Ярлыки - Гарольд Карлтон

Филипп оценивающе посмотрел на нее.

— Вы действительно выглядите не так, как моя мама, — заключил он.

Корал разразилась смехом.

Он крестьянин, подумала она. Но очаровательный, сексуальный крестьянин.

— Расскажите мне о ней, Филипп, — попросила Корал. — Кто она? Маленькая испанская сеньора? Очень величественная?

— Величественная, да… — задумчиво ответил он. — Она уже умерла, она была простой женщиной. Она шила платья для богатых дам нашего города. Так я учился.

— Это звучит очаровательно! Когда-нибудь мне хотелось бы все о вас услышать. Я восхищаюсь людьми, которые сумели пробиться наверх. Это у нас общее, Филипп… — Он приподнял брови. — Но поговорим тогда, когда вы приедете в мой город, — быстро продолжила она. — В Нью-Йорк!

— У меня запланировано много примерок для частных клиентов.

— Среди которых и я желаю быть. — Корал отпила еще шампанского. — Мне понадобится по крайней мере шесть комплектов. Мне тоже нужны будут примерки, Филипп.

— Позвоните мадемуазель Стефани, — предложил он, — мы сможем принять вас до того, как вы покинете Париж.

— Но я не хочу упускать ни одной примерки! — воскликнула она. От редактора французского «Вог» Ины Меллиндорф она слышала, что примерки были коньком Филиппа. Зеркала примерочной со всех сторон отражали его красивую голову. Атмосфера особенного внимания к телу клиентки, то, что он исследовал его, как врач или массажист, вызывало сильное волнение. Некоторые клиентки находили его близость столь возбуждающей, что, когда он легко касался их плеч, коленей, они доходили до состояния оргазма…

— Я делаю две примерки, — сказал он. — Если вы останетесь еще на неделю, я смогу подготовить вам несколько комплектов.

— У вас есть чем снять мерку, Филипп? — спросила она.

— Нет. — Он нахмурился.

Она на секунду исчезла в спальне, нашла на туалетном столике сантиметр, взглянула в зеркало, нервно провела рукой по волосам. Сейчас или никогда! — сказала она себе; не ждать, когда он решит приехать в Нью-Йорк.

Она расстегнула пуговицы на плечах. Платье упало на пол, она перешагнула через него. Обнаженная, подошла к двери спальни и наблюдала за ним. Он сидел на диване, положив ногу на ногу, рассеянно потирая пальцем лодыжку.

— Я хочу, чтобы вы обмерили меня, Филипп, — позвала она.

— Для чего? — Он слегка повернул голову. — Для платья? Для пальто? Или костюма?

— Хорошо бы по два экземпляра каждого. — Она вошла в комнату. Филипп взглянул на нее и быстро вскочил на ноги. Его глаза слегка расширились. — Здесь! — Она бросила ему сантиметр, и он поймал его. Она стояла в центре комнаты, глядя на него. Как чудесно быть обнаженной перед ним. Возбуждающе! Вокруг нее мерцали свечи. — Обмерьте меня! — скомандовала она.

Шли секунды. «Мне все равно, что он делает, — думала она. — Главное, что его внимание приковано ко мне». Она ждала, терпеливо и нетерпеливо в одно и то же время; стук собственного сердца отдавался в ее голове.

— Ты ужасно влюблена в него, да, любимая? — спросил Уэйленд Майю. Они сидели в ресторане.

— Да, — мягко призналась она. — Но у меня нет никаких шансов, потому что у него есть Жозефина. Но я счастлива быть рядом с ним, помогать ему, быть частью его дома. Это глупо, правда?

— О, не спрашивай меня, любимая! — сказал Уэйленд, допивая вино. — Я пристрастен во всем, что касается тебя. Я думаю, что у тебя должно быть все! Я видел Жозефину. Если мужчина считает ее более привлекательной, чем ты, то он не тот, у кого я купил бы подержанную машину.

Майя разразилась смехом.

— Ты поддерживаешь меня, Уэйленд. Он пожал плечами.

— Одно мне ясно: твоя мать собирается уделить ему особенное внимание. Она сфотографировала всю его коллекцию. По крайней мере четыре косметические фирмы желают сотрудничать с ним.

— Филипп всегда говорит, что его не волнуют деньги, — твердо сказала Майя.

— Ах, пожалуйста, Майя, ему приходится говорить это! Но именно такие люди, как Ру, желают их больше других. А ты получила долю успеха, моя дорогая?

Майя покачала головой.

— Мне неважно, знают ли обо мне люди. Филипп понимает, что я нужна ему, только это имеет значение.

— Майя, но это твоя карьера! Давай я позвоню Джеймсу Брейди из «Уименз Уэр» — он будет поражен, узнав, что за успехом Филиппа Ру стоит американская девушка.

— Нет! — Она схватила его за руку. — Пообещай мне, что ты этого не сделаешь. — Филипп никогда не простит мне.

— Не хотел говорить тебе этого, но я старался дозвониться до тебя несколько раз на этой неделе, и каждый раз мне говорили, что Майя Стэнтон не работает там.

Ее глаза потемнели, она нахмурилась.

— Может быть, они не поняли тебя. Последние дни там такой сумасшедший дом…

— Я разговаривал с тремя разными людьми, Майя. Они все делали одну и ту же ошибку?

— Я ничего не понимаю, но проверю. — Она слегка пожала плечами, но неясные предчувствия сдавили ей сердце. Она только сейчас вспомнила, что называла свое имя нескольким журналистам и промышленникам и была удивлена, что ни один из них не позвонил.

— Когда опять увижу тебя, дорогая? — спросил Уэйленд в такси.

— Я заеду в отель попрощаться, — ответила Майя. — Я не хочу оставаться врагом мамы, но с ней трудно быть в дружеских отношениях. Мне кажется, что сейчас она соревнуется со мной. Было чудесно провести с тобой вечер. Как тебе удалось улизнуть от остальных?

— Колин работает в своем номере. А Корал обедает сегодня вечером с твоим боссом, как ты знаешь.

Глаза Майи широко раскрылись.

— Я не знала, — созналась она. До конца поездки она молчала. Почему Филипп даже не упомянул об этом?

У двери ее дома Уэйленд поцеловал ее.

— Майя, я не хочу, чтобы что-то причиняло тебе боль.

Филипп Ру загадочно улыбался, и на какую-то секунду Корал показалось, что сбываются ее сумасшедшие мечты. Конечно, его спокойствие, его самоконтроль — лишь прелюдия к дикой страсти. Не отрывая от нее глаз, он медленно снял пиджак.

— Вы, американцы, всегда так спешите, — мягко произнес он.

Корал улыбнулась.

— Нет, — возразила она. — Я совсем не спешу. Так что вы можете не торопиться.

Он двинулся к ней, на нем была белоснежная шелковая рубашка. При его приближении она закрыла глаза. Но прикосновения не последовало. Она просто почувствовала на своих плечах его пиджак, который еще сохранял тепло его тела. Она широко открыла глаза, посмотрела на него. Он спокойно встретил ее взгляд.

— Я очень простой человек, Корал, — сказал он. — Я не извращен.