Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948 - Яльмар Шахт

Мы с секретаршей покинули Банк Англии с чувством глубокой благодарности за помощь, которой нас удостоили. Норман проводил нас до выхода во двор, где мы сели в машину, которая повезла нас на вокзал. Обычный лондонский туман сменился снегом, падающим с низкого зимнего неба крупными хлопьями при свете уличных фонарей. Норман подошел к машине, взял с переднего сиденья плед и покрыл им наши колени. Затем он махал нам со ступеней порога рукой на прощание, пока мы не скрылись во тьме.

— Никогда не видела вас столь воодушевленным, — сказала мне фрейлейн Штеффек, когда мы с ней смотрели с носовой части корабля, как исчезает в тумане Англия.

Если бы я предполагал, что учреждение Золотого дисконтного банка пройдет легко, то меня ожидало бы горькое разочарование. Сопротивление проекту оказывалось в первую очередь со стороны делового сообщества Рейнланда, которое решило создать свой собственный центральный банк и считало председателя Имперского банка своим врагом. Гуго Штиннес зашел в последующие несколько дней так далеко, что посоветовал правительству убедить деловых людей Рейнланда отказаться от каких-либо контактов со мной. Но к счастью или несчастью, им приходилось иметь дело в первую очередь как раз со мной.

Едва я вернулся в Имперский банк, как получил приглашение в ведомство канцлера на конференцию с участием промышленников Рейнланда по вопросу об учреждении центрального банка Рейнланда. Канцлер господин Маркс председательствовал на конференции. Присутствовали министр финансов господин Лютер, несколько постоянных глав отделов и ведущих представителей делового сообщества Рейнланда. Последняя группа явилась на конференцию в несколько экзальтированном состоянии: разве французы не обещали предоставить часть необходимого капитала? Кроме того, ведущие политики Рейнланда сумели всего несколько дней назад добиться отставки господина Брахта, прусского госсекретаря, который упорно и мужественно отстаивал прусские интересы в Рейнланде. Под давлением этих сил возникла необходимость отстранения Брахта от должности.

Конференция началась с долгих рассуждений представителей Рейнланда о безнадежном экономическом положении и настоятельного призыва к тому, чтобы в соответствии с французскими пожеланиями правительство официально поддержало их согласие учредить центральный банк Рейнланда. Доводы, которые они привели, показались мне весомыми, но недостаточно убедительными. Во время этих выступлений я набросал короткое стихотворение и передал его коллегам, сидевшим по нашу сторону стола, вызвав их сдавленный смех:

Рейнландцы, раскалившись добела,Пышут огнем на Брахта и Шахта.Усилия Брахта обуздали,Шахт остается непобежденным.

Канцлер предоставил слово мне. Я согласился с тем, что рейнландцы правильно охарактеризовали положение, но подчеркнул необходимость самопомощи. Не замедлил я указать и на политические последствия, которые неизбежно вызовет наше принятие французской помощи.

— К несчастью, — парировала противная сторона, — правительство до сих пор не было в состоянии помочь нам. Наша программа самопомощи может принести плоды только при поддержке французского капитала. Или вы знаете другой способ, господин Шахт?

— Да, есть другой способ.

После этих слов я рассказал о своем плане создания Золотого дисконтного банка во всех подробностях. Утаил всего один пункт — письмо Нормана к Финали. В ходе последующих событий я не проронил о нем ни слова. Я впервые упоминаю о нем по истечении тридцатилетнего периода. Не делал я этого все указанное время, поскольку знал то, чего не могли знать рейнландцы, а именно — французы начали трусить.

Разумеется, представители Рейнланда выдвинули множество возражений против моего плана, который они назвали неосуществимым, и, когда я опроверг эти возражения, они наконец остановились на утверждении, что мне не удастся собрать в Германии 100 миллионов марок в иностранной валюте. А эта сумма должна составить половину капитала Золотого дисконтного банка.

Такой ход дискуссии побудил канцлера заметить:

— Господин Шахт, нам придется прийти сегодня к определенному решению, давать или воздержаться от согласия учредить центральный банк Рейнланда. Учитывая возражения, выдвинутые этими господами, мы можем, полагаю, прийти к такому решению, если четко уясним себе, сможете вы или нет собрать эти сто миллионов марок.

Поскольку правительственная конференция состоялась сразу же после моего возвращения из Лондона, у меня не было возможности прозондировать обстановку или предпринять какие-либо меры для получения этих 100 миллионов. Поэтому мне пришлось либо соглашаться на риск правительствснного решения в пользу рейнландцев, либо брать на себя всю ответственность за нахождение этой суммы. Я сказал:

— Господин имперский канцлер, я берусь за сбор ста миллионов марок и уверен, что найду эту сумму.

— В таких обстоятельствах, господа, — сказал канцлер, — вы понимаете, что ввиду ответственности, которую взял на себя председатель Имперского банка, правительство не считает себя вправе выдать разрешение на учреждение центрального банка Рейнланда.

После выражения своей неудовлетворенности и разочарования рейнландцы покинули конференцию.

В дни, последовавшие непосредственно за конференцией, я организовал встречи с представителями нескольких банков и банковских фирм и через короткое время с удовлетворением убедился, что необходимая сумма в иностранной валюте собрана.

Теперь я мог без промедления приступить к учреждению Золотого дисконтного банка. Для этого необходимо было провести через рейхстаг соответствующий законопроект. Мы подготовили такой проект, и он был представлен правительством в рейхстаге, откуда прошел перед обсуждением через различные комитеты. Здесь я снова встретил сопротивление. Консервативные элементы, которые уже выражали серьезное недовольство в вопросе о рентных марках, подозревали, что их влияние будет ограничено еще больше. Они поручили Гельффериху бросить мне вызов. Один из его аргументов был таким же, какой я выдвигал против французского участия. Он выражал опасения относительно иностранного влияния на руководство Имперского банка. Я с легкостью возразил, что участие капитала в предприятии в представлении французов — особенно в связи с преобладанием иностранного капитала — могло привести как раз к такому нежелательному результату. В моем же случае это был вопрос обычного заимствования, которое я могу выплатить в любое время в течение трех лет. Не было никаких признаков чьего-либо влияния на политику Имперского банка.