Неправильно для меня - Меган Брэнди

весенней погодой. Прошло всего чуть меньше года с тех пор, как я чуть не потерял Оукли и нашу дочь из-за собственной ошибки, и жить с этим не стало легче.

Я смотрю на свою дочь, завернутую в одеяло Blackline academy, которое ее дедушка сшил специально для нее, из-под которого торчат маленькие розовые носочки. Однажды она вырастет и услышит историю о том, как ее дядя спас ее маленькую жизнь. Историю о том, какой сильной была ее мама и как тяжело она боролась. И что она подумает обо мне, когда она это услышит?

Все, чего я когда-либо хотел, это любить Оукли, из-за моей эгоистичной потребности обладать ею прямо сейчас, прежде чем мы были готовы друг к другу, я чуть не потерял их обоих. И я не могу найти способ простить себя за это, но, может быть, я не должен. Может быть, именно страх послужит напоминанием о том, что доверие, любовь и честность это то, что создает крепкую семью.

Отношения — это гораздо больше, чем просто любить кого-то.

Я был эгоистом, и с тех пор я больше не совершал этой ошибки и никогда не совершу ее снова. Я поставлю их превыше всего. Каждый мой шаг будет иметь в виду их, и Оукли будет частью каждого решения, несмотря ни на что. Потерять ее… причинить ей боль это риск, на который я больше никогда не пойду. Это открыло неизлечимую рану. Боль от моего выбора никогда не проходит, и страх возмездия со стороны семьи Мерфи и их последователей никогда не уменьшается, и то и другое не дает мне спать по ночам.

Я точно знаю, что я не заслуживаю той жизни, которой живу.

Я не заслуживаю такой красивой, сильной женщины, которая может вести свои собственные битвы, но предпочитает, чтобы я был рядом с ней, чтобы помочь, если ей это понадобится.

Я не заслуживаю, чтобы эта маленькая девочка смотрела на меня большими невинными голубыми глазами, довольная тем, что просто находится в моих объятиях. Я никогда не заслужу того, что дала мне Оукли. Но я приму это и буду благодарить ее за это каждый день. Я думаю, что напоминание о том, что я сделал, это своего рода наказание, то, с чем я должен жить за подарки, которые мне дали. И это то, что я с радостью вынесу.

Для моих девочек.

Я провожу кончиками пальцев по виску Эви, и она раскидывает свои маленькие ручки, хватаясь за мою черную линию. Она улыбается и начинает дрыгать своими крошечными ножками.

— Ты хорошо вздремнула, принцесса?

Я щекочу ее животик, и она извивается, ее руки шлепают по одеялу.

— Ушла на десять минут, и уже украли мой титул?

Я с ухмылкой оборачиваюсь и вижу, что к нам направляется Оукли с куском торта в руках. Я провожаю ее взглядом, когда она приближается, и моя грудь сжимается.

Она видит это и знает о моей борьбе.

Она мягко улыбается и опускается рядом с нами. Никто из нас ничего не говорит, но мы оба смотрим на нашу дочь, наблюдая, как она тянет одеяло в рот и трет им лицо. Оукли откусывает кусочек торта, а затем предлагает мне. Я открываю рот, и она смеется, вставляя вилку.

— Вкусно? — Она приподнимает бровь, и я улыбаюсь, кивая.

Я снимаю куртку и расстилаю ее на траве. Затем я осторожно укладываю Эви на нее. Оукли визжит, когда моя крепкая хватка находит ее бедра. Я поднимаю свою женщину, помещая ее между своих ног, чтобы я мог обнять ее. Она вздыхает и наклоняется ко мне, и я знаю, что ее глаза закрыты, как и мои. Через несколько минут она говорит:

— Мне больше нравится шоколадный торт, чем это ванильное дерьмо, — я прыскаю от смеха.

— Я знаю, что ты любишь. — Я целую ее в висок и игриво покусываю ее за ухо, заставляя ее смеяться.

— Тогда, для тебя не новость, что я хочу шоколадный торт на нашей вечеринке.

Я зарываюсь носом в ее волосы, позволяя ее запаху проникнуть в каждый уголок меня.

— Что это за вечеринка, детка?

Она колеблется мгновение.

— Ты знаешь… наша торжественна вечеринка. После нашей свадьбы.

Каждый мускул в моем теле напрягается. Мы никогда не говорили об этом. Ни разу, черт возьми, ни один из нас не осмелился упомянуть о браке после всего случившегося. Я думал об этом тысячу раз. Я бы, черт возьми, убил бы, чтобы заявить на нее права последним возможным способом, полностью объединив нас. Нас троих. Но я никогда не думал, что она захочет взять моё имя, после того, как я дал его кому-то другому, кто его не заслужил.

Наша свадьба.

Я и она.

Она сказала это.

Жениться на Оукли было бы … У меня нет слов.

— Детка… — Слетает с моих губ, мои руки падают мертвым грузом на траву.

Она медленно поворачивается, сидя на коленях передо мной. Моя прекрасная девушка мягко улыбается, на ее щеках появляется намек на застенчивость, чего я раньше у нее не видел, но, черт возьми, уверен, что хочу увидеть снова.

— У нас было тяжелое начало, мы все делали неправильно в начале. Раньше я хотела избавиться от этого, но больше нет. — Она сдвигается, ее подбородок поднимается выше, ее уверенность теперь ярко сияет в ее голубых глазах. — Теперь мы сильнее, нерушимы, если ты спросишь меня…

Я тяжело дышу, когда мои глаза блуждают по ней.

— С самого начала ты говорил мне быть смелой и брать то, что я хочу.

— Что ты хочешь сказать мне, принцесса? — Шепчу я.

Ее руки находят мои плечи и медленно скользят вверх по моей шее, ее пальцы скользят по моим волосам.

— Я хочу то, что принадлежит мне, Алек, — мурлычет она мне в губы, ее глаза смотрят на меня жестко и с большей решимостью, чем я могу выдержать.

Она никогда не была так уверена. Я чувствую это по тому, как она смотрит. Каждый дюйм меня принадлежит ей, и она чертовски хорошо это знает, но есть еще одна последняя вещь, которую я могу ей дать, которой у нее еще нет.

И моя девочка хочет этого.

Она опускает глаза, и мои следуют за ней, обнаруживая, что мои пальцы впиваются в мягкую кожу ее бедра. Ее рука опускается, чтобы подразнить меня, и хриплый смешок покидает ее, когда моя рука дергается.

— Детка…

Она медленно смотрит на меня, но когда она смотрит, нет ничего, кроме чистой преданности и необходимости сиять в ответ.

— Ты хочешь взять мое имя?

Ее руки ложатся мне на грудь, ее ладонь накрывает мое сердце, чтобы она