ванну вместе принимали и сексом занимались. Подруги — не разлей вода.

— Вернулась, — неожиданно для самой себя спокойно и даже чуток равнодушно подтвердила Юлька. — Я бы даже сказала, что меня вернуло. Само собой. Будто и не было ничего. Ой! Прости, — спохватилась она, что ведёт себя чудовищно бездушно.

Виновато покосилась на Кирилла — тот был сосредоточен отнюдь не на ней: на дороге. По которой в сторону Иркутска то и дело проплывали огромные фуры. Ни одна, впрочем, не пыталась их таранить. Версия о том, что уйти в мир иной они должны тесной группой, подтверждалась. Пока.

— Прощать тебя не за что, — помолчав, вроде бы искренно ответил он. — В момент смертельной опасности каждый хочет быть рядом с близкими. И хочет чувствовать эту близость. Ищет ей подтверждение любыми способами. Не мне тебя судить: не меня пытаются убить.

— Наверно ты прав, — приняв задумчивый вид, поддакнула она.

Врать душа не лежала — хоть тресни! Но огорчать его хотелось ещё меньше. Пускай лучше думает так, чем оскорблять его признанием, что её страсть была и сплыла. Как любила она своего кипчакского татаро-монгола, так и любит. Без страстей и экзальтированной возвышенности духа на фоне беспрестанно зудящей плоти. Хотя в последнем у них с Даяшей открылось второе дыхание. Только бы его снова не заткнуло.

Впрочем, это вряд ли продлится долго. Время ускорилось, и времена изменились. По-прежнему вялотекущие и обыденные для всех вокруг. И только для них вставшие с ног на голову.

— Мне жаль, что я не с тобой, — глухо произнёс Кирилл, щурясь на приближающийся встречный свет фар.

— Не говори ерунды, — поморщилась Юлька.

Её покоробило жуткое признание.

— Мне жаль, — повторил он. — Куда бы ты ни ушла, ты будешь там не со мной. Зато не одна.

— Это всего лишь наши домыслы, — упрямо повторила Юлька, прикидывая, как свернуть разговор на менее травматичную тему.

— Я уверен, что так и будет, — твёрдо и непреклонно заверил Кирилл. — Даян, кстати, тоже. Да и Севка. Наши ночные сны слишком похожи. Вплоть до мельчайших деталей. Мы сошлись на том, что это не сны. Это информация, которую транслировали ваши ящерицы. Похоже, решили вас подготовить.

— Чтобы мы перестали увиливать? — не удержалась от насмешки Юлька. — И добровольно, взявшись за руки, спрыгнули с крыши дома?

— Чтобы я вас оттуда столкнул, — слегка расслабился и Кирилл. — Насколько я понял, самоубийство у вас в запрете.

— Слушай, — вспомнила Юлька, — а что ты сказал Ирме Генриховне? Она точно вся изволнуется, а ей нельзя. Сначала я пропала, теперь ты.

— Сказал, что мы с тобой выкроили несколько деньков для отдыха. Поэтому ты сейчас валяешься на пляже в Дананге. А я лечу к тебе на всех парусах.

— А, почему Вьетнам? — удивилась Юлька, дразня ящерку щелестящей обёрткой от трюфеля.

— Первое, что пришло в голову. Я интересовался этим курортом. Хотел рвануть туда: даже отпуск нам с тобой подписал. Кажется, даже упомянул об этом при Ирме. Точно не помню.

— Там красиво? — придирчиво уточнила Юлька, позабыв, что Дананг ей не светит.

— Очень, — пробормотал Кирилл, вытягивая шею и вглядываясь в прущий впереди них Тигр.

— Что там? — встревожилась Юлька.

Выпрямилась, натягивая ремень, впилась глазами в подсвеченный габаритами зад Тигра. Зашарила взглядом по пришпандоренной к нему запаске. По лестнице слева от неё, по навьюченному багажнику на крыше, куда она вела. ГАЗ шёл довольно ходко для такой массы — включая всё, что в него напихали. Километров восемьдесят — не меньше.

— Показалось, — с облегчением расслабился Кирилл, глянув в зеркало заднего вида. — Юль, а ты меня любила? — огорошил он безо всякого перехода, чего прежде за ним не водилось.

— Очень! — вырвалось у неё от неожиданности.

С не успевшими растаять окончательно отголосками боли.

— Ты на лыжах-то умеешь стоять? — вновь завернул он пируэт, чему-то улыбаясь. — Как-то прежде не интересовался.

— Гад ты! — прошипела Юлька, пытаясь разогнать поднявшуюся со дна души муть «вины за содеянное».

Странно, перед Даяном она вины не чувствовала — ни капельки. А вот перед Кириллом… И ведь не обманывала: втрескалась, как девчонка. Просто наваждение какое-то! Жаль, не схлынуло до того, как она испоганила ему жизнь.

Тягостные мысли изводили недолго. Едва они миновали город Усолье и двинули дальше к селу с немыслимым для Сибири названием Мальта, Юлька задремала. И оказалась среди знакомых белых дышащих жаром барханов. За спиной пыхтел всё тот же дядечка. Надо бы хоть имя узнать — вяло подумалось ей.

Но открывать рот не хотелось. И оглядываться не хотелось. А хотелось поскорей добраться туда… куда очень надо. Прямо до скрежета зубовного, до ломоты в висках. И она шла, шла, шла, шла. Не чувствуя, как переставляет ноги, словно это за неё делал кто-то другой. Просто издевательство, а не путешествие — возмутилась Юлька, что ей показывают какой-то дефективный рай.

И тут прямо из-под земли выскочил странный субъект. Горбатый карлик с огромной головой, короткими жирными ножками и такими же ручками. В чём мать родила — вислый зад ехидно поигрывал складками кожи. На абсолютно голом черепе красовался кожаный ремешок с тремя заткнутыми за него облезлыми перьями. И одной у кого-то отрезанной чёрной косой.

Лицо — уморительней некуда. Практически, та же вислая задница. Две сплошные огромные пухлые щеки от узкого лба до утонувшего в отвисших складках подбородка. Вместо, так сказать, разделяющей ягодицы складки длиннющий тонюсенький нос. К переносице прилеплены два выпученных бронзово-красных шарика глаз. Бровей нет и в помине. Вместо рта куриная попка. Задница и есть.

— Жить надоело? — явно прочитав её мысли, ехидно осведомился карлик.

И пропал. Вместе со сном.

Глава 24

Он тебе не мальчишка. А я не клоун

Проснулась оттого, что всё тело ныло и ломало. Обнаружив себя в немыслимо сидяче-скрученной позе, не сразу смогла пошевелиться. Глянула на Кирилла — тот завесил уши наушниками и смотрел вперёд, как какой-нибудь капитан корабля.

— Ну, ты и дрыхнуть, — восхитился он, даже не взглянув в её сторону.

— Сколько? — прохрипела Юлька, осторожно разгибая свесившуюся шею.

Он вытащил наушники и сообщил:

— Половину пути. К Куйтуну подъезжаем. Как твоё самочувствие?

— Хочу, — правильно поняла она его деликатный вопрос.

— Скоро заправка. Там и сгоняешь.

— А там много машин бывает? — первым делом пришло ей в голову.

Не хотелось, выйдя из туалета, попасть в «зону боевых действий».

— Не волнуйся, — успокоил Кирилл. — Заправляться будем по очереди. Сначала Даян, затем мы. Ты как? Дотянешь до Братска? Или сделаем привал в Тулуне? Где-то через часок. От Куйтуна до Тулуна вдоль трассы куча деревушек. Куда не отъедешь, обязательно на кого-нибудь наткнёшься. А от Тулуна вдоль трассы сплошной лес.

— Никаких лесов, — воспротивилась Юлька. — Хочу душ и кровать. И никаких «потом мы».

— Понял, — ухмыльнулся Кирилл и вытащил из гнезда на панели смартфон.

Через пять минут они уже сворачивали на заправку. Юльке с колоссальным трудом далась сдержанная походка интеллигентной женщины. Заходя внутрь, она жгуче молилась о том, чтобы ни одна сволочь не покусилась на туалет. Её услышали. Правда, покушение состоялось, но дверь туалета распахнулась, едва она зарулила в коридорчик за витринами-холодильниками.

Поблагодарив улыбкой даму, спасшую её от позорной беготни в мокрых штанах, Юлька заперлась. И вскоре ощутила мало с чем сравнимое удовольствие. Ценность элементарного осознаёшь только в его отсутствие.

Пока Кириллу заливали безразмерный бак Хаммера, Юлька быстренько пробежалась вдоль прилавков. Набила пакет всякой всячиной, сунула его Кириллу и смылась. Залезла в Хаммер и затихорилась, на всякий случай оседлав панель между сиденьями. Чтоб легче удрать в любую из сторон.